Исследование рака борьба с раком

Если от рака умирают врачи, есть ли надежда у пациентов?

В социальных сетях 2020 год начался с прощального поста питерского онколога Андрея Павленко, который сам обнаружил у себя рак и в течение полутора лет – на странице в Фейсбуке, в многочисленных интервью, выступлениях на телевидении – рассказывал о своей борьбе с недугом.

Рассказывает заместитель директора НМИЦ онкологии им. Блохина Александр Петровский:

О временах и сроках

– Если говорить обобщённо, то, по статистике, 50% онкологических пациентов излечиваются полностью. При этом прогноз на ожидаемую продолжительность жизни в каждом конкретном случае зависит от вида рака, поскольку общего ответа на этот вопрос не существует. Рак – это не одна болезнь, а множество различных заболеваний. Есть прогностически благоприятные виды рака, при которых даже на продвинутой стадии, при наличии отдалённых метастазов, пациенты имеют высокий шанс либо на выздоровление, либо на переход болезни в хроническую форму. Но есть и такие разновидности болезни, от которых пациенты быстро сгорают, даже если рак был обнаружен на начальной стадии.

Однако каждый год ситуация меняется. Ещё 5 лет назад рак лёгкого считался приговором. Сегодня появились лекарства, благодаря которым люди живут с этим диагнозом достаточно долго.

Что касается таких распространённых видов рака, как рак молочной железы, колоректальный рак, рак яичников, лимфомы и т. д., то с ними пациенты могут жить 10–15 лет и более.

– Врачи говорят, что рак важно обнаружить на ранней стадии. Но при этом в начале заболевания симптомов нет. Как быстро развивается недуг и переходит из одной стадии в другую?

– Есть агрессивные, быстрорастущие опухоли. К ним, например, относятся некоторые виды рака у детей. Но в среднем от появления раковой клетки в организме до формирования клинически значимой опухоли (размером около 1 см) проходит 5–7, иногда 10 лет. Понятно, что шансы обнаружить болезнь на ранней стадии при регулярных осмотрах есть – и они достаточно велики.

Семейная история

– К группе риска относятся люди, у близких родственников которых был выявлен рак?

Поэтому свою семейную историю нужно знать и ни в коем случае не игнорировать. При определённых видах генетической предрасположенности у врачей есть возможность провести превентивные профилактические процедуры, в том числе и хирургические, которые снизят риск появления рака.

– Для молодых рак действительно опаснее, чем для пожилых?

– В целом да. Рак желудка, рак молочной железы, диагностируемые в молодом возрасте, часто очень агрессивны и опасны. Однако детский рак мы сегодня вылечиваем полностью в 80% случаев.

– Врачи часто говорят о том, что многое зависит от индивидуальных характеристик опухоли и её чувствительности к назначаемым препаратам, но при этом назначают лечение по стандартам, одинаковым для всех.

– Стандарты – это экономическое обоснование лечения, а само лечение назначается по клиническим рекомендациям. Практика показывает, что, несмотря на то что каждая опухоль индивидуальна, 80% всех онкологических заболеваний можно описать стандартными подходами. В эти стандартные подходы входит определение индивидуальной чувствительности опухоли к тем или иным противоопухолевым лекарственным препаратам с помощью иммуногистохимических и молекулярно-генетических методов. В остальных случаях всегда есть возможность перейти на индивидуальное лечение – для этого врачу достаточно собрать врачебную комиссию.

Революция отменяется?

– Может ли пациент проверить, правильно ли его лечит врач?

– Все клинические рекомендации есть в открытом доступе, и пациент может их найти, вникнуть и попытаться в них разобраться. Однако без медицинского образования сделать это сложно. Это всё равно что пытаться проконтролировать мастера, который ремонтирует сломанный холодильник. Лучше довериться профессионалу, а система должна делать всё для того, чтобы это доверие было оправданно.

– Каждый день СМИ сообщают о новых случаях заболеваний – в том числе и у известных людей. Заболеваемость раком действительно выросла?

– Выросла как заболеваемость, так и выявляемость онкологических заболеваний. И нужно быть готовым к тому, что пациентов с раком с каждым годом будет всё больше. Сегодня в нашей стране от сердечно-сосудистых заболеваний умирают 50% пациентов, от онкологических – 15%, а в Японии онкологическая заболеваемость уже вышла на первое место, поскольку рак – это болезнь пожилых людей, а продолжительность жизни там одна из самых высоких в мире.

Хорошая новость заключается в том, что выросла не только заболеваемость, но и эффективность лечения. Продолжительность жизни онкологических пациентов постоянно растёт, в том числе и у тех, у кого болезнь была обнаружена уже на продвинутой стадии.

– Ожидается ли появление новых прорывных технологий в лечении рака, сопоставимых с иммунотерапией?

– Не стоит ждать и возлагать все надежды на появление революционных методов и недооценивать возможности проверенных лекарств и технологий. С врачебной точки зрения эволюция – развитие имеющегося метода – лучше, чем революция, которая чаще приносит больше разрушений, чем побед. Уже сегодня у онкологов есть всё необходимое, чтобы помочь большей части пациентов. Дальнейшие исследования в области онкологии необходимы, и они проводятся во всём мире. Онкология – это одна из самых динамично развивающихся отраслей медицины. Только за последний год было зарегистрировано более 50 новых препаратов и показаний для лечения различных видов опухолей. Задача человека – просто прийти к врачу, и желательно сделать это как можно раньше.

Возможно ли обмануть рак? Ученые уверены, в арсенале организма есть антитела, способные расправиться со смертоносными клетками. Но, если бы все было так просто… Болезнь и сама может обмануть организм, замаскировавшись под здоровые клетки. В результате, частичное или полное отсутствие болевых синдромов позволяет онкозараженным клеткам развиться до неоперабельной стадии. Только в минувшем году онкология забрала юмориста Михаила Задорнова, всемирно известного оперного баритона Дмитрия Хворостовского, американского певца Чарльза Бредли, композитора Владимира Шаинского и еще тысячи людей по всему миру.

Данные о ежегодном росте числа онкобольных шокируют. Согласно статистике, через 15 лет каждый житель планеты будет болен раком. Об этом в интервью Пятому каналу рассказал Юрий Покровский, кандидат медицинских наук.

Самый распространенный вид борьбы с раком — хирургическое вмешательство. Удаление пораженного органа может излечить пациента, если только опухоль не пустила метастазы, тогда грядет череда курсов химиотерапии и постоянное беспокойство — поможет ли…

Открытие, способное уничтожить одну из самых опасных форм онкологии — рак головного мозга, сделали ученые из лондонского Университета Лидса и Института изучения рака. Именно рак мозга убил певицу Жанну Фриске и баритона Дмитрия Хворостовского. Ученые выяснили, что с опухолью могут бороться некоторые типы вирусов. Об этом сообщил журнал Science Translational Medicine. В ходе исследования реовирусов, оказалось, что они способны преодолевать гемато-энцефалический барьер, защищающий мозг позвоночных от микроорганизмов.

Девять онкопациентов получали капельницы с реовирусом, после курса им удалили опухоли хирургическим путем. Ученые исследовали удаленные клетки рака и установили, что вирус смог размножиться и атаковать пораженные клетки, тем самым активировав иммунную систему на борьбу с опухолью. Принцип действия нового метода раскрыл соавтор исследования профессор Алан Мельчер:

Вирус быстро распознал рак, и иммунитет начал свою борьбу с ним. Исследователи полагают, что вирусные капельницы станут хорошим подспорьем в сочетании с другими методами лечения. Идею высоко оценил Евгений Черемушкин, старший научный сотрудник Института клинической онкологии ОНЦ РАМН.

Видео: youtube / New Scientist

Победа над болезнью не всегда позволяет вернуться к прежней жизни. В петербургском онкоцентре постоянно ведется работа по реабилитации пациентов, победивших недуг. Специалисты этого медучреждения изобрели инновационный метод голосового протезирования, который уже называют главным достижением 2017 года. Врачи вернули голос 80 пациентам, пережившим рак гортани, при котором полностью удаляется трахея и человек теряет способность говорить.

Действительно, ученые доказали, что не только банальное курение может вызвать рак, но и, например, увеличение груди, а именно, воздействие силиконового импланта на организм. Злую шутку могут сыграть и лекарства. Так Минздрав предписал указывать на некоторых препаратах для лечения аденомы простаты и облысения, что они могут привести к раку груди у мужчин, так как содержат опасное вещество финастерид. Таких примеров много. Спровоцировать меланому — рак кожи — может агрессивное солнце. Опасность повсюду и надо быть на чеку.

— Николай Петрович, что показывают современные мировые исследования рака? Можно ли здесь говорить о каком-то прогрессе?

Смотрите, обычно наша иммунная система самостоятельно определяет и уничтожает мутировавшие в организме клетки, не давая им размножаться. Но раковые клетки нашли способ обходить эту естественную защиту, что в конечном итоге приводит к развитию злокачественного образования. Открытие двух зарубежных ученых легло в основу нового класса лекарственных препаратов, которые не позволяют блокировать иммунный ответ. В результате организм борется с раковыми клетками естественным путем. Это, в общем-то, произвело революцию в лечении раковых заболеваний. Первый созданный по новому открытию иммуноонкологический препарат был одобрен еще в 2011 году для лечения меланомы, с тех пор этот вид терапии стал одним из перспективных. Сегодня он используется для лечения очень многих злокачественных новообразований (рак легкого, меланома, рак молочной железы, опухоли головы и шеи и другое). Естественно, это не является панацеей, существуют четкие показания и противопоказания к этому лечению.

Российские ученые тоже ведут работу в области иммунного воздействия на рак. Например, несколько лет назад они синтезировали уникальный лекарственный препарат на основе фактора некроза опухолей, который позволяет активировать уникальные патогенетические механизмы воздействия на раковые клетки. Сегодня это лекарство зарегистрировано в России и нескольких других странах, но его исследования пока продолжаются. В ближайшее время результаты могут быть доложены на ведущих международных научных конгрессах.

Фото alev.biz

Сегодня весь научный мир изучает возможности борьбы с раковыми клетками за счет активации клеток иммунной системы человека. И, пожалуй, одним из знаковых стало открытие методики иммунотерапии раковых заболеваний с использованием Т-клеток

— Недавно один из федеральных каналов снял с эфира сюжет на тему онкологии — в нем ваши коллеги говорили, что импортные препараты от рака более эффективны, чем отечественные, что, видимо, и вызвало недовольство руководства канала. Действительно ли картина такая, и если так, то почему?

— Вопрос эффективности лекарств не совсем корректно ставить в привязке к стране происхождения и производства того или иного препарата. В России действуют достаточно жесткие требования к их разработке и производству, соответствующие международным нормам и правилам.

Кстати, здесь важно отметить, что сегодня разработка принципиально новых лекарств для лечения рака требует очень больших инвестиций, от сотен миллионов до 1—2 миллиардов долларов — с учетом всех этапов научного поиска, апробации в экспериментах на животных, клинических исследований, технологических процессов создания производства и т. д.

Российская фармацевтическая промышленность сегодня стремительно развивается, и мы с большим интересом ждем выхода на мировые рынки отечественных оригинальных лекарств. Это должно случиться в ближайшие несколько лет. Кроме того, наша промышленность сегодня активно участвует в процессе локализации производства лекарств зарубежного происхождения, производства высококачественных биоаналогов и дженериков.

— О точных причинах развития рака в организме по-прежнему трудно говорить?

— Если бы мы их знали, наши врачи просто предотвращали бы это заболевание на зачаточном уровне. Но, увы, точная причина до сих пор неизвестна. О том, что такое рак и как он развивается, написано очень много, и я бы предпочел сосредоточиться на другом — на факторах риска. По данным официальной мировой статистики, только 15% случаев рака — это генетические сбои, остальное — наш с вами образ жизни. Курение, алкоголь, ожирение, чрезмерное пребывание на солнце и воздействие ультрафиолета, низкая физическая активность, жирная и острая пища, беспорядочные половые связи (здесь прежде всего речь идет о вирусе папилломы человека) — вот те ключевые причины, которые могут привести человека к развитию этого заболевания.

Фото Олега Тихонова

Конечно, нельзя исключать фактора генетической предрасположенности. Онкологи рекомендуют, если в вашем семейном анамнезе (то есть у прямых родственников) были случаи заболевания раком, первое исследование конкретного органа сделать в возрасте на 5 лет раньше, чем это злокачественное образование было выявлено у родственника.

Поводом для похода к врачу и внеочередной диагностики должны стать и такие симптомы, как появление на коже нового образования, подкожный узел любой локализации, упорный кашель, кровотечение и изменение функций работы кишечника, увеличение подмышечных лимфоузлов, уплотнения и изменения на коже молочной железы, выделения из соска (не связанные с лактацией), длительная повышенная температура тела.

— Что скажете о тех продуктах, которые могут вызвать рак? Врач-онколог Андрей Пылев, например, относит к ним красное и химически обработанное мясо.

— Наши онкологи много и не раз говорили о важности правильной и здоровой пищи. Я только напомню, что регулярное употребление острых и соленых блюд с обилием острых приправ может привести к возникновению язвы желудка, которая считается предтечей рака желудка (в России это заболевание у мужчин на пятом месте по распространенности болезней, у женщин — на шестом). Избыток красного и копченого мяса в рационе — действительно одна из причин возникновения колоректального рака (седьмое место по распространенности).

Ну и, конечно, не существует безопасной доли алкоголя. Этанол, который метаболизируется в ацетальдегид, повреждает ДНК клеток, поэтому регулярное употребление спиртных напитков — любых — может служить причиной рака пищевода, печени, колоректального рака, злокачественных опухолей головы и шеи.

— А как в России обстоят дела со снабжением лекарствами раковых больных?

Фото obninsk.name

Жалобы на нехватку необходимых лекарственных препаратов все еще остаются, и мы получаем их практически из всех регионов России

— Вы сказали об огромных деньгах, выделенных на борьбу с онкологическими заболеваниями в России. О какой сумме речь?

— Ровно месяц назад в стране сменилось правительство. Был назначен и новый глава Минздрава — Михаил Мурашко. Как вы оцениваете работу предыдущего министра Вероники Скворцовой и многого ли ждете от ее преемника?

Что будет сейчас — посмотрим, но мы с коллегами уверены, что новый министр имеет все необходимые профессиональные и личные качества для конструктивного решения существующих проблем. Все-таки, как я уже сказал, в России реализуется национальная программа по борьбе с раком и в ее основе заложены серьезные и амбициозные задачи, которые предстоит выполнить до 2024 года.

Но большая роль во всей этой работе лежит прежде всего на федеральных онкологических центрах, которые должны были усилить свою деятельность по разработке современных методических и клинических рекомендаций по лечению онкозаболеваний, создать единый стандарт лечения для всех регионов, чтобы любой гражданин, где бы он ни находился, гарантировано получил необходимый объем услуг.

Фото Марии Горожаниновой

— А как обстоят дела с кадрами в онкологии?

— С онкологическими центрами и медицинскими учреждениями дефицита нет, но мы по-прежнему испытываем кадровый голод на онкологов в российских поликлиниках. По данным Минздрава России, нехватка кадров составляет около 2 тысяч человек. Больше всего специалистов работают в Москве и Санкт-Петербурге, однако в регионах наблюдается существенный дефицит кадров. В 2017—2018 годах наибольшая потребность в квалифицированных врачах наблюдалась в Дальневосточном и Северо-Кавказском федеральных округах.

— Что нужно заимствовать России из зарубежного опыта борьбы с раком?

— В первую очередь — систему финансирования, которая строится на принципе страхования риска болезни, адекватной оценки его стоимости и разделения финансового бремени этого риска между государством и обществом. Такая система показала свою эффективность во всех развитых странах. Она не только обеспечивает полноценный доступ пациента и врача к самым современным технологиям диагностики и лечения, но и финансово мотивирует человека вести здоровый образ жизни, проходить профилактические осмотры и следить за своим здоровьем.

Как выглядит реальная картина заболеваемости, лечения и выживания при раке? Что важно знать пациентам, их близким и всем нам, чтобы адекватно воспринимать болезнь? Об этом мы поговорили с руководителем отдела Национального медицинского исследовательского центра им. Дмитрия Рогачева, членом правления Российского общества клинической онкологии (RUSSCO), доктором медицинских наук Николаем Жуковым.

- Простой ответ на этот вопрос невозможен. Если пациент пережил 5-летний срок и продолжает жить, это может свидетельствовать, что он излечен. А может быть и так, что он прожил эти 5 лет с болезнью. Много нюансов. Но в целом в нашей стране более 50% онкологических больных имеют шанс на излечение или длительный контроль заболевания на фоне проводимого лечения.

- Андрей Павленко в одном из ранних интервью говорил, что шансы на 5-летнюю выживаемость у него будут 50%, если сработает химиотерапия.

Увы, получилось, что он попал в несчастливый процент. Мне очень его жаль, он был одним из немногих людей в России , кто смог вынести свою болезнь в публичную плоскость. И старался делать это в позитивном ключе – давая надежду другим больным, а не отбирая ее. Несмотря на неблагоприятный исход в его конкретном случае, что является личной трагедией его и его семьи, это не должно быть поводом для того, чтобы остальные опустили руки.

Это было бы как минимум нечестно по отношению к человеку, который сделал все, чтобы получилось наоборот. Если посмотреть здравым взглядом, его смерть ничуть не перечеркивает тот сигнал, который он хотел донести до общества.

ВЫЖИВШИХ ГОРАЗДО БОЛЬШЕ, НО МЫ О НИХ НЕ ЗНАЕМ

- Многие сейчас, будучи в отчаянии, пишут в соцсетях, что опускаются руки, если не смог вылечиться доктор Павленко, то у нас, простых смертных, и подавно шансов нет. Что вы, как врач-онколог, сказали бы таким людям?

- Прежде всего хочу сказать, что у врачей-онкологов нет какого-то тайного лечения, которое они приберегли только для себя. Мы такие же люди, как и вы. У нас развивается такой же рак, его иногда так же бывает сложно выявить рано. Мы получаем такое же лечение (чуть лучше или чуть хуже – но в целом такое же, как и обычные люди). И столкнувшись с болезнью, которую ранее лечили у других, стоим перед таким же бинарным выбором – удастся вылечить или нет, умрем или будем жить. И точно так же, как у обычных людей, это зависит от правильности диагноза, лечения, стадии, вида опухоли и еще от судьбы (или господа бога, как кому хочется думать).

Так что для начала неплохо было бы поговорить о тех, кто вылечился. Таких немало, в том числе среди публичных людей. Жаль только, что в нашей стране в силу особенностей менталитета известные личности редко рассказывают о болезнях, от которых они вылечились. Я знаю очень многих публичных людей, победивших рак или успешно борющихся с ним многие годы. Но, поверьте, мне пришлось лезть в интернет, чтобы найти тех, кто отважился сообщить об этом публично (в силу закона о защите персональных данных я не могу разглашать известные мне сведения о пациентах). Увы, если известный человек погибает от рака, то об этом становится известно всем, но если он выздоравливает, то… Об этом сообщают единицы. Более того, даже если так происходит, об этом в отличие от смертей быстро забывают.

Если вернуться к статистике, то чуть больше 5 лет назад в нашей стране было около 2 миллионов пациентов, излеченных от рака или успешно борющихся с ним. А сейчас — почти 3,5 млн. Добавившиеся полтора миллиона — это не страшный скачок заболеваемости (заболеваемость увеличилась, но гораздо меньше). Это те, кому удалось сохранить жизнь за счет лечения. Их становится все больше. Растущее количество таких пациентов убедительный показатель того, что увеличивается эффективность лечения рака. Все больше людей остается в живых, столкнувшись с онкологическими заболеваниями.

- Есть такое представление: если у человека был рак и лечение оказалось успешным, то все равно нужно быть начеку до конца жизни. Потому что рак это некая поломка в организме, которая непоправима. Действительно так?

- На самом деле все мы должны быть начеку. Потенциально у каждого из нас в любой момент что-то может сломаться. Поэтому и существуют, например, различные виды онкологического скрининга. То есть регулярные обследования, проводимые у людей, не имеющих симптомов заболевания, с целью раннего выявления опухолей. Есть такие обследования и для тех, кто уже столкнулся с онкологическим диагнозом и был успешно пролечен.

Николай Владимирович Жуков. Фото: raklechitsya.ru

РЕАЛЬНО ЛИ ПОЙМАТЬ БОЛЕЗНЬ НА РАННЕЙ СТАДИИ

- Доктор Павленко говорил, что его опухоль развивалась под слизистой оболочкой желудка. Поэтому на ранних стадиях ее нельзя было обнаружить с помощью гастроскопии. Насколько вообще эффективна сейчас ранняя диагностика рака?

Да, у многих больных однозначные симптомы болезни появляются только тогда, когда опухоль уже достигает больших размеров или дает отдаленные метастазы. Однако, как показывают исследования, очень многие больные, самостоятельно обратившиеся к врачу по поводу симптомов, имели рак на ранних стадиях. Так что знания и активная позиция могут сохранить жизнь.

Да, идеальных вариантов ранней диагностики рака пока нет. Утверждать обратное было бы неправдой. Но и те, что есть, могут спасать жизни. Знание симптомов и своевременное обращение к врачу, прохождение доступных видов скрининга не сведет ваш шанс на неблагоприятный исход к нулю, но снизит его точно. А дальше – см. выше, главное сделать правильно все, что зависит от тебя, а остальное уже судьба. Но если просто положиться на судьбу (будь, что будет), то и шансов будет меньше.

ВОПРОС-РЕБРОМ

Четвертая стадия — приговор или нет?

- Здесь мы снова возвращаемся к вопросу о шансах того или иного пациента, которые зависят от особенностей его опухоли, - говорит Николай Жуков . - Есть виды онкологических заболеваний, при которых мы можем излечить или как минимум серьезно продлить жизнь пациентам с 4-й стадией рака. Более того, во втором случае человек может долго жить с болезнью, в том числе дожить до появления препаратов, которые еще больше продлят его жизнь или даже излечат. И примеров тому немало.

СОВЕТЫ ДОКТОРА ЖУКОВА

1. Важно знать о симптомах, которые могут сигналить об опухоли.

Подчеркнем: вовсе не обязательно, что они говорят о раке. Но это повод обязательно обратиться к врачу и пройти обследование. Вот список некоторых симптомов, на которые нужно обращать внимание, составленный международными экспертами.

- Появление припухлости, узлов и других новообразований на любых участках тела.

- Кашель, изменение голоса, осиплость, одышка, не проходящие более 3 недель.

- Появление крови в мокроте, моче, стуле, в перерыве между менструациями или после менопаузы.

- Ранки и повреждения на коже и слизистых, которые не заживают более 3 недель.

- Новые родинки или изменения старых (потемнение, деформация, рост).

- Нарушения работы кишечника (запоры, диарея) или мочевого пузыря.

2. Не ленитесь и не бойтесь идти к врачу.

3. Помните: есть этап, когда от самого пациента зависит больше, чем от врача.

Речь об образе жизни для профилактики рака: отказ от курения, избавление от лишнего веса, защита от ультрафиолетового излучения. Кто бы что ни говорил, многочисленные исследования однозначно подтверждают: люди, не заботящиеся о своем здоровье, заболевают раком чаще.

ПЕРСПЕКТИВЫ

В каких направлениях борьбы против рака врачи ожидают прорывов

- Во-первых, это индивидуализация лечения, - рассказывает Николай Жуков. - Уже существует очень большое количество лекарств. Вызов для онкологов заключается в том, чтобы правильно подбирать препараты, достоверно прогнозируя ответ опухоли на лечение. Для этого сейчас изучается и начинает применяться все больше показателей, характеризующих индивидуальные особенности организма пациента и его опухоли. На уровне генов, белков, различных особенностей метаболизма.

В-третьих, совершенствование и отладка уже имеющихся вариантов лечения. Например, продолжит развиваться иммунотерапия. Эта технология выстрелила, совершила буквально революцию в лечении ряда видов рака. Сейчас иммунотерапия вышла на плато, новых прорывов в этой области нет, но то, что достигнуто, начинает входить в широкую практику и помогать все большему количеству пациентов.

Я уверен, что к 2025 году учёные онкологи разработают лечебные терапии для большинства, если не всех видов рака.

Конечно, я несколько рискую, делая подобные заявления. Но в сфере исследования рака мы движемся к лучшим, более безопасным терапиям невероятно быстро, и я взволнованно предвкушаю будущие результаты. Я убеждён, что нужно высоко ставить планку, исполнять и реализовывать, и не должно быть оправданий, если мы не выдержим продвижения в таком темпе.

2017 стал знаковым в ускорении лечения рака, новыe лекарства получили одобрение FDA. В том числе были одобрены два вида терапий CAR T клетками – тип иммунотерапии рака, который использует собственные иммунные клетки пациента, запрограммированные на атаку и уничтожение раковых клеток. Все мы в Центре Исследований Рака Фреда Хатчинсона воодушевлены такими известиями. Это успешная проверка, того, над чем мы и наши коллеги по всему миру работали в течение десятилетий. Что ещё важнее, это означает терапию, потенциально способную спасти жизнь некоторым раковым пациентам с исторически ограниченными вариантами лечения.

Между прочим, ключевая фраза в этом предложении – некоторые пациенты. Клеточные иммунотерапии Kymriah и Yescarta были одобрены для лечения типа прогрессивного педиатрического лейкоза и агрессивной неходжкинской лимфомы соответственно. И мы знаем, что, хотя эти две терапии и являются большим шагом вперёд по сравнению с ранее доступными методами лечения, однако не все пациенты реагируют на них. И из тех, кто реагирует, некоторые испытывают серьёзные побочные эффекты.

А ведь остаётся ещё гораздо больше пациентов и видов рака, которые нужно лечить, и лечить безопасно. Иммунотерапия обещает заняться этими прочими видами рака, но одного этого подхода недостаточно для полного успеха. Нам нужно объединить множество знаний из разных областей, новые методы исследования, технологии сбора и анализа больших данных, чтобы суметь вылечить большее количество пациентов.

Исследователи нашего центра тестируют раковые терапии завтрашнего дня в лаборатории и в ходе клинических исследований. В прошлом году мы увидели замечательные научные достижения наших лабораторий, которые намекают на то, что нас ждёт в будущем. Начиная с 2018 года, мы с коллегами внимательно следим за несколькими перспективными направлениями исследований и лечения рака – и, конечно же, делаем всё возможное, чтобы способствовать скорейшему их развитию.

Я занимаюсь исследованием рака всю свою карьеру и вижу больше прогресса в этой сфере за последние несколько лет, чем за предыдущие пятьдесят. И я с нетерпением жду, что же принесёт нам 2018 год.

Иммунотерапия нового поколения

Недавнее известие о приобретении компанией Celgene компании Juno Therapeutics является хорошим примером того, как развивается отрасль иммунотерапии. Наука, стоящая за иммунотерапией Juno, восходит к десятилетиям доклинических исследований в Центре Фреда Хатчинсона, где наши учёные обнаружили, что отдельные типы иммунных клеток обладают мощной и устойчивой противоопухолевой активностью.

С целью сделать иммунотерапию рака более безопасной мы очень тщательно изучаем некоторые серьёзные побочные эффекты и инфекции, возможные после лечения CAR T клетками. Понимание и борьба со специфической токсичностью, связанной с CAR T терапией будет ключом к тому, чтобы успешно реализовать этот метод для большего числа пациентов.

По мере того, как мы продолжаем совершенствовать наши текущие подходы к иммунотерапии, мы также проверяем нашу клеточную иммунотерапию в новых клинических испытаниях и на иных типах рака, чтобы применить эту мощную технологию к большему числу нуждающихся пациентов. Наше внимание было сосредоточено на различных формах рака крови, хотя недавно мы запустили исследование, которое включает пациентов с раком лёгких и тройным отрицательным раком молочной железы, а также другое исследование для пациентов с меланомой. В 2018 году мы расширим поле нашего внимания, включив в него ещё многие виды опухолей, в том числе яичников, лёгких, головы и шеи, рака желудка, множественной миеломы и многие иные типы рака крови.

На данный момент у нас идут 12 клинических испытаний клеточной иммунотерапии, и ещё 21 испытание должно скоро начаться. Мы работаем с 11 промышленными партнёрами в области иммунотерапии, от глобальных производителей, таких как Eli Lilly and Company, до биотехнологических компаний, таких как Minerva Biotechnologies, и, конечно же, наших партнёров, иммунотерапевтических стартапов, Juno Therapeutics и Adaptive Biotechnologies. По мере расширения наших испытаний и в целях удовлетворения потребностей пациентов, наш специализированный центр выращивания клеток производит в среднем от 200 до 600 миллионов клеток в день.

По мере развития иммунотерапии, расширение её ранних успехов с лейкемий на опухоли будет самым сложным, и при этом самым важным делом. Исследователи центра Фреда Хатчинсона продвигаются вперёд, применяя иммунотерапию к опухолям, таким как рак молочной железы и лёгких. Одни из самых волнующих событий – несколько недавних достижений касающихся редкой опухоли, известной как клеточная карцинома Меркеля, исследования, которые привели к первому одобрению FDA иммунотерапии для этого рака, а также показали многообещающие намёки на мощь комбинированной иммунотерапии. Исследования этой редкой опухоли закладывают основу будущих достижений в лечении иных, более распространённых раков, которыми мы также займёмся в новых клинических испытаниях.

Нам нужно объединить множество знаний из разных областей, новые методы исследования, технологии сбора и анализа больших данных, чтобы суметь вылечить большее количество пациентов.

Могут ли облачные вычисления вылечить рак?

Облачные вычисления намного расширили пути и средства изучения рака. От научного сотрудничества в реальном времени между странами и континентами до управления данными любого масштаба, облачные технологии поддержат ключевые усилия, такие как точная онкология, расширенная визуализация данных и другие передовые исследования, которые приблизят нас к излечению рака.

Поскольку мы продолжаем находить новые связи между генами и типами опухолей, точные онкологические подходы к лечению рака станут более важными и потребуют как минимум терабайт или больше данных на одного пациента – достаточно, чтобы заполнить память восьми новейших смартфонов. В прошлом году исследование в центе Фреда Хатчинсона привело к запуску нового клинического испытания высокоточного лекарственного подхода против рака предстательной железы и выявило определённые генетические изменения, которые могут вдохнуть новую жизнь в старый лейкозный препарат.

В декабре вместе с нашими партнёрами из UW Medicine мы основали Институт Точной Медицины Brotman Baty, и очень рады, что приняли в нём участие. Как я уже отмечал во время открытия, этот институт является ещё одним примером новой роли Сиэтла как центра по лечению рака.

Как Национальный Институт Рака, так и Национальные Институты Здоровья недавно инициировали проекты по сбору данных, объединяющие экспертов по работе с данными, облачных технологов и экспертов в области биоинформатики, чтобы стимулировать совместные усилия по использованию облачных и информационных инструментов в крупномасштабных проектах. Мы ожидаем, что эти усилия продолжат набирать силу в 2018 году, и мы в центре Фреда Хатчинсона работаем с лучшими облачными провайдерами в нескольких проектах с интенсивным использованием данных, которые используют машинное обучение и облачные вычисления для ускорения исследований и улучшения результатов на пациентах.

Например, мы используем методы глубокого обучения для анализа магнитно-резонансных изображений, которые идентифицируют маркеры рака молочной железы. Мы также используем искусственный интеллект для улучшения результатов у пациентов, которые получают химиотерапию, и создаём платформу следующего поколения для участия пациентов, переживших трансплантацию стволовых клеток крови. Следите за достижениями в этих и иных областях, как мы используем облачные технологии в лечении рака.

Недавним захватывающим событием стало объявление о партнёрстве между Adaptive Biotechnologies и Microsoft, которое сосредоточится на использовании искусственного интеллекта для анализа последовательностей рецепторов Т-клеток у пациентов со спектром заболеваний, включая рак, задействующих иммунную систему. Т-клетки являются глазами нашей иммунной системы. Но нам нужен искусственный интеллект для обеспечения виртуальной реальности, позволяющей нам через секвенирование рецепторов Т-клеток видеть то, что они видят, и разрабатывать диагностику и персонализированную терапию основываясь на этом видении.

Инфекционные заболевания – связи тянутся к раку и далее

Каждый пятый рак во всем мире может быть связан с инфекционными заболеваниями. Мы в центре Фреда Хатчинсона давно поняли сложные связи между инфекцией и раком; в прошлом году мы запустили интегрированный исследовательский центр, посвящённый изучению этих связей с целью предотвращения многих видов рака, являющихся тяжёлым бременем для человечества. Мы также рассматриваем новые партнёрства в государственном и частном секторах для дальнейших изысканий в сфере пересечения инфекционных заболеваний и рака.

Что касается профилактики ВИЧ, последние два года были знаменательными для основанной на базе центра Фреда Хатчинсона Сети Испытаний ВИЧ Вакцин – HIV Vaccine Trials Network, которая начала четыре беспрецедентных по эффективности испытания профилактики ВИЧ в 2016 и 2017 годах. Исследования по тестированию новых вакцин и других способов профилактики ВИЧ-инфекции соберут вместе 12 200 добровольцев по всему миру. Мы все с нетерпением ожидаем окончательных результатов исследования в 2020 и 2021 годах.

Я занимаюсь исследованием рака всю свою карьеру и вижу больше прогресса в этой сфере за последние несколько лет, чем за предыдущие пятьдесят. И я с нетерпением жду, что же принесёт нам 2018 год.

Я жду общения с вами в следующем году и приглашаю вас поделиться своими
мыслями.

С уважением,
Гари Джиллиланд, MD, PhD, президент и директор Fred Hutchinson Cancer Research Center

Перевод выполнил Ник Сестрин, группа SENS Volunteers

Присылаем лучшие статьи раз в месяц

Скоро на этот адрес придет письмо. Подтвердите подписку, если всё в силе.

Скопировать ссылку
Facebook
Twitter
ВКонтакте
Telegram
Pocket

Сайт
Facebook
Medium
Instagram

Комментарии 15

А у нас. А мы. В ядерный пепел. А я все маме расскажу.

Иммунотерапия дороже. Представьте — надо взять мышку, подсадить ее потомкам человеческие гены, вырастить это потомство, ввести ему маркеры опухоли, добиться иммунного ответа, выделить антитела к опухоли… Курс Ниволумаб+Ипилимумаб, согласно вики, стоит под 200k$. Бывает не один курс на лечение.
Однако тут вопрос, кто за это платит. В клинических испытаниях лекарства оплачивает спонсор. Потом есть госпрограммы и страховки. Так что все может быть не так и страшно в финансовом плане.
Кстати, есть компании, которые специализируются на редких болезнях. По ощущениям, сейчас это направление быстро развивается, но пруфов не могу привести, моя выборка невелика

Главный недостаток нынешней иммунотерапии – персонализация и, как результат, высокая цена и сложность реализации, ибо иммунные клетки пациента нужно извлечь, запрограммировать и ввести обратно в организм. Поэтому сейчас учёные разрабатывают новое поколение универсальной иммунотерапии, не требующей извлечения клеток, – так называемые противораковые вакцины. В них активация иммунных клеток происходит прямо в организме, например, при помощи комбинации малых молекул.

Ещё одно новое и очень перспективное направление – имунотерапия, когда берут собственные иммунные клетки пациента и программируют их при помощи генной инженерии на распознавание и уничтожение раковых клеток, а затем вводят обратно в организм. Технология прекрасно показала себя в клинических испытаниях, и несколько терапий на её основе уже одобрены к клиническому использованию в Европе и США. Пока, правда, её применение ограничено лишь лимфомами и лейкозами, но учёные активно работают в направлении опухолей.

Учёные с большим оптимизмом смотрят на будущее иммунотерапии.

Гари Джиллиланд, президент и директор Fred Hutchinson Cancer Research Center

Поскольку раковые клетки – как и любые иные типы тканей – имеют уникальные белковые маркеры, проблемы их поиска и уничтожения очень похожи на аналогичные у сенесцентных клеток, а также на проблемы высокоспецифичной и эффективной доставки в генной терапии. Поэтому успехи OncoSENS во многом зависят от успехов в этих сферах. Например, компания Oisin Biotechnologies планирует использовать свою систему распознавания и уничтожения сенесцентных клеток в борьбе с раком, просто перепрограммировав её на иные маркеры! Это ещё один пример универсальности SENS подхода.

Но это всё временные решения. Наиболее радикальным и эффективным решением, полностью исключающем образование рака, было бы WILT (Whole-body Interdiction of Lengthening of Telomeres) – полное вырезание генов теломеразы из всех (по крайней мере из всех активно делящихся – в первую очередь из стволовых) клеток организма и регулярный их пересев. Увы, пока её применение невозможно по двум причинам. Во-первых, специфичность распознавания и эффективность доставки в генной терапии всё ещё низки, и если в случае сенесцентных клеток уничтожение всего лишь 50% их уже приводит к радикальному омоложению организма, то в случае рака – всего одна упущенная клетка пустит насмарку всё лечение. Во-вторых, вырезание теломеразы приведёт к быстрому истощению пулов стволовых клеток и необходимости их регулярного пересева каждые несколько лет.

К счастью, популяций стволовых клеток, требующих регулярного пересева, немного. В первую очередь это кроветворные клетки, эпителиальные клетки кишечника и лёгких и клетки эпидермиса кожи.

Несмотря на различные проблемы, реализация WILT движется медленно, но уверенно. Например, недавно группа учёных из SENS показала на мышах, что регулярный пересев кроветворных клеток с вырезанной теломеразой прекрасно работает в крови. Увы, из-за малой выборки уникальная работа так и не была опубликована. Аналогичное исследование по регулярному пересеву клеток эпителия кишечника начали в лаборатории Graca Almeida-Porada в Институте Регенеративной Медицины Wake Forest. Оно показало неплохие результаты, но его закрыли из-за закончившегося финансирования.

Каждый пятый рак во всем мире может быть связан с инфекционными заболеваниями.
Я из Казахстана, объясните карту, чем мы тут так отличаемся от остальных стран? Отец болен лимфолейкозом, препарат Ибрутиниб стоит 8 тыс. уе, это на 1 месяц, пить нужно регулярно, в перечне бесплатных нет, занимаюсь тем, что ищу просроченные по всему СНГ или открытые пачки с рук по более доступным ценам

Только полноправные пользователи могут оставлять комментарии. Войдите, пожалуйста.

Читайте также: