Имянитов е и онкология

Компас является разделом проекта о ученых, работающих в науках о "живых системах". Их деятельность определяет будущее.

• Содержание:

• Содержание:

Доктор медицинских наук, профессор ЕВГЕНИЙ НАУМОВИЧ ИМЯНИТОВ возглавляет
Отдел биологии опухолевого роста в НИИ онкологии им. Н.Н. Петрова (Санкт-Петербург).

Сегодня его лаборатория - единственная в России и одна из немногих в Европе, где на основе молекулярного анализа опухолей
разрабатываются и внедряются новые методы индивидуальной терапии онкозаболеваний.
Этот уникальный подход к лечению рака позволяет
в каждом отдельном медицинском случае наиболее точно подбирать и дозировать лекарственные препараты в разы усиливая терапевтический эффект.
Благодаря высокому профессионализму специалистов Отдела, уровень
клинического использования передовых методик диагностики и терапии
онкообразований в Институте сравним с мировым.

Евгений Наумович, какие задачи стоят перед современной онкологией?

В первую очередь, надо понимать, что онкология - с одной стороны - серьезнейшая научная проблема, но с другой стороны - проблема медицинская, потому что, главная задача онкологов - чтобы люди не умирали.

Не хочется заниматься нравоучением, но проблема №1 в онкологии – не научная.

Ее суть - в неисполнении людьми простейших норм поведения, направленных на поддержание своего здоровья.

Поэтому колоссальное число раков связано не с тем, что медики не знают, как с ним бороться, а с тем, что в обществе существует возмутительное пренебрежение к знанию и к здоровью.

И все-таки без науки победить рак нельзя. Что нового появилось в онкологии? Какие научные достижения имеют принципиальное значение для практической медицины?

То есть, отказ от курения и регулярные обследования на предотвратимый рак могут существенно сократить онкостатистику?

Без усилий со стороны наук можно снизить заболеваемость раком почти в два раза. Все, что необходимо – разумное отношение каждого к собственному здоровью и, конечно же, доступность соответствующей, относительно несложной, медицинской инфраструктуры.

В нашей лаборатории молекулярной онкологии на протяжении 10-12 лет разрабатывается интересная тематика: билатеральный рак молочной железы. Мы исследуем те редкие случаи, когда у женщин опухоль возникла дважды, с двух сторон. Если говорить без скромности, мы в этих исследованиях во многом лидируем, причём не только в стране, но и в мире.

Кроме того, мы занимаемся проблемами онкологической предрасположенности, а так же онкологической резистентностью. У нас собрана большая коллекция курильщиков, тех, которые всю жизнь курили и раком не заболели.

Вам удалось понять, почему организм некоторых курильщиков устойчив к раку легких?

У подобных людей унаследованы активные варианты ферментов, которые инактивируют канцерогенные компоненты табачного дыма. Есть и другие факторы, о которых мы пока не знаем. И, конечно же, существенный компонент – просто везение.

Вы сказали, диагностика наследственных раков в 90-е годы существовала на уровне идеи, а спустя десятилетие стала реальностью. Индивидуализация онкотерапии лишь недавно перестала быть фантастикой.
А, что сейчас в онкологии существует на уровне перспективной идеи?

Очень много говорят и пишут о молекулярной диагностике ранних, доклинических форм рака (фактически – о выявлении единичных опухолевых клеток методами молекулярного анализа). Сложно сказать, получит и это направление практическое внедрение, и если да, то когда оно станет пригодным для повседневного использования.

Что еще нового происходит в зарубежной науке?

Там интересные процессы происходят. Знаете, какую строчку в бюджете США занимает биомедицинская наука?

Третью, после расходов на безопасность государства и социальные нужды. Во всех богатых, благополучных странах государственные средства тратятся одинаково рационально. Если есть деньги, на что их еще тратить, как не на научные исследования? Все хотят жить вечно. И это понимание - в США, в Европе - есть на уровне государства. Здоровье человека, качество его жизни – государственный приоритет.
Второе, что представляет интерес на Западе – культура принятия коллегиальных решений по самым разным вопросам.. Экспертные советы, в том числе международные, стали нормой в любой сфере деятельности.
Третье: везде поощряется сотрудничество. В 2000 году, в журнале Cancer Letters у меня вышла статья о механизмах предрасположенности к раку молочной железы. Она основывалась на результатах ста наблюдений. А сейчас стандарт – двадцать пять тысяч наблюдений. Достичь такого результата можно, только объединив усилия с кем-то еще. За границей удалось создать действенные механизмы для проведения многоцентровых исследований, что заметно увеличило результативность биомедицинской науки.

Ваш институт тоже сотрудничает с фармацевтическими компаниями.

У нас львиная доля работы с фармкомпаниями - испытания заключительной, третьей фазы. Подобные исследований проводятся во всем мире. Препарат распределяется по медицинским учреждениям в разных странах, и результаты испытаний обобщаются. Это как раз пример многоцентровых исследований, о которых я говорил выше.

Чтобы выросла опухоль, мало опухолевых клеток. Надо, чтобы они выделяла факторы, провоцирующие рост сосудов. И новые сосуды - это мишень. Если поражать не саму опухолевую клетку, а новые сосуды - не будет роста опухоли.

И опухоли лечат. Казалось бы, разработка такого подходе - это больше, чем Нобелевская премия. А ведь всего 30 лет назад, когда Фолкман писал грантовые аппликации, рецензенты говорили, что его концепция – глупость.

…На мой взгляд, выделение приоритетных направлений, особенно когда это происходит у нас в стране, приносит больше вреда, чем пользы. Вот сейчас увлеклись нанотехнологиями, стволовыми клетками… Прогресс - и там, и там - минимальный… А другие исследования вообще перестают финансироваться. Не удивительно, что при таком подходе Россия безумно отстает в области биомедицинских наук от США, Японии, Израиля, Канады, Южной Кореи, Австралии, практически всех стран Западной и Восточной Европы.

Сказывается проблема отсутствия средств?

Получается: нет денег - нет результата. И, есть деньги - нет результата. Почему за рубежом программы работают, исследования ведутся и результаты есть, и открытия делаются?

Международная экспертиза дорого стоит?

…малая часть процента, если верить статистике.

Разрыв в развитии научного потенциала между США и Россией увеличивается с каждым годом. Пропасть растет. И это - катастрофа.
Прогресс в науке всегда носит эволюционный характер, а не революционный. Современная наука - очень профессиональное занятие, где все меньше места остается позёрству. Это абсолютно конкретный труд. Если бы все знали, где приоритет, все проблемы давно были бы решены.
Один из признаков паранауки - когда человек не понимает, что он делает в контексте мировой науки. Это, к сожалению, болезнь наших научных школ. У нас, любая заурядная кандидатская диссертация – всего лишь квалификационная, по своей сути, работа - представляется вне контекста того, что делается в мире, претендует на инновационность. Поэтому и нет никакого продукта.

То есть, начинать надо с концепции госсектора. Следующий этап – качественные изменения в системе образования. Там должны быть установлены какие-то правила игры: сколько ВУЗов нужно, кого мы выпускаем, для чего. Весьма деликатна проблема платного и бесплатного образования – она тоже требует концептуального осмысления. Если студенты готовы платить по несколько тысяч условных единиц в год за обучение в медицинском ВУЗе – они это делают для того, чтобы потом работать в государственном медицинском учреждении за упомянутые выше несколько тысяч рублей в месяц? Любой детсадовец Вам скажет, что тут есть какая-то неувязка, не правда ли? И так, по целому ряду позиций.
В-третьих - нужна концепция науки. У нас, ее, как таковой, нет. Где фундаментальная наука? Где прикладная? Какие средства можно отвести на эти важнейжие сектора государственной жизни? Необходима детальная, подробная, профессиональная проработка всех этих положений. И без привлечения международных консультантов-экспертов этих вопросов не решить. Вдумайтесь, у нас даже национальная футбольная команда тренируется иностранным специалистом, а возможность того, чтобы допустить зарубежных профессионалов к куда более важным областям нашей жизни – науке, образованию – даже не рассматривается.

Вмешательство в геном

Я не хочу умалять значение генетических открытий, но пока нет оснований и преувеличивать его.

– А что насчёт онколитических вирусов? Ведь они, как говорят, способны наносить двойной удар: и сами уничтожают раковые клетки, и иммунную систему к этому подключают.

– Ни одного онколитического вируса на поздних стадиях клинических испытаний на сегодня нет. И хотя сама идея лечения весьма остроумная, никто из учёных ещё даже не подошёл к третьей фазе испытаний, после которых может идти речь о регистрации препарата.

Главный прорыв

– Так, значит, ничего нового и уникального в лечении рака не происходит?

– Конечно, происходит. Каждый год появляются 2–3 новых препарата, более специфические, чем те, что были раньше. В прошлом году, например, Нобелевскую премию по медицине вручили именно по онкологии, что является большой редкостью в этой области. Открытие нового направления – иммунотерапии, имеющей потенциально более широкое применение, чем генная терапия, является безусловным прорывом в лечении рака за последние 5 лет. Просто все эти изменения не носят характера большого скачка. Это поступательный, планомерный процесс. Ведь даже открытие, удостоенное Нобелевской премии в 2018 году, взяло своё начало ещё в 90‑х годах прошлого века. Так что работа идёт, но на чудеса рассчитывать не стоит.

– А иммунотерапия подходит всем или тоже нет?

– К сожалению, не всем. Во‑первых, сама опухоль может быть не иммуногенной, а во‑вторых, не всегда стимуляция иммунитета приводит к хорошим последствиям, иногда такое лечение может дать опасные побочные эффекты, поэтому метод должен применяться очень взвешенно.

– То есть по-прежнему операция, химио- и лучевая терапия остаются главными и, по сути, единственными методами?

– Главными, но не единственными. Например, сейчас в онкологии активно применяется радиохирургия (гамма-нож, кибернож), и такое лечение входит в стандарты лечения рака. Это очень мощный и при этом малоинвазивный метод, с помощью которого можно уничтожать и сами опухоли, и их метастазы, при этом не оказывая повреждающего влияния на здоровые ткани. Есть масса других лечебных методов, таких как, например, фотодинамическая и протонная терапия. Каждый из них по отдельности не универсален, но если применяется в совокупности и по показаниям, то результаты даёт хорошие.

Не бояться лечить!

– Люди боятся не только самого рака, но и его лечения. Станет ли оно когда-нибудь менее мучительным и опасным?

– Оно уже является таким по целому ряду позиций. Побочных эффектов стало меньше, встречаются они реже и лучше контролируются. До середины 90‑х годов главным риском химиотерапии была гематологическая токсичность – препараты для лечения рака зачастую угнетали кровяной росток, что было смертельно опасно. Но сегодня существуют ростовые факторы, которые компенсируют это осложнение.

– А всё-таки рак – излечимое заболевание или нет?

Предупреждён – значит вооружён

– Посоветуйте, как защититься от рака?

– Самое главное – не курить. Курение существенно увеличивает риск развития многих онкологических заболеваний. В остальном можно всё, но в разумных пределах. Конечно, важно придерживаться здорового образа жизни и питания, достаточно двигаться и прочее. А ещё необходимо профилактически обследоваться в рамках существующих скринингов, поскольку многие наиболее распространённые виды рака можно обнаружить на ранних стадиях благодаря таким программам.

МОСКВА, 23 авг — РИА Новости, Анна Урманцева. Древнеегипетский врач в своем тексте на папирусе, существующем уже три с половиной тысячи лет, рекомендовал прижечь раковую опухоль, если она сосредоточена только в молочной железе, и не трогать, если лимфатические узлы поражены.

Несмотря на то, что такая болезнь, как рак, известна с давних времен, принципы роста опухолей до сих пор остаются загадкой для медиков. Вроде бы две одинаковые ситуации — идентичны размер опухоли, возраст больного, характер терапии, объем операции — но в одном случае пациент умирает, а в другом живет десятилетия.

Так как рак постепенно перемещается на первое место в списке причин смертности среди населения, учеными активно исследуются механизмы опухолевого роста. Злокачественные образования изучаются по всему миру в тысячах лабораторий, онкологи разделились на множество относительно узких специальностей. Форм, типов и подтипов рака известно огромное количество, причем фактически эти подтипы представляют собой разные болезни — с непохожей этиологией, молекулярным патогенезом, разными лечением и прогнозом.

В отделе биологии опухолевого роста в НИИ онкологии им. Н. Н. Петрова (Санкт-Петербург) под руководством онкогенетика Евгения Имянитова также ведутся исследования этого процесса.

В частности, исследуются причины возникновения рецидивов опухолевого заболевания, возникающих при лечении рака яичника. Статья на эту тему опубликована в журнале Cancer Letters.

Типичная ситуация такова: женщины практически всегда приходят на первичный причем к онкологу уже на серьезных стадиях развития этого заболевания, мало кому удается "поймать" данный вид рака в самом начале, он протекает практически бессимптомно и не всегда поддается своевременной диагностике. Обычно им назначают цисплатин — цитотоксический препарат, который запускает процесс гибели злокачественных клеток. В результате примерно за два месяца опухоль уменьшается в размерах и становится операбельной. Когда ее видимая часть уже удалена, пациенткам, как правило, назначается опять же цисплатин для предотвращения рецидива. Вроде бы все логично: если препарат так эффективно уменьшал размеры опухолевых масс за первые два месяца, то он "добьет" и оставшиеся после операции клетки. Однако болезнь чаще всего опять рецидивирует. Исследовательская группа Евгения Имянитова стремится ответить на вопрос, почему же так происходит.

В ходе своих исследований ученые проанализировали ткань уже удаленной опухоли после проведенной двухмесячной терапии цисплатином. Каково же было их удивление, когда они обнаружили ткань, созданную из клеток с совершенно другими свойствами — они заведомо не могут отвечать на лечение цисплатином.

Объясняет член-корреспондент РАН, доктор медицинских наук, профессор, руководитель отдела биологии опухолевого роста НИИ онкологии им. Н. Н. Петрова Евгений Имянитов: "По-видимому, в опухоли сосуществуют разные типы клеток и у них своя иерархия. Для онкологов это шок, потому что до этого момента логика была простой: нужно взять опухолевую клетку и изучить ее для выбора оптимального "оружия". А получается, что опухоль напоминает собой целый орган, то есть она регулирует себя намного тоньше, чем нам до этого казалось".

Получается, что в опухоли сосуществуют два типа клеток: одни не имеют устойчивости к лечению, но поначалу выигрывают в скорости роста и поэтому по большей части формируют опухолевую массу. Другие изначально обладают резистентностью, то есть устойчивостью против будущего препарата. В данном случае речь идет не о механизмах эволюции, что было бы понятно… Речь идет о селекции предсуществующих клеток!

Полный текст:

• Аннотация
• Об авторах
• Список литературы
• Дополнительные файлы
• Cited By

Ассистент кафедры медицинской биологии и генетики ПСПбГМУ им. акад. И.П. Павлова, врач-генетик

ул. Льва Толстого, д. 6-8, Санкт-Петербург, Россия, 197022

рук. отд. биологии опухолевого роста НИИ онкологии им. Н.Н. Петрова, д.м.н., проф., член-кор РАН

2. Любченко Л. Н., Батенева Е. И. Медико-генетическое консультирование и ДНК-диагностика при наследственной предрасположенности к раку молочной железы и раку яичников. – М.: ИГ РОНЦ, 2014. – 75 с.

3. Семиглазов В. Ф., Семиглазов В. В. Скрининг рака молочной железы // Практ. онкол. – 2010. – № 11 (2). – С. 60–65.

4. Turnpenny P., Ellard S. Emery’s elements of human genetics // UK, Elsevier. – 2009. – № 13. – Р. 196–212.

5. Gonzalez-Reymundez A. et al. Prediction of years of life after diagnosis of breast cancer using OMICs and OMIC-by-tretment interactions // Eur. J. Hum. Genet. – 2017. – № 25. – Р. 538–544.

6. Семиглазов В. Ф. и др. Неоадьювантная таргетная терапия рака молочной железы // Эффективная фармакотерапия. – 2013. – № 6. – С. 12–16.

7. Семиглазов В. Ф. Рак молочной железы: мультидисциплинарный подход к лечению // Практ. онкол. – 2015. – № 16 (2). – С. 49–54.

8. Корженевская М. А., Горбунова В. Н. и др. Генетика в клинической практике. – СПб.: СпецЛит, 2015. – С. 293–305.

9. Alberts B. et al. Molecular biology of the cell // Garland Sci. – 2012. – № 5. – Р. 1205–1268.

10. Заридзе Д. Г. Канцерогенез. – М .: Медицина, 2004. – 576 с.

11. Торопова Н. Е. и др. Молекулярно-генетические исследования в практике онкологической клиники // Известия Самар. науч. центра РАН. – 2015. – № 17 (3). – С. 690–696.

12. Guarnerio J. et al. Oncogenic role of fusion -circRNAs derived from cancer-associated chromosomal translocations // Cell. – 2016. – № 165 (2). – Р. 289–302.

13. Имянитов Е. Н. Фундаментальная онкология в 2016 году: обзор наиболее интересных открытий // Практ. онкол. – 2017. – № 18 (1). – С. 85–92.

14. Marchio C., Reis-Filho J. S. Molecular diagnosis in breast cancer // Diagnostic. histopathol. – 2008. – № 15 (4). – Р. 202–213.

15. Имянитов Е. Н. Общие представления о таргетной терапии // Практ. онкол. – 2010. № 3. – С. 123–130.

16. Семиглазов В. Ф. Стратегические и практические подходы к решению проблемы рака молочной железы // Вопросы онкол. – 2012. – № 58 (2). – С. 148–152.

17. Тюляндин С. А. и др. Минимальные клинические рекомендации Европейского общества медицинской онкологии (ESMO). – М.: РОНЦ им. Н. Н. Блохина РАМН, 2010. – С. 8–27.

18. Переводчикова Н. И., Стенина М. Б. и др. Гормонотерапия рака молочной железы. – М., 2010. – 71 с.

19. Семиглазов В. Ф., Семиглазов В. В., Дашян Г. А. Эндокринотерапия раннего рака молочной железы. – М.: МЕДпресс-информ, 2011. – 96 с.

20. Чумаков П. М. Белок р53 и его универсальные функции в многоклеточном организме // Успехи биолог. химии. – 2007. – № 47. – С. 3–52.

21. Майборода А. А. Молекулярно-генетические основы онкогенеза // Сибир. мед. журн. – 2013. – № 116 (1). – С. 134–138.

22. Любченко Л. Н. и др. Наследственный рак молочной железы и яичников // Журн. злокачеств. опухолей. – 2013. – С. 53–61.

23. Ergul E., Sazci A. Molecular genetics of breast cancer // Turk. J. Med. Sci. – 2001. – № 31. – Р. 1–14.

24. Groep P. et al. Pathology of hereditary breast cancer // Cell. Oncol. – 2011. – № 34. – Р. 71–88.

25. Соколенко А. П., Ивлева А. Г., Имянитов Е. Н. Что нужно знать о наследственном раке молочной железы и яичников. – СПб.: СЗГМУ им. И. И. Мечникова МЗ РФ, 2016. – 46 с.

26. Knudson A. et al. Mutation and cancer: statistical study of retinoblastoma // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. – 1971. – № 68 (4). – Р. 820–823.

27. Knudson A. et al. Two genetics hits (more or less) to cancer // Nature Rev. Can. – 2001. – № 1. – Р. 157–162.

28. Имянитов Е. Н. Скрининг для лиц с наследственной предрасположенностью к раку // Практ. онкол. – 2011. – № 2. – С. 102–109.

29. Liedtke C. et al. Genomic profiling in triple-negative breast cancer // Br. Care (Basel). – 2013. – № 8 (6). – Р. 408–413.

30. Narod S. A., Foulkes W. D. BRCA1 and BRCA2: 1994 and beyond // Nat Rev. Can. – 2004. – № 4. – Р. 665–676.

31. Byrski T. et al. Pathologic complete response rates in young women with BRCA-1 positive breast cancers after neoadjuvant chemotherapy // J. Clin. Oncol. – 2010. – № 28. – Р. 375–379.

32. Iyevleva A. G., Imyanitov E. N. Cytotoxic and targeted therapy for hereditary cancers // Hered. Can Clin. Pract. – 2016. – № 14 (1). – Р. 1–17.

33. Moiseyenko V. M. et al. High sensitivity of BRCA1associated tumors to cisplatin monotherapy: report of two cases // Cancer Genet. Cytogenet. – 2010. – № 197. – Р. 91–94.

34. Имянитов Е. Н. Принципы индивидуализации противоопухолевой терапии // Практ. онкол. – 2013. – № 14 (4). – С. 187–194.

35. Braso-Maristany F. et al. PIM1 kinase regulates cell death, tumor growth and chemotherapy response in triplenegative breast cancer // Nature. – 2016. – № 539 (7627). – Р. 107–111.

36. Nolan E. et al. RANK ligand as a potential target for breast cancer prevention in BRCA1-mutation carriers // Nat. Med. – 2016. – № 22 (8). – Р. 933–939.

37. Nolan E. et al. Out-RANKing BRCA1 in mutation carriers // Can. Res. – 2017. – № 77 (3). – Р. 595–600.

Иммуноцитохимическое исследование, позволяющее выявить экспрессию белка р16 (p16INK4a) на поверхности эпителиальных клеток. Белок р16 является биологическим маркером начала канцерогенеза – повышение его экспрессии наблюдается при предраковых изменениях и может рассматриваться как непрямой маркер активной онкогенной экспрессии ВПЧ высокого онкологического риска (выявляется при переходе ВПЧ из эписомальной формы в интегрированную). Определение экспрессии белка р16 позволяет с высокой точностью обнаружить риск развития рака шейки матки, своевременно поставить диагноз и назначить лечение. Определение уровня экспрессии позволяет выявить степень нарушения пролиферации, сопутствующей опухолевому росту, способность опухоли к инвазии и метастазированию.

Белок p16INK4a; иммуноцитохимическое исследование.

Синонимы английские

Оncoprotein p16INK4ain; immunocytochemical study.

Иммуноцитохимический метод + жидкостная цитология.

Какой биоматериал можно использовать для исследования?

Аспират из полости матки.

Общая информация об исследовании

Одной из самых современных методик ранней диагностики предраковых состояний является иммуноцитохимическое исследование - определение онкопротеина р16ink4a для оценки потенциала дисплазии эпителия.

Было доказано, что экспрессия онкопротеина р16ink4a связана с низкой, умеренной и тяжелой дисплазией (по цитологической классификации ВОЗ (CIN I, CIN II и CIN III) и цитологической классификации Бетесда (ASCUS, LSIL и HSIL), причем экспрессия онкопротеина р16ink4a не встречалась в плоском эпителии без признаков дисплазии. В норме кодируемый геном-супрессором белок p16INK4a блокирует вызываемую фактором роста стимуляцию деления клетки за счет угнетения циклин-зависимой киназы, что приводит к нарушению фосфорилирования белка ретинобластомы (БРБ). В этих условиях БРБ связывается с фактором транскрипции Е2F, блокирует его митотическую активность и останавливает деление клетки. Однако при ВПЧ инфекции встроенная в геном хозяина ДНК вируса начинает синтезировать два онкогена, Е6 и Е7. Онкоген Е7 связывается с белком ретинобластомы, препятствуя ингибированию E2F. Это приводит к неконтролируемому делению клетки и повышенному синтезу белка p16INK4a, что может быть зафиксировано с помощью цитоиммунохимической реакции.

В то же время, хотя отмечается четкая корреляция обнаружения ДНК вируса папилломы человека с дисплазиями, имеется также большое количество ПЦР-позитивных по HPV случаев (с эписомальной локализацией HPV), в которых при последующем гистологическом исследовании отсутствует предрак и рак. Это подтверждается негативной иммуноцитохимической реакцией на р16ink4a в диспластических клетках.

В данном исследовании применяется современная технология приготовления цитопрепаратов - жидкостная цитология. Важная особенность метода, повышающая качество исследования: исследуемый материал берется в специальный стабилизирующий раствор, который обеспечивает его сохранность без разрушения и потери клеток. При этом весь клеточный материал сохраняет без изменения свои морфологические и иммуноцитохимические свойства. В последние пять лет в разных странах проводилось много исследований, в которых сравнивалась эффективность традиционной техники и жидкостной цитологии с использованием для подтверждения диагнозов гистологической экспертизы как "золотого стандарта" и оценки цитопрепаратов согласно классификации TBS (The Bethesda System). Метод жидкостной цитологии признан надежным лабораторным тестом, который снижает количество ложноотрицательных результатов, неудовлетворительных для анализа препаратов и время, необходимое цитологу для оценки препарата.

Материал для цитологического исследования получают с поверхности слизистой оболочки. Слизь, присутствующая во взятом материале, мешает перенести на мазок клетки, также материал невозможно равномерно перемешать. При переносе материала на стекло традиционным способом клетки области шейки матки могут не попасть в препарат, подсушивание и потеря прилипших к инструменту клеток значительно снижает диагностическую информативность микропрепаратов. Метод жидкостной цитологии позволяет исключить эти негативные факторы. Преимущество жидкостной цитологии состоит в том, что при взятии материала можно получить до 5-6 "серийных" (то есть одинаковых по клеточному составу) мазков. Это дает возможность применения дополнительных методов исследований.

Данное обследование может быть применено в диагностике поражения шейки матки, где это является наиболее частым и востребованным методом исследования. Оно может позволить:

• достоверно оценивать потенциал дисплазии в отношении развития рака шейки матки и, соответственно, выбирать более консервативную или более агрессивную тактику лечения;
• уточнять заключения цитолога - дополнительному исследованию на онкопротеина р16ink4a подлежат все случаи атипической цитологии (кроме инвазивного рака шейки матки), неопределенные цитологические заключения (атипические клетки плоского эпителия неясного значения-ASCUS) и все изменения железистого эпителия;
• разрешать спорные вопросы при выявлении гинекологом высокоаномальной кольпоскопической картины, не сопровождающейся изменениями в цитологическом мазке;
• во многих случаях обоснованно отказаться от биопсии - у большинства пациенток пожилого возраста с цитологической картиной дисплазии на фоне атрофического цервицита обоснованно избирать выжидательную тактику, отказавшись не только от лечения, но и от биопсий, и увеличить интервалы между диспансерными осмотрами; у небольшого числа р16ink4a-позитивных пациенток этой возрастной группы, напротив, обоснованно избрать более активную тактику;
• определять индивидуальную тактику в отношении пациенток, инфицированных штаммами вируса папилломы человека высокого онкогенного потенциала, если у них нет цитологических и кольпоскопических изменений; у женщин с позитивной ПЦР по HPV выделить группу пациенток, у которых уже инициирован канцерогенез в эпителии шейке матки, и направить на них необходимое лечебное воздействие; соответственно, в более многочисленной группе р16ink4a-негативных женщин необходимо продолжить мониторинг;
• усовершенствовать мониторинг пациенток, прошедших органосохраняющее лечение по поводу "тяжелой дисплазии" или "рака in situ", добавив определение онкопротеина р16ink4a к рутинному цитологическому исследованию, это позволит у пациенток наибольшего риска повысить чувствительность цитологического исследования и тестировать персистирующую папиллома-вирусную инфекцию до появления морфологических изменений.

Для чего используется исследование?

• Обследование женщин независимо от наличия или отсутствия патологии шейки матки;
• обследование женщин и мужчин при подозрении на рак шейки матки, рак толстой кишки, рак молочной железы, рак мочевого пузыря, рак предстательной железы;
• наличие патологии шейки матки;
• контроль эффективности лечения патологии шейки матки

Когда назначается исследование?

• При наличии клинико-анамнестических признаков (эрозия, лабораторно подтвержденное инфицирование ВПЧ), позволяющих заподозрить онкологический процесс в шеечной части матки, мочевого пузыря, прямой кишке;
• все случаи атипической цитологии (кроме инвазивного рака шейки матки), неопределенные цитологические заключения (атипические клетки плоского эпителия неясного значения) и все изменения железистого эпителия;
• при выявлении высокоаномальной кольпоскопической картины, не сопровождающейся изменениями в цитологическом мазке;
• при наблюдении за пациентками, прошедшими органосохраняющее лечение по поводу "тяжелой дисплазии" или "рака in situ" в целях повышения чувствительности цитологического исследования.

Что означают результаты?

Референсные значения: отсутствие экспрессии белка р16 в клетках эпителия (негативная реакция).

Заключение включает в себя два подраздела: цитологическое описание и иммуноцитохимическое исследование на р16ink4a.

Цитологическое заключение интерпретируется в зависимости от выявления онкомаркера р16ink4a. В особенности это относится к дисплазиям шейки матки.

Белок р16(INK4a) осуществляет контроль разобщения комплекса E2F-Rb, препятствуя пролиферации клетки. В норме по механизму обратной связи синтез р16 сдерживается, таким образом, концентрация данного белка в нормальной клетке чрезвычайно мала, что проявляется негативной иммуноцитохимической реакцией.

Достоверно показано, что экспрессия р16 связана с низкой, умеренной и тяжелой дисплазией, причем экспрессия р16 практически не встречается в плоском эпителии без признаков дисплазии (0-2% случаев).

Экспрессия белка р16 нарастает с увеличением степени дисплазии и выявляется:

• в 16% случаев при CIN I – плоскоклеточном интраэпителиальном поражении низкой степени тяжести – воспалительные изменения, характерные для инфекции ВПЧ, слабая дисплазия эпителия;
• в 64% при CIN II - плоскоклеточное интраэпителиальное поражение высокой степени тяжести – умеренная дисплазия эпителия;
• в 90% случаев при CIN III - тяжелая дисплазия эпителия и внутриэпителиальный рак шейки матки;
• в 100% при плоскоклеточном раке шейки матки.



Кто назначает исследование?

43 Определение предиктора изменений эндометрия PTEN, Ki67

17 Human Papillomavirus высокого канцерогенного риска (16, 18, 31, 33, 35, 39, 45, 51, 52, 56, 58, 59 типы), ДНК генотипирование [реал-тайм ПЦР]