Как поддержать свой организм при онкологии

Болезнь / Фото: из архива Amic.ru

В Алтайском крае более 70 000 пациентов с диагнозом "рак". Недуг лечат разными способами: "на передовой" с болезнью сражаются хирурги, радиологи и химиотерапевты. Но не меньшую опасность для самих пациентов представляют проблемы ментального порядка – страхи, потерянность, мрачные мысли. Подобные состояния сжигают человека изнутри, лишают сил и вкуса к жизни. И тут на помощь приходят психологи – специалисты, которые помогают поверить в себя и научиться жить заново. На прием к Яне Половинкиной, медицинскому психологу Алтайской краевой клинической психиатрической больницы им. Ю.К. Эрдмана, приходят не только люди, столкнувшиеся с онкологией. Но все ее пациенты, так или иначе, ищут ответ на главный вопрос – где найти силы жить, а не проживать дни, которые нам отмерены. О том, где прячутся эти силы, и как вести себя близким, если в дом пришла болезнь, с Яной Половинкиной беседовала Юлия Корчагина.

О страхе

Корр: Яна Владимировна, почему люди боятся диагноза "онкология"? Каков психологический механизм этого страха?

Яна Половинкина: Важно понимать, что любая эмоция, которую мы испытываем, это всегда собственный выбор. Страх всегда относится к будущему. Но, к сожалению, человеку не дано заглянуть в завтра. И вот в какой-то момент он узнает о своей болезни и понимает, что его жизнь уже не будет прежней. А какой она будет – ему тоже неизвестно. Зато известны сценарии, по которым могут развиваться дальнейшие события, ведь он не первый, кто столкнулся с этой болезнью. И вот тут, так уж устроена человеческая психика, в первую очередь всплывают негативно окрашенные образы. Эта неизвестность вызывает ту эмоцию, которую мы привыкли называть страхом.

Корр.: С этим можно справиться?

Я.П.: Со страхом можно работать. Страх – это эмоция, а эмоции – производные наших мыслей. Нужно стремиться контролировать их, не пытаться заглянуть в завтра, фантазируя о собственном будущем, тем более в негативном ключе.

Корр.: Как можно взять мысли под контроль?

Я.П.: Мы с вами говорим о тех историях, когда человек осознает, что ему нужно что-то изменить в себе, в своем отношении к ситуации, и он готов работать в этом направлении. А чтобы взять что-то под контроль, нужно усилие воли. В психологии есть такой термин – осознанность. Это когда вы фокусируетесь на текущем моменте. В общем-то, это несложно. Нужно спросить себя: что я сейчас слышу, вижу, ощущаю? Чаще всего именно в настоящем моменте бывает и спокойно, и безопасно.

Например, я могла бы волноваться по поводу нашего с вами интервью – правильно ли мы поймем друг друга, грамотно ли оно будет написано, как будут реагировать люди на прочитанное, как оценит мое выступление мой руководитель и так далее. А можно вместо этого просто быть в настоящем моменте – ведь сейчас я спокойна, рядом приятный собеседник, мы обсуждаем интересные и важные темы. Даже сам факт, что мы проводим интервью, которое несколько раз откладывалось, – то есть завершаем начатое – несет в себе заряд позитива. Такой настрой всегда действует очень конструктивно.

Что убивает больше чем болезнь

Корр.: А какая эмоция самая деструктивная, разрушительная, для пациентов?

Я.П.: Жалость к себе. Порой человек, находясь, в общем-то, в ресурсном состоянии, начинает себя жалеть, уходить в самовзвинчивание, и ему реально физически становится нехорошо. Крайне важно не уходить в жертвенность, отслеживая, чтобы ваши мысли и действия совпадали с вашей целью, в данном случае – это лечение. Тогда это будет давать и силы, и мотивацию.

Можно провести элементарную ревизию своей жизни. Только честную, спокойную и объективную. Ну не бывает людей, у которых жизнь не сложилась тотально, есть некоторый баланс. Моя бабушка всегда говорила: "Хорошего помаленьку, и горького не до слез". В любой ситуации можно найти какой-то позитив, и фокусироваться на нем. Конечно, это получается не сразу. Но психика – это такая же часть нашего организма, как и тело, а значит, ее тоже можно тренировать.

Есть замечательное упражнение – "Дневник мыслей". Каждый раз, поймав себя на негативных, тревожных мыслях, нужно зафиксировать (можно устно, а можно и записать на листе бумаги), про что вы сейчас думаете, какой образ стоит перед вами, кто в этой "картинке" присутствует, как вы видите в ней самого себя. Уже через несколько таких "сеансов", вы для себя визуализируете свой страх, и сумеете сформулировать, что беспокоит вас чаще и больше всего, с этим и нужно работать.

Корр.: Бывали в вашей практике случаи исцеления, когда история начиналась бесперспективно, но больной нашел в себе силы для борьбы с болезнью?

Я.П.: Случаев исцеления я вам не приведу, потому что в нашем психотерапевтическом отделении мы достаточно редко сталкиваемся с паллиативными пациентами. Но могу сказать с уверенностью, что затяжное невротическое состояние может приводить к так называемой иммунодепрессии. Когда мы долгое время подавлены, эмоционально напряжены, постепенно начинают "давать сбой" все системы нашего организма, как следствие, снижается общий иммунитет, организму не хватает ресурсов, чтобы самостоятельно и эффективно справляться с негативными факторами.

Корр.: Как бороться с депрессией?

Я.П.: Возможно, это прозвучит неожиданно, но депрессию словом не лечат. Это, прежде всего, физическое состояние – аномальное, нездоровое, основанное на биохимических процессах. В период депрессии у человека отсутствует тот самый запрос на позитивные изменения. Ему становится все безразлично, он не видит перспектив, у него ни на что нет сил. Таким пациентам в первую очередь нужна консультация психотерапевта и медикаментозная помощь.

Вообще, чтобы предварительно оценить состояние больного, понять, в каком направлении стоит двигаться, он сам или его родные могут позвонить на бесплатные анонимные телефоны доверия нашей клиники (3852) 66-86-88, 63-89-02. На линии работают как медицинские психологи, так и врачи-психотерапевты, они проконсультируют и помогут сориентироваться в ситуации.

Где найти силы жить

Корр.: Диагноз "онкология", как никакой другой, обостряет ощущение конечности бытия. Как можно избавиться от страха смерти?

Я.П.: Совсем избавиться от страха смерти невозможно, да и не нужно: это одна из базовых человеческих эмоций. Бояться смерти – это нормально. Этот страх на самом деле работает как защитный механизм, как рычаг включения инстинкта самосохранения. Самое главное, не убегать и тем более не подавлять его. Иначе эта эмоция может завладеть вами целиком и начать разрушать вас изнутри. Боясь смерти, мы боимся жить. Когда человек не боится смерти? Если он жил наполненно. Вспомните ощущение дискомфорта, когда что-то не успел или не смог сделать. И наоборот – чувство глубокого удовлетворения от плодотворного, насыщенного дня. Со страхом смерти примерно та же история. Мы НЕ ХОТИМ умирать, пока есть много незавершенного, а иногда и не начатого вовсе – ведь часто мы живем по сценарию "так надо", а не так "как хочу".

Есть два замечательных фильма на эту тему: "Пока не сыграл в ящик" и "Моя жизнь после меня". В обоих герои, узнав о страшном диагнозе, составляют список дел, которые хотели бы сделать перед смертью. По мере "выполнения плана" им становится легче принять ситуацию.

Поэтому часто онкологические пациенты находят отдушину в каком-то занятии, которое помогает разгрузить психику. Например, у меня на приеме была девушка, которая очень творчески раскрашивала детские раскраски и была невероятно увлечена этим процессом. К сожалению, она не излечилась (четвертая стадия), но качество ее эмоционального фона было вполне удовлетворительным. А это и есть самое главное: не важно, сколько ты проживешь, важно насколько наполненным будет это время. Стакан наполовину полон или пуст – каждый решает для себя сам.

Корр.: Есть ли разница в психологическом восприятии и поведении в случае с онкологическим диагнозом у мужчин и у женщин?

Я.П.: Мне, как психологу, работающему и с мужчинами, и с женщинами, искренне непонятно, чем в душе мы отличаемся друг от друга – те же чувства, те же эмоции. Отличие в том, что на мужчин "давят" социальные установки: ты должен быть сильным, ты – опора семьи и так далее. По этой причине мужчинам эмоционально сложнее проживать кризисы, часто они запрещают себе показывать беспомощность, боль, страх, хотя это абсолютная адекватная реакция в данном случае. Близкие люди должны всегда помнить об этом.

Как вести себя близким

Корр.: Какую тактику поведения должны принять родные и близкие при общении с онкобольным?

Я.П.: Сейчас в их общей жизни наступил момент, когда больной член семьи стал главным действующим лицом. Именно он сейчас в силу объективных причин должен быть окружен максимальным вниманием и заботой. Душевную боль по поводу происходящего испытывают все: и сам больной, и его близкие. Но у пациента, помимо тяжелого психоэмоционального состояния, есть еще и вполне конкретные физические страдания. Поэтому самое главное для родных и близких – это сделать так, чтобы, наоборот, пациенту не пришлось поддерживать их самих. Часто люди в критических ситуациях "забывают", кто пострадавший.

Корр.: Можете порекомендовать какие-то книги, которые на ваш взгляд, могли бы быть полезными для онкобольных?

Я.П.: Мне показалась интересной книга супругов Саймонтон "Психотерапия рака". Он – врач-онколог, она – психолог. Однажды они задались вопросом: "Почему при одном и том же лечении одни раковые больные умирают, а другие с тем же типом болезни выздоравливают?" И провели огромную работу по изучению этой темы. В своей книге они приводят ее результаты, показывая, насколько сильно постоянные стрессы ослабляют иммунную систему и повышают риск заболеть всеми болезнями, в том числе и раком. И наоборот, какую невероятную роль может играть психологический настрой, буквально возрождая пациентов к жизни.

Корр.: Современные пациенты почти всегда пытаются самостоятельно искать ответы на свои вопросы в Интернете. Прим этом врачи говорят, что к информации в Сети нужно относиться избирательно. С точки зрения психолога, чего категорически не нужно читать в Интернете пациентам?

Я.П.: Разные отзывы. Такие вещи пишутся, как правило, в реактивном состоянии, то есть когда человек возбужден, взвинчен. Чаще всего, это характерно для негативных ситуаций, поэтому отрицательных отзывов, как правило, всегда больше (и это не имеет никакого отношения к объективности!) они всегда эмоционально ярче. Чем опасны такие вещи? В психологии есть такое понятие "индуцирование" – то есть заражение эмоциями другого человека. Вам это надо?

Еще бы я не советовала читать противопоказания к лекарственным препаратам, если вы не врач и мало что в этом понимаете, так вы можете спродуцировать тревогу.

Корр.: Когда в твоем окружении появляется онкобольной, часто теряешься, не знаешь, как и какими словами с ним общаться, чтобы не обидеть, не задеть, не оскорбить его чувства. Есть ли "правильные" слова, не дежурные фразы, которые бы помогли ему почувствовать поддержку, заботу, заинтересованность?

Я.П.: Слов поддержки, на самом деле, очень много. Но так как мы все разные, то для каждого они свои. Невозможно всем выписать единый "рецепт". Самое главное, чтобы они были искренними, тогда это и воспринимается как поддержка. Даже если в этот момент у вас на глазах слезы… Очень важно, чтобы онкобольной понял, что чувства и страхи, которые он испытывает, не эксклюзивны. У меня на приеме бывают разные пациенты, и я точно знаю, что подобные эмоции и мысли свойственны людям со многими другими тяжелыми заболеваниями. Нельзя сказать, что чем-то болеть лучше, а чем-то – хуже, чем-то – легче, а чем-то – тяжелее. Но и обесценивать переживания человека тоже нельзя – они у него есть, он их не выдумал, он вот так себя ощущает в настоящем моменте. Поэтому фразами типа "перестань, другим еще хуже!", "держись" (да разве ж он не пытается?!), "все будет хорошо" человека можно легко обидеть.

Не нужно в такой ситуации дежурно спрашивать: "Как дела?" Не делами он сейчас озабочен, вот уж точно. Сейчас важнее не то, что он делает, а то, что он чувствует. Простой вопрос: "Как ты?" Он про это. Даже если человек в этот момент разрыдается, не страшно. Наоборот, выслушав его, вы даете его страхам, его эмоциям, его мыслям и чувствам обрести вполне реальную физическую форму в словах и слезах. Это и называется "прожить боль", дать разрядку, освободиться. И пусть спустя время это состояние может к нему вернуться, каждый подобный эпизод станет маленьким духовным "возрождением".

Лечение рака: что делать после онкологической операции и химиотерапии

Александр Мясников врач-кардиолог, кандидат медицинских наук, доктор медицины (США), автор книг о здоровье, телеведущий

"Все когда-нибудь кончается — и хорошее и плохое. Позади операция, радиация, химиотерапия. Начинают отрастать волосы, уже не так кружится голова и мутит по утрам. Организм потихонечку восстанавливается", - так начинает Александр Мясников в своей новой книге о лечении рака главу, посвященную жизни после операции. На сколько лет жизни после лечения рака можно рассчитывать? Можно ли улучшить свой прогноз с помощью диеты, активного образа жизни или лекарств?

Судьба у всех больных с онкологией разная: кто-то наблюдается первые годы и потихоньку забывает все произошедшее, у кого-то возникают рецидивы и необходимо постоянное лечение. Главное для всех — твердость духа, вера в себя, в свою судьбу и своего Ангела-хранителя! Никогда не сдаваться!

Знаете, что оказалось главным? То, насколько пациент активен! Ходит ли в магазин, выполняет ли работу по дому, готовит ли еду, обслуживает ли себя, следит ли за внешним видом. Есть специальная шкала всех видов активности с системой баллов за каждую. По сумме определяется прогноз.

Но давайте посмотрим непредвзято: при своевременном выявлении онкологии при подавляющем числе опухолей выживаемость на протяжении 5-летнего периода составляет 85–95%. То есть шанс неблагоприятного исхода 5–15% за 5 лет.

А теперь подсчитаем неблагоприятный исход для 50-летнего человека без признаков еще какого-либо сердечного заболевания, формально здорового. Но — с избыточным весом, повышенным сахаром, холестерином, давлением, курильщика, с наличием семейной истории сердечных болезней или инсульта.

Введем все факторы риска и посмотрим шансы неблагоприятного исхода к 55 годам, т.е. через те же 5 лет. Знаете, какая цифра появится в ответе? 33%! И никого за редким исключением это не волнует! Продолжают лежать на диване, курить, закусывать пельменями и сосисками.

Давно пора переставить акценты. Онкология перешла в разряд хронических заболеваний. Образ жизни, полный стрессов, неправильного питания, физической неактивности, вредных привычек, убивает и быстрее, и неотступней. Но для больного онкологией есть и свои плюсы! Ему уже не нужно объяснить серьезность ситуации — плохо только, что он напуган до полусмерти.

Давайте поймем, что очень многое в наших руках, главное — трезвый взгляд на вещи и никакой паники. Итак, что надо знать человеку, после первичного лечения опухоли.

Диета

Правило № 1: онкологическому пациенту необходимо придерживаться тех же принципов правильного питания, что и всем остальным людям. Упор на овощи и фрукты, больше продуктов, содержащих клетчатку, меньше мяса и больше рыбы, ограничить животные жиры, мясную кулинарию, выпечку, свести до минимума потребление соли.

Во-первых, многочисленные исследования показали, что такая диета является оптимальной почти для всех видов перенесенного рака. Во-вторых, перенесенный рак — не индульгенция: глупо выздороветь после онкологической операции и умереть от инфаркта или инсульта!

Правило № 2: держать стабильный вес, если у вас нормальный индекс массы тела. Крайности здесь не нужны. Особенно надо избегать избыточного веса. Он связан с более частой частотой рецидивов при таких заболеваниях, как рак груди, кишечника и простаты.

Правило № 3: не зацикливаться в поисках специфических продуктов с якобы противоопухолевой активностью. Эффект их, как правило, сомнителен, а вот неумеренное потребление может оказаться проблематичным.

Например, зеленый чай. Полифенолы, в нем содержащиеся, могут быть полезны при раке простаты и раке яичников. Однако, они метаболизируются в той же биохимической цепочке, что и некоторые химиотерапевтические препараты, и тем самым могут менять их действие. То же относится к витамину С — при химиотерапии надо избегать приема больших его доз.

Про алкоголь. Абсолютного запрета нет. Статистика показывает, что для большинства больных, перенесших онкологическое лечение, умеренное (умеренное!) потребление алкоголя (бокал вина или пива в день) является безвредным.

А вот с чем надо категорически и сразу расставаться — это с курением. Хотите жить — бросайте!

Физическая нагрузка

Следующее, чему надо уделять постоянное внимание — это физические нагрузки. При онкологических заболеваниях ведущим симптомом может стать хроническая усталость, и противопоставить ей мы можем только регулярные физические упражнения.

Многочисленные исследования доказывают — даже самому ослабленному пациенту (не обязательно онкологическому), даже прикованному к кровати посильные регулярные физические нагрузки улучшают прогноз и качество жизни! Пока есть силы шевелиться, надо это делать!

Что же касается подавляющего числа людей, перенесших онкологическое лечение, к ним относится общий постулат всех докторов: каждый должен посвятить какому-то виду физической нагрузки минимум полчаса в день пять раз в неделю!

Профилактика рецидивов с помощью лекарств

Метформин. Действующее вещество нескольких препаратов первой линии для лечения диабета второго типа. Обладает уникальным действием уменьшать сопротивляемость наших рецепторов действию инсулина. Применяется также для лечения бесплодия, поликистоза яичников, метаболического синдрома и с целью сбросить излишний вес. Строго говоря, диабет — предраковое состояние: резистентность к инсулину лежит в основе не только диабета и сердечных болезней, но и многих видов онкологии.

Статины — лекарства, снижающие холестерин. Эти препараты могут уменьшать риск развития рака яичников, пищевода и рака толстого кишечника. Точного объяснения этому факту пока нет, а утомлять вас гипотезами не хочу. Ситуация здесь как и с аспирином — в момент колебания чаши весов: принимать или нет — наличие факторов риска к онкологии может облегчить выбор.

Препараты, применяемые для профилактики рака груди. Если свести логику их назначения к примитиву, она будет звучать так: повышенный уровень эстрогенов может приводить к раку груди, поэтому препараты, снижающие восприимчивость ткани к эстрогенам, могут обладать профилактическим в плане онкологии действием.

Обезболивающие

Однако нередки случаи, когда терминальные онкологические больные не получали адекватного обезболивания, и иногда это кончалось трагически. И проблема здесь — в излишней зарегулированости выдачи обезболивающих препаратов. Нередко врач бегает от их выписки, как от огня — бумаг надо заполнить больше, чем на получения американской визы!

Очень надеюсь, что такое преступное положение вещей в ближайшее время изменится! А тем, кто допустил само существование этой проблемы, желаю приятно провести вечность на кострах в Аду (которого если и нет, то хорошо бы специально создать именно для таких индивидуумов!).

Близкий родственник или друг заболел раком. Первая мысль: чем я могу помочь? Родственники и друзья больного находятся в затруднении, как и о чём разговаривать с онкологическим больным.

Что-то нужно делать. Что-то ведь ему точно необходимо! Он выглядит подавленным… Но как предложить свою помощь, а главное — какую? Чем помочь больному раком? Об этом с нами согласилась побеседовать Галина Валентиновна С., перенёсшая мастэктомию. Сегодня мы сможем взглянуть на непростую ситуацию глазами самого главного героя — человека с диагнозом рак.

— От кого, прежде всего, Вы ждали помощи и моральной поддержки? От близких? Или же хотелось, чтобы друзья и коллеги тоже поддержали?

Больше всего внимания хотелось от мужа, что я и получила — поддержку и участие.

Так что, когда операция прошла быстро и хорошо, казалось, как будто ничего и не было. Операция и операция, мало ли какие операции у людей бывают. У меня как-то легко это всё прошло. У нас в отделении не было тяжёлых случаев, они были от нас скрыты, все были ходячие. Но вот когда ходила на перевязки, было ощущение, что это не со мной происходит.

Какой-то особенной помощи, поддержки, наверное, было и не надо. Детки мои обо мне заботились, приезжали, хоть и не часто. Но было осознание того, что мои дети со мной, вот это было очень важно.

Часто и не надо было посещать, сноха одна беременная была, другая только родила. А того отделения, где я лежала, все брезговали всегда. И брезгуют до сих пор. Все почему-то боятся, что если из тарелки больного раком поедят, то обязательно то же самое получат. Там каждый со своей посудой. Не дай Бог дотронуться до чего-то! Это ведь очень заразно! В голове! (смеётся)

— Кому-то, наоборот, хочется мягкости…

— Ну да, это как массаж — кому-то надо жёстко, чтобы кожа болела, а кому-то только поглаживания.

— Да, это точно! Сложно самому понять, что тебе надо.

— Классно! Мне бы очень понравилось. Когда мне муж организовал поездку в Израиль, вы даже не представляете, это полностью отвлекло от мыслей, от хождения по кабинетам. Ведь больше всего убивает ходить по кабинетам и выписывать таблетки. Мне после операции была назначена гормональная терапия. Таблетки нельзя было пропускать вообще. Надо было записаться к врачу, прийти, потом нас назначали на комиссию, потом с рецептом в аптеку, а там неделю ждать. А ведь нельзя пропускать ни дня! Кроме этого, выписывают как — сегодня лекарства кончились и только сегодня можно выписывать. Если у тебя таблетка есть на завтра, тебе ничего не выпишут.

И вот отвлечься от всего этого было просто здорово! Когда супруг организовывал поездку, он делал всё сам: везде всё узнал, делал документы, всё для меня делал…

Но кому-то надо всё равно рассказать, чтобы кто-то терпеливо тебя послушал. Очень хорошо, если в стационаре появился друг по несчастью. Мы сдружились с одной женщиной, делились лекарствами, созванивались. Сейчас она умирает от рака лёгких, от неё отказались врачи, и мне это очень тяжело…

А посещений в больнице очень хотелось, что тут говорить…

— Да, это важно. Никто ничего не знает, не рассказывает. Я поехала в магазины книги покупать, штудировать, чтобы знать об этой болезни что-то. Информация была бы очень полезна. Медсестра из перевязочной, про которую я говорила, дала всем нам гимнастику после операции, чтобы руки развивать. А то ведь если не будешь руки развивать, то всё. Мы этот листочек ценный отксерокопировали и занимались.

— Было ли такое чувство, что хотелось закрыться ото всех?

— Нет, мне не хотелось.

— Следующий вид поддержки: довезти до больницы на личном автомобиле или вызвать такси и оплатить. Или на общественном транспорте, но помочь донести сумки до места госпитализации.

— Я не знала такой проблемы, потому что муж всё взял в свои руки. Он бросал все свои дела и вёз меня, куда надо. В этом деле он здорово мне помог. Ехать не близко, а после выписки надо было каждую неделю ездить к 6 утра, занимать очереди. Многие ездили на такси, а ведь это тоже денег стоит. Поэтому, да, такая помощь — это тоже очень хорошо.

— Помощь полезными фруктами…

— Я бы обрадовалась! Конечно, а что? Обязательно при посещении что-нибудь несут. Это приятно, чувствуется забота.

— Если бы предложили материальную помощь?

— Конечно, было бы хорошо. Например, на тот же протез. Как же они сейчас дорого стоят! Комплект бельё+протез раньше стоил 6 тысяч рублей. Потом стал 7, а теперь 13 тысяч! Вот теперь мне бы очень это надо было бы, ведь живу на одну пенсию. Один раз мне хватило протеза на 2 года, другой на 3, последний на 4, но он уже весь кусками отваливался. В этом плане хорошо тем, кому дали инвалидность, им раз в два года это выдают. Мне приходится покупать самой. Меня сейчас больше всего этот момент волнует.

— Как относитесь к помощи лекарствами?

— Когда мне сватья предложила помощь моими лекарствами, я так успокоилась! Ведь нельзя пропускать, как я уже говорила. Она покупала сама пару раз эти лекарства, чтобы у меня был запас, пока я выпишу бесплатные. Иначе у меня был бы пропуск. Я поняла, что мне есть, на кого рассчитывать.

— Я была тогда невоцерковлённый человек совершенно. Тогда мне это было непонятно, меня бы это не тронуло. Я же первые шаги свои в сторону храма стала делать только в больнице. Сейчас бы, конечно, это было ценно, защемило бы. Рядом с больницей был храм, и я после операции стала бегать на службы. Сделала себе протез из семени льна и ходила с ним, чтобы не пугать людей. Девчонки из отделения вместе со мной тоже стали ходить. И там я начала потихоньку воцерковляться. Мне понравилось, стало интересно, что это значит, для чего это надо… Поняла (ну, по крайней мере, мне так кажется), что меня к болезни привели мои обиды на весь мир. Осознала, что надо менять себя, менять жизнь. И стала постепенно приходить к Богу.

Психологи рак не лечат

Василина Шабалина: В сопровождении онкопсихолога нуждаются 90% больных и 40% их родственников. Когда наша служба только появилась в диспансере, в день к нам приходили один-два пациента. Сейчас к одному психологу обращаются по 25-30 человек. Конечно, больше всего женщин. Но в последнее время стали обращаться и мужчины. Чаще всего их приводят жёны. Ведь у нас работает стереотип: как я, такой большой и сильный, не могу справиться сам? Но если мужчины приходят, они обычно остаются до конца курса психотерапии, и у них хорошая положительная динамика. В прошлом году мы впервые сформировали две мужские группы по 7-8 человек.

Не все могут справляться со стрессом сами. Если за спиной есть родственники, жёны-мужья, тыл прикрыт. Но много пожилых одиноких пациентов. Они приходят даже просто ради общения.

- То есть занятия у вас проходят в группах?

- Мы консультируем и индивидуально, и в группах. Лечащие врачи всем рекомендуют обратиться за помощью к психологу. Когда они приходят, я смотрю, в каком психоэмоциональном состоянии находится человек: это может быть и шок, и истерика, и непонимание происходящей ситуации. Поэтому для начала я работаю с пациентом индивидуально. После таких занятий я отправляю его в группы танцедвигательной терапии, медитации, арт-терапии и так далее.

Нам важно, чтобы пациенты не оставались одни. После занятий в группах многие начинают дружить, вместе ходят в театр, кино, на Столбы.

- В чём заключается ваша работа с пациентами?

- Мы ведём их на всех этапах. Сразу после постановки диагноза, потом готовим к операции, химио- или лучевой терапии, занимаемся с ними после лечения. И даже когда человек входит в ремиссию, пусть пять-десять лет прошло, тоже консультируем. Таких пациентов приглашаем на групповые встречи.

- Как психологическая помощь помогает человеку избавиться от болезни?

- Онкопсихологи рак не лечат. Мы помогаем приобрести положительный настрой на лечение. Чтобы человек в спокойном психоэмоциональном состоянии пришёл на химиотерапию, психологически подготовился к операции. Чтобы у него не было скачков давления и панических атак, когда его повезут в операционную. Обследование в первый год болезни для многих тоже катастрофа. Раз в три месяца нужно делать УЗИ. И пациенты могут по две недели не спать. Рассказывают, что когда приходят на процедуру, то эти две минуты, пока их врач смотрит, кажутся вечностью.

Мы обучаем пациентов психотерапевтическим методам борьбы со стрессом: как правильно дышать, как своё тело привести в порядок, чтобы не было бессонных ночей. Случись стрессовая ситуация - пациенты будут знать, как этот опыт применить.

- Конкретнее спрошу: сколько тех, кто обращался к вам за помощью, уже нет на этом свете?

- Из тех, кто был постоянно на виду, двух. Одна пришла ко мне ещё десять лет назад, летом её не стало. Другая скончалась осенью. Обеих очень поддерживали другие пациентки, с которыми они вместе ходили в группы.

Кому задать вопрос?

- На каждом этапе у онкологических больных очень много разных вопросов, которые раньше перед ними не стояли. И не всегда в нужный момент они могут получить на них ответы. Вы же занимаетесь ещё и информированием?

- Мы проводим для пациентов круглые столы. Наши
доктора рассказывают о питании или обезболивании, о том, как бороться с побочными эффектами лечения, а после отвечают на вопросы. Мы считаем эту работу важной, поскольку многие уезжают в районы и часто не знают, к кому обратиться.

В группах на первом занятии обычно затрагиваем важные вопросы социальной адаптации. Говорить ли о болезни на работе? Какой парик подобрать? Как быть в интимной жизни? Где взять протез и удобное бельё после удаления молочной железы?

- Много ли тех, кто уверен, что им не тот диагноз поставили, доктора неправильно лечат?

- Немного, но периодически такое всё-таки случается. Например, недавно приходил мужчина с женой. Они убеждали, что нужно по второму кругу обследоваться, потому что врачи не тот диагноз поставили. Этот пациент находился в стадии отрицания. Я объясняю, что, пока он по второму-пятому кругу будет обследоваться, время упустит.

Когда идёт отрицание болезни, многие оказываются у экстрасенсов. Отдают деньги и дипломов не спрашивают. Я всегда привожу случаи из практики. Рассказываю про пациентов, которые не начали вовремя лечиться, а потом через год-два пришли уже не с первой, а с четвёртой стадией.

- Как работаете с теми пациентами, которых направили на паллиативное лечение?

- С такими пациентами я работаю в индивидуальном порядке. Мы говорим обо всех проблемах, которые беспокоят их в настоящий момент.

Также мы работаем с родственниками таких пациентов. Даём рекомендации, как общаться с заболевшим, как гулять, рассказываем о занятиях, которые могут помочь. Пациент может разгадывать кроссворды, заниматься мандалотерапией, читать. Нужно чем-то время заполнить. Неважно, сколько ему осталось жить - качество жизни должно быть достойным.

Не бойтесь разговоров

- Нужно ли с родственниками говорить о наследстве, похоронах?

Если даже похороны хочет обсудить, дайте ему эту возможность. Тут вы можете не вступать в беседу, просто выслушайте, не спорьте.

Гораздо хуже бывает после того, как человек уже ушёл, а вы что-то важное ему не сказали, прощения не попросили, за руку не подержали.

- Как вы сами, постоянно общаясь с пациентами, которым поставили столь серьёзный диагноз, не выгораете?

- Выгорание может быть на любой работе. Я тоже могу устать, захотеть в отпуск. Нас не зря учат бороться с выгоранием. Нужно уметь уделять время себе, заполнять жизненный ресурс и не носить рабочие проблемы домой. А вообще, я люблю свою работу, чувствую себя на своём месте, потому что знаю, что могу помочь людям.