Любимая убила себя из-за рака

Наш Магический шар решил , что самого честного в мире пятничного гороскопа недостаточно , поэтому он будет рассказывать всю правду о тебе и в другие дни. Алярм! Тут действительно будет ВСЯ правда. Сегодня разбираем на молекулы женщину Рака.

Ежедневный гороскоп
Еженедельный гороскоп
- — общий— сексуальный
- — развлекательный
Гороскоп совместимости
Восточный гороскопЛунный календарь
Гороскоп друидов
Цветочный гороскопЧисло рождения
зороастрийский гороскопгороскоп диеты и здоровья
нумерология
сонник и что-то ещё на две строки

Что она такое

Положительные качества

Отрицательные качества

Любовь

Раки любви опасаются , потому что кто ее знает , эту любовь — еще перевернет весь спокойный мирок Рака вверх дном , кому это надо? Раку не надо. Раку нужно , чтобы всё было как всегда , только немножечко лучше. Поэтому Раки на самом-то деле не доверяют ни своим собственным чувствам , ни тем более ответным чувствам партнера. Они просто начинают о нем усиленно заботиться. Печь ему пироги , гладить его рубашки и выслушивать жалобы на жизнь и на самодура-начальника. И если в итоге любовь так и не зарождается , Рак не слишком сильно страдает. Подумаешь! Зато было чем заняться.

Секс с Раком можно полностью охарактеризовать тремя словами: долго , дорого , офигенно. Долго в том смысле , что Раки действительно любят долгий и нежный секс , но , вообще-то , сначала придется долго ее добиваться. На этом этапе отсеиваются нетерпеливые. Дорого , потому что секс с Раком дорогого стоит , но придется , извините , заплатить. Деньгами и подарками Рак не берет , только рукой и сердцем. На этом этапе отсеиваются те , кому страшно потерять свободу. Ну , а героям , которые прошли этот квест , достанется офигенный секс. Может быть. Иногда. Если Рак будет в настроении. Если нет , плыви , дядя , в исходное положение: сначала долго-долго , потом дорого…

Барышню-Рака не так-то просто уговорить на замужество , но , если уж удалось , она проявит себя во всей красе: и умница , и красавица , и хозяюшка. Идеально ведет дом , безупречно взращивает детишек , дружит с родственниками мужа. Всегда поддержит любимого , всегда ему угодит. Потому что семья — это главное. Главное , она сказала! А кто будет манкировать семейными обязанностями , того она возьмет стальной клешней за кое-какое место. И тут , конечно , можно было бы пожалеть , что не женился на какой-нибудь Скорпионше , но… нельзя жалеть. Клац-клац.

Совместимость

Всё. Очень. Плохо. К счастью , интуиция Рака позволяет понять , что ее панцирь очень быстро треснет под копытами Овна , так что как на мужчину Рак на Овна не смотрит. Смотрит как на милого , но слабоумного котика.

Прекрасный союз! Рак одной клешней печет пирог , другой пишет бессмертный роман , Телец на один рог вешает все низменные материальные задачи , другим аккуратно чешет Рака под горлышком , умудряясь не нарушить ее личных границ. Покой , счастье и благорастворение воздусей.

Редко встречающийся союз: инстинкт самосохранения велит обоим держаться друг от друга подальше. Рак чувствует , что всю дорогу придется молча переживать постоянные обиды и терпеть измены , Близнецы просчитывают далеко не нулевую вероятность оказаться зажатыми могучей клешней , как медвежьим капканом, — без возможности трепыхнуть хотя бы самой завалящей субличностью. Собственно , если эти двое встречаются , то так оно и бывает.

Осторожно , опасный момент! В целом друг другу подходят , но есть риск жить долго и несчастливо , если что-то пойдет не так: расцепить клешни и выпустить свое , нажитое непосильным трудом , оба смогут только тогда , когда станет не просто плохо , а Очень Плохо. Гроб , гроб , кладбище. И то не факт.

Неплохой союз: Рак упоенно играет роль покорной мужней жены , Лев доволен ролью домашнего царька. Но надо иметь в виду , что Лев никогда не перестанет тыкать когтем в рачий панцирь , а Рак склонна переоценивать львиную глупость. Нет , он , конечно , идиот , но не настолько же идиот!

Идеальный союз , полный нежной заботы друг о друге. Оба будут упоенно проверять , достаточно ли горячий чай в чашке партнера и не забыл ли он надеть шапку. А еще никогда не страдают от того , что партнер критикует: они наслаждаются. Можно же всласть покритиковать в ответ!

Всё очень хорошо: Рак получит нежного и деликатного партнера , Весы — заботливую и верную хранительницу очага и его хрупкого эго заодно.

Ничего не выйдет: пару раз постучат друг другу в хитиновый панцирь и мирно разойдутся в разные стороны. А все потому , что интуиция у обоих отличная , и оба понимают: хоть кончик живой плоти из панциря высунь — тут-то тебя и ужалят. Ну или схватят клешней и под корягу утащат.

Худший вариант из возможных для обоих. Но , к сожалению , у Рака порой клинит клешню , и ей приходится таскать за собой Водолея , пока у него не отвалится то , на чем клешню заклинило.

Рак — единственная женщина , способная растолкать эту снулую селедку на общественно полезные подвиги типа зарабатывания денег и мытья полов и посуды. Потому что Раки видят Рыб насквозь и , как правило , справедливо решают , что такие неназойливые и внушаемые домоседы на дороге не валяются , а лишние плавники попугайской расцветки с Рыбы можно и пооткусывать. Клешни же есть.

Самый честный гороскоп: вся правда о женщинах-Стрельцах

Сегодня считается, что лимфома Ходжкина успешно лечится в 90% случаев, но у 30% пациентов происходит рецидив. Таким людям приходится бороться за жизнь с удвоенной силой. Более половины заболевших — это пациенты в возрасте от 15 до 39 лет.

Мое первое столкновение с раком произошло задолго до постановки диагноза. Будучи студенткой, я работала волонтером в казанском детском онкогематологическом отделении. Вместе с другими энтузиастами мы организовывали развлечения для ребят: писали сценарии праздников, переодевались в костюмы, мастерили подарки. А иногда просто чистили картошку и готовили ужин. Позднее начали искать доноров — в районной больнице не было даже крови, а детям после химии она необходима.

Но самый кошмар был в том, что тогда родителей еще не пускали в реанимацию. Ситуация ужасная: пока там твой ребенок медленно умирает в одиночестве, ты рыдаешь в объятиях волонтера или другой несчастной матери, которых едва знаешь. И никто ничего не может сделать.

Так что онкологию я знала в лицо. Уже тогда я вполне отдавала себе отчет в том, что это может случиться с каждым.

В 2011 году мне было 23, ничего не предвещало беды. Я уже пару лет как не работала волонтером в онкоцентре и была аспиранткой в Приволжском федеральном университете — готовилась стать преподавателем. Мы с молодым человеком только стали жить вместе и решили пожениться.

До сих пор я не могу забыть тот роковой день. Был январь, мы отмечали девичник моей подруги, пили вино и веселились. Нечаянно я нащупала какой-то бугорок в области ключицы — это сразу меня напрягло. По соседству обнаружила второй, менее заметный. Оба не были болезненными при нажатии. Тут я вспомнила, что стала больше уставать и ложусь спать как по расписанию. Диагноз я поставила себе сама — сразу написала молодому человеку (нынешнему мужу), что у меня рак. Но такое заявление, тем более сделанное в разгар вечеринки, мало кто воспримет всерьез.

Слова врачей меня успокоили, я завертелась в предсвадебной суете: выбирала платье, смотрела рестораны, одобряла букеты и одновременно сдавала экзамены в университете. Антибиотики сняли температуру, но бугорки оставались на прежнем месте, а самочувствие ухудшалось.

То, что я была права в своих подозрениях, я поняла лишь за пару дней до свадьбы. Я заметила, что белое платье, купленное совсем недавно, спадает, его срочно надо ушивать. А самое неприятное — один из лимфоузлов давил на нервные окончания так сильно, что болело плечо. Все было очевидно, но на время праздника я просто запретила себе думать о болезни, да и родным не хотелось портить настроение.

На мой диагноз знакомые реагировали по-разному. Были и те, кто всерьез предлагали вместо химии прикладывать к больному месту глину или принимать ванны с содой. Кто-то предположил, что я заразилась раком от детей, когда была волонтером, а однажды я и вовсе получила письмо с советом пить кровь молодых голубей.

Муж отреагировал на диагноз очень достойно. Несмотря на юный возраст (ему 26 лет), Артем проявил себя как настоящий герой. Он всегда был рядом: убирал, когда меня рвало, брил наголо, когда начали выпадать волосы, носил на руках, когда я не могла ходить. Если я отказывалась от еды, он находил необычные блюда, чтобы вкус мне не был знаком — тогда меня не тошнило. Каждый день Артем подбадривал и не давал раскисать.

Лечение было стандартным: я прошла 8 курсов химиотерапии и 25 сеансов лучевой терапии. Динамика была положительная, и уже через девять месяцев меня выписали с клинической ремиссией. Но всего через полгода контрольное исследование установило рецидив — появились новые опухоли. Я знала, что есть процент людей, которым не помогает стандартное лечение, но надеялась, что не войду в эту группу. Это очень странное чувство: внешне нет никаких проявлений болезни, чувствуешь себя полностью здоровой. Но вдруг оказывается, что внутри все еще есть рак, и он растет в геометрической прогрессии. Сказать, что я была в ужасе, — это ничего не сказать. Но на истерики и прочее саморазрушение у меня банально не было времени, мне нужна была ремиссия любой ценой.

Лечение, которое могло бы мне помочь, было зарегистрировано в России только в 2016 году. Мне был необходим таргетный препарат, который адресно доставляет нужные антитела CD-30 в опухолевую клетку — таких в России на тот момент еще не было. Поэтому мы отдали историю болезни на перевод, связались с клиникой в Тель-Авиве, посадили собаку в переноску и улетели в Израиль.

Израильские врачи провели обследование и вынесли неутешительный вердикт: опухоли разрослись по всему телу, метастазы дошли до костей. Они давали всего 40% на успех лечения. Вот тогда у меня действительно опустились руки: если я не вошла в 90% тех, кто вылечивается сразу же, то почему должна войти теперь в эти жалкие 40%? Мне было всего 23, я ничего не успела сделать в жизни, но уже видела приближающуюся смерть. Я начала оставлять мужу четкие инструкции, где и как я хочу быть кремированной, и просила дать нашему пекинесу его любимые жареные крылышки, когда тот тоже начнет умирать.

Нам очень повезло, что Артему удалось договориться со своей компанией на удаленную работу, благодаря чему он смог жить в Израиле на протяжении всего лечения. В какой-то момент я весила всего 37 килограмм. Сил не было, есть не хотелось, была жуткая усталость и непроходящая тошнота. Однажды случилась воздушная тревога (для Израиля это обычное дело): очередная палестинская ракета летит в нашу сторону, надо брать собаку и срочно бежать в подвал-бомбоубежище. Я сказала мужу, что у меня нет сил, и если бомбе суждено упасть именно сюда, то и замечательно. Тогда он лег ко мне, обнял и сказал, что останется со мной. Это было очень мило, но пришлось ради него спуститься.

Но врачи в отличие от меня и не думали сдаваться. Доктор сказала, что огромная часть успеха зависит от того, выйду ли я в ремиссию перед трансплантацией костного мозга. Это самая важная, завершающая, часть лечения. Мои собственные здоровые клетки сначала специальным образом собирают, а затем подсаживают обратно, чтобы вытеснить поврежденные. Благодаря высокодозной химии и прорывным таргетным препаратам всего за несколько месяцев врачам удалось подготовить организм к пересадке. Это было уверенное начало моего выздоровления, и только тогда я снова смогла поверить в себя и в успех лечения.

День своего 24-летия я отмечала на аппарате для сбора костного мозга. Процедура прошла успешно, а последующий контроль не показал наличие опухолевых клеток. Это и стало завершающим этапом лечения. С февраля 2013 года в моем организме нет рака.

То, что произошло, полностью изменило мое отношение к миру. Рак отнял у меня огромную часть жизни, и после всего этого терять время на неинтересную работу и прозябание в угрюмом сером климате я больше не собиралась. Поэтому мы с Артемом переехали в город мечты — Барселону. Здесь закончили вузы по новым специальностям, а теперь оба трудимся в сферах, о которых раньше даже не думали. Я работаю администратором в отеле и обожаю свое дело, а муж стал востребованным дизайнером.

В Испании я увлеклась бегом. Когда-то начинала с одного километра, сейчас участвую в забегах по 10 км. Самую большую радость я ощутила, когда смогла добежать до моря, а потом продолжить бег уже по побережью. Я бежала и просто улыбалась морю, туристам, небу, другим бегунам и понимала: вот оно — счастье. Еще я пробую себя как писатель — пишу книгу на английском языке, она о любви.

Обычно эти слова звучат в конце сообщения, когда я кому-либо рассказываю о том, что моей любимой Светлане осталось жить совсем недолго. Большинство, кому я говорю об этом, ошеломлены моим мнением и уходят от дальнейших рассуждений, радуясь, что эта беда не коснулась их семьи. Однако осознание того, что Света медленно уходит из жизни, оставляет нам щедрые воспоминания, которые сближают нас.

Со Светой мы знакомы шесть лет. Оба мы были разведены, занимались творческой карьерой и неожиданно познакомились в Интернете. Потом мы встретились вживую, и это было замечательное приключение, полное любви друг к другу, разумеется, не без бытовых и других проблем, которые мы вместе прошли. Самым сложным испытанием для нас стал диагноз Светы – маточная леймиосаркома, злокачественная опухоль матки. Несмотря на него, мы познали любовь заново, и это помогло мне вырасти и развиться как личности и оставаться счастливым человеком рядом с любимой.

Когда мы еще не знали о диагнозе, а Света уже чувствовала себя плохо, я изо всех пытался оставаться оптимистичным и жизнерадостным, хотя внутри я был опустошен и обеспокоен. Однако подход Светланы к диагнозу оказался удивительным для меня – этот опыт показал мне безграничную силу любви. Я почувствовал, что начал возвращаться к жизни.

Когда мне было 11 лет, мой отец умер от рака. Родные сказали мне, что теперь я стал вместо него хозяином дома, однако тогда мне было не до этого – я очень переживал и скорбил по любимому отцу. Поэтому я так благодарен Свете за то, что, несмотря на приближающуюся смерть, она не дала мне почувствовать себя покинутым. Сначала у меня была печаль, но Светлана помогла мне пропустить его и начать все заново – начать путешествие нашей нежной любви.

Я часто слышу рассказы других о своем опыте потери близкого человека. Чаще всего умирающий отрицает свой диагноз, отрекается от мира, уходит в себя. Светлана же делает все ровно наоборот.

Перед операцией по удалению опухоли я сидел рядом со Светой. Она была честна и открыта со мной, и когда она сказала, что с ней все в порядке – так оно и было. В этот момент я понял, насколько сильно я люблю ее.

Когда Светлана вернулась из больницы, она принялась готовиться к смерти. Она безумно переживала, что никогда не сможет увидеть, как стареют ее дети, как рождаются внуки, что она много чего не узнала, не открыла для себя. Моей же работой стало принять ее печаль и прожить то время, что нам осталось, с любовью и нежностью. Я могу делиться с ней чем угодно, доверять ей во всем, даже если мне стыдно об этом признаться. И она доверяет мне так же безоговорочно.

Я не уверен в том, что у всех пар, столкнувшимся с осознанием скорой смерти одного из них, такие же доверительные, нежные отношения – чаще всего диагноз отдаляет людей друг от друга. Однако мы со Светланой продолжаем идти навстречу друг другу и слышать друг друга. Мы любим с открытыми сердцами, мы движемся вперед, не боясь смерти.

Знакомые часто спрашивают у меня, как я себя чувствую сейчас, и, честно признаться, я чувствую себя прекрасно. Я вначале думал, может, я просто закрылся от себя – но нет. Я продолжаю двигаться, поскольку помогаю Светлане изучать все переживания, связанные с диагнозом и скорой смертью, и переживаю это вместе с ней.

Лишь недавно я понял, что это не сила, это не мужество, которое заставляет меня идти со Светой. Это любовь. Знакомые советовали мне быть сильным, иметь мужество. Но сила необходима, чтобы что-то вынести, поднять, а мужество – чтобы пережить какой-то страх. Я понял, что это ни одно из того, что я чувствую – потому что это все любовь. И, я думаю, именно это делает меня счастливым – чувствовать, что я люблю Светлану и что она любит меня, несмотря на то, что нас ждет.

Любить умирающего человека – так же нормально, как просто любить жизнь. Мне удалось найти баланс между моей жизнью и жизнью Светы, времяпровождением со своими сыновьями, работой, творчеством и простыми удовольствиями. Я благодарен тому, что моя Света остается такой же жизнерадостной и веселой, какой была всегда.

Наша открытость в отношении ее умирания и самой смерти позволила нам сблизиться еще больше, исследовать глубинные связи друг в друге, смотреть друг на друга и все больше целоваться. Мы учимся двигаться к смерти, как все должны двигаться к жизни – откровенно, честно, грациозно, не боясь боли. Диагноз Светланы ускорил мое собственное развитие, и я больше полюбил жизнь. И я очень счастлив.

Дни наполнены небольшими моментами счастья и радости. Признание приближающейся смерти способствует осознанию простых удовольствий, что есть в нашей жизни. Но время от времени возникают другие чувства, которые поначалу кажутся болезненными, а потом делают нашу связь еще крепче и дают возможность больше познать друг друга.

В прошлом месяце Светлану снова госпитализировали, и я был эмоционально ослаблен. Какая-то часть меня не хотела беспокоить Свету моими переживаниями, боясь, что все мои чувства ей не нужны, пока она находится в больнице и борется с болью. Однако Светлана напомнила мне, что если я не разделяю с ней трудные времена, мы потеряем душевную близость. Мы оба признаем, что, несмотря на диагноз, мы остаемся рядом друг с другом, и наши потребности – стремление к комфорту, физической привязанности и честности – так же остаются прежними.

Я все время буду рядом со Светланой, чтобы вместе с ней испытывать простые радости жизни – утренний кофе в постели, разговоры, свет солнца сквозь облака, искренний смех. Быть в настоящем означает не думать о будущем. Но в один момент, когда я отдыхал после работы, я стал представлять будущее – и я забеспокоился, тревога смела все мои надежды.

Не так много, к сожалению, мы успеем сделать до того, когда моей любимой не станет. Но Светлана наполняет меня такой любовью, что я отвечаю ей тем же – даю ей ту же самую нежность, счастье, радость все то время, что у нас есть, что у нас осталось. Жаль, что я не могу умереть вместе с ней или уменьшить симптомы болезни, и она не сможет остаться со мной.

Скоро я останусь один, но с тобой все будет в порядке. Я благодарен тебе за то, что могу любить тебя и быть любимым тобой, несмотря ни на какие обстоятельства. Даже если мое сердце после твоей смерти разобьется, я все равно самый счастливый человек на планете.

О чем думает и что чувствует 38-летняя женщина, умирающая от рака

Ирине 38 лет, у нее терминальная стадия рака легких. Врачи не верили и сомневались: такая молодая, не может быть рак! Но рак смог, и Ирина понемногу умирает.

Вова — кудрявый блондин с голубыми глазами. У мамы на руках он спокоен, без маминых рук рыдает на весь дом. Еще у Ирины есть сын-подросток Егор. 14-летний красивый парень. Еще есть мама, сестра и муж, которые очень переживают. Так сильно, что Ирине приходится их успокаивать. Ну и, наконец, у Ирины есть трехлапая собака Герда, Ирина спасла Герду маленькой, теперь Герда хочет спасать ее. Поэтому собака пытается сожрать любого чужого, кто подходит близко к ее хозяйке.

Сидя на тумбочке в кухне, положив ноги на подоконник, Ирина рассказывала о себе, глядя в окно. Долго гулять она не может, окно на девятом этаже — обзорная площадка и связь с внешним миром.

Мой рак никак не проявлял себя. Легкие не болят, поэтому рак легких коварен в своей незаметности. На ранней стадии его поймать сложно, вот и мы не смогли. Год назад я делала рентген, все было хорошо. Так что обследования эти, которые раз в год положены, не спасают.

Если честно, мне страшно. Как это будет? Не хочется мучиться, задыхаться. Хочется чего-нибудь помягче. Ну, скажем, уснуть и не проснуться.

Хочется увидеть, как вырастут сыновья. Страшно за старшего. Младший-то меня помнить не будет, а старшему я нужна, мы очень близки. Как он переживет? Младшего зовут в честь моего отца. А старшего я назвала Егором — в честь Егора Дружинина, а муж — в честь Егора Летова, и мы поэтому не спорили.

Я не сразу такая бодрая была. В самом начале в больнице у меня случилось обострение. Я стала задыхаться. Не то что дышать, мне моргать было больно. Было так плохо, что бодриться я не могла никак. Я была полутруп на каталочке. Лапки сложила сразу, эвтаназию мне дайте, умереть мне дайте! Без мамы, без друзей я бы не выжила. А потом вот мне назначили таргетную терапию. И я пришла в себя, поднялась с постели. Но это лечение не вечное, мы просто время выцарапали. В нормальном состоянии я с декабря, и никто знает, когда станет хуже. Может, уже завтра. Но планы я все равно строю, как жить без планов? Хочу на море поехать летом.

Сама я не находила человека, вот так чтобы идти и найти. А по звонкам находила. Больницы обзваниваешь, есть подходящий человек. Отправляешь кого-нибудь проверить — и да, это он.

Когда я заболела, муж уволился, чтобы за мной ухаживать. Сейчас недавно вышел на работу, сменный график, чтобы дома чаще бывать. Я без работы, ищу что-то удаленное, пока не нашла. Нам очень трудно финансово, денег вечно нет. И хоспис очень помогает тем, что привозит препараты. Вообще не знаю, как бы без них мы жили.

О Самарском хосписе я узнала, когда мне понадобился кислородный концентратор. Мы узнали, что можно бесплатно взять его в хосписе. Я тогда почти умирала, и когда ко мне впервые приехала бригада, я просто обалдела от их отношения ко мне. Только что не целовали — такая забота, внимание! Такая разница с докторами из онкоцентра!

Все препараты, которые я сейчас принимаю, мне назначили в хосписе и привозят домой. Для желудка, для сердца, для печени. Лекарства от рака убивают организм. Сколько онкологических больных умерло от цирроза печени! Странно, что мне это все в больнице не выписали. Понятно, я умираю, но это же не повод ко мне относиться так, будто я уже умерла!

Пусть все смеются

Я металась, металась, все думала, стоит ли писать список того, что хочу успеть? Вот хочу пройти курсы по производству домашней косметики. Смешиваю дома масла, кремы на любительском уровне, а хочу научиться профессионально. Фотошколу я так и не окончила, тоже надо. Съездить хочу много куда… Но потом подумала и поняла, что ну их, эти глобальные цели, мне просто дома хорошо. Когда я вставать с кровати не могла и первый раз спустя два месяца на кухню вышла с дыхательными трубками и приготовила ужин, это такой был кайф! Сама!

Я люблю возиться дома с детьми. Они такие, мальчишки, интересные, мне с ними прикольно. Напрягает меня только невозможность активно перемещаться. Я раньше много ходила, гуляла, а сейчас устаю.

Самарский хоспис, который так поддерживает Ирину и многих других пациентов, существует на наши с вами пожертвования. Деньги нужны на материальную помощь сотрудникам выездной службы и стационара, медикаменты, средства ухода. Вы жертвуете деньги хоспису, хоспис покупает все, что нужно, едет к пациенту и облегчает его последние дни жизни — так это работает сейчас. И хотелось бы, чтобы работало всегда, без перебоев. Потому что люди умирают всегда, мы все когда-нибудь умрем, и хорошо, если нам не понадобится хоспис. А если понадобится, будет здорово, если нас, как Ирину, подхватят такие врачи, как в Самарском хосписе. И у нас будет время и силы, чтобы обнимать детей и мечтать о море.

- Вы знаете, сейчас, наверное, стало даже тяжелее, - признается Анна. - Первый стресс прошел, наступает момент осознания. Мы все время заняты — и я и дети (у Андрея Павленко остались две дочери и сын - прим.ред.). Старшая, Софья, хочет пойти по стопам отца. Она носит его форму, которая осталась от учебы Андрея в военно-медицинской академии, готовится поступать в лицей имени Павлова . Недавно выступала на конференции с докладом, посвященным проблемам онкологии. Я помогаю ей собирать документы. Мы стараемся отвлекаться, но получается не всегда. Очень не хватает его поддержки, наших разговоров по вечерам.

По словам Анны Андрей словно бы до сих пор присутствует среди домочадцев.

Последние дни Андрей Павленко провел вместе с родными. Фото: из личного архива Анны Гегечкори

То, что Андрей Павленко, узнав о своем диагнозе, не замкнулся и не впал в депрессию, а развернул вокруг этого целую просветительскую кампанию, известно всем. Но немногие знают, что параллельно с этим он начал готовить семью к своему неизбежному уходу. И не известно еще, на что нужно больше мужества: на то, чтобы с улыбкой рассказывать на камеру о своем состоянии и симптомах, или на то, чтобы спокойно, без нервов и слез объяснить близким, что тебя скоро не станет и посоветовать, как с этим справляться.

Когда Андрея Павленко не стало, все домашние были рядом — и сама Анна, и дети. Вместе они попрощались с отцом и мужем — теперь уже навсегда — вместе обмывали его и переодевали.

- Незадолго до смерти Андрей причастился, хотя никогда не был особо верующим человеком. После этого ему стало лучше — он даже встал и ходил по комнате. Потом мы обвенчались — мы давно хотели это сделать, но все как-то откладывали. Сейчас я чувствую, что мы все сделали правильно, - признается Анна. - И, если честно, я поняла, что тоже хотела бы, когда этот момент в моей жизни наступит, чтобы он наступил вот так, и чтобы меня проводили мои близкие.

После диагноза "канцероматоз" Андрей Павленко рассчитывал, что проживет шесть недель. Но Анне и детям удалось "дотянуть" этот срок до восьми. Фото: из личного архива Анны Гегечкори

Анна вспоминает: Андрей Павленко всегда был одержим работой — и даже после того, как сам столкнулся с тяжелой болезнью, ни на мгновение не сбавил темп.

- По молодости, когда он еще был интерном в Военно-медицинской академии, я даже немного ревновала его к работе, - рассказывает наша собеседница. - Мы жили во Всеволожске , денег не хватало, так что Андрей часто ездил в электричках зайцем. Он мог отдежурить полную смену, а потом остаться еще. Работал, зачастую, по двенадцать часов в сутки, толком не ел, плохо спал. Я постоянно возила ему обед, а наша старшая дочка Софья так и вовсе практически выросла в академии на кафедре хирургии. Да что там говорить — уже на вторые сутки после того, как Андрею удалили желудок, он встал и отправился в операционную. Его просили немного полежать, отдохнуть, прийти в себя, но он и слушать ничего подобного не хотел. Если он мог ходить — он шел и оперировал сам. Если не мог — сидел и наблюдал за процессом. У него просто не получалось иначе. Конечно, возможно, стоило немного, самую малость притормозить, отдохнуть, но я не могу его осуждать. Если бы он поступил иначе — он просто не был бы собой.

Такой ритм жизни, конечно, не мог не сказывать на здоровье и самочувствии медика. Анна вспоминает: однажды, еще до болезни и всего остального, Андрей то ли в шутку, то ли всерьез сказал ей, что долго не проживет.

По словам Анны, Андрей умел улыбаться даже сквозь медицинскую маску. Фото: из личного архива Анны Гегечкори

ОТКАЗАЛСЯ ОТ ЛЕЧЕНИЯ ЗА ГРАНИЦЕЙ

По словам Анны, Андрею Павленко предлагали пройти курс лечения за границей. Однако он от этой возможности отказался.

Незадолго до смерти Андрей Павленко, как и положено настоящему мужчине, позаботился о своей семье: он объявил сбор средств на платформе Patreon, половина которых пойдет на финансирование перспективных проектов, посвященных онкологии и проблемам ее лечения, а половина — Анне и детям.

- Так получилось, что сейчас деньги, которые поступают нам с этой платформы — практически единственный способ к существованию, - признается сама Анна. - Я работаю косметологом, стараюсь брать заказы на дому, но из-за эпидемии и карантина удается это не всегда. Я помню, как мы с Андреем радовались, когда переехали в собственную квартиру, сменив до этого двенадцать коммуналок, когда у нас родился сын. Говорили, что у многих и этого нет, строили какие-то планы. Но не сложилось. И знаете, сейчас я все чаще думаю о том, что переехала бы обратно во Всеволожск, в наше старое жилье с тараканами и блохами, но только бы он снова был рядом.

По словам Анны, Андрей не мог без работы. Он вернулся к хирургии уже на второй день после операции по удалению желудка. Фото: из личного архива Анны Гегечкори

На момент смерти Андрею Павленко был всего 41 год. С болезнью он боролся с 2018-го.