Гематология и онкология румянцев

+7 495 287 65 70 (Справочная служба Центра)

Академик РАН
Доктор медицинских наук
Профессор

Президент Национального общества детских гематологов и онкологов

Национальный медицинский исследовательский центр детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Дмитрия Рогачева Минздрава России — крупнейшее в мире учреждение науки и высокотехнологичной помощи детям со злокачественными новообразованиями, наследственными и приобретенными заболеваниями крови и иммунодефицитами.

1987–1991 – заведующий кафедрой поликлинической педиатрии Второго Московского ордена Ленина государственного медицинского института им. Н.И. Пирогова

1986–1987 – профессор кафедры детских болезней Второго Московского ордена Ленина государственного медицинского института им. Н.И. Пирогова

1984–1986 – доцент кафедры детских болезней Второго Московского ордена Ленина государственного медицинского института им. Н.И. Пирогова

1976–1984 – ассистент кафедры педиатрии Второго Московского ордена Ленина государственного медицинского института им. Н.И. Пирогова

1976 – Второй Московский ордена Ленина государственный медицинский институт им. Н.И. Пирогова, аспирантура, кафедра педиатрии

1971 – Второй Московский ордена Ленина государственный медицинский институт им. Н.И. Пирогова, педиатрический факультет, диплом с отличием

Румянцев Александр Григорьевич в 1971 г. с отличием окончил педиатрический факультет Второго Московского ордена Ленина государственного медицинского института им. Н.И. Пирогова. В течение последующих лет А.Г. Румянцев в стенах 2-го МОЛГМИ им. Н.И. Пирогова прошел путь от клинического ординатора, ассистента, доцента до профессора и заведующего кафедрой поликлинической педиатрии, которую он организовал в 1987 г.

За время работы во 2-м МОЛГМИ им. Н.И. Пирогова (с 1991 г. – Российский государственный медицинский университет, с 2011 г. – Российский национальный исследовательский университет им. Н.И. Пирогова) А.Г. Румянцев проявил себя высококвалифицированным специалистом – педиатром, гематологом/иммунологом, ученым и педагогом высшей школы. Талантливый педагог, автор и соавтор учебных программ по детским болезням, поликлинической педиатрии, детской гематологии/онкологии, иммунологии/аллергологии, трансфузионной медицине, научный редактор базовых учебников и учебных пособий по педиатрии, детской гематологии и иммунологии А.Г. Румянцев в 1987 г. отмечен Почетной грамотой Министерства высшего и среднего образования СССР. С 1992 по 2004 г. Александр Григорьевич возглавлял Центральную методическую комиссию по педиатрическому образованию Минздрава России.

Как исследователь А.Г. Румянцев известен своими работами в области детской гематологии и иммунологии, медицинской экологии, интенсивной и амбулаторной педиатрии, подростковой медицины и организации здравоохранения, клинической физиологии и патофизиологии крови, регуляции кроветворения и иммунного ответа, патогенеза и лечения наследственных и приобретенных заболеваний крови у детей, интенсивной полихимиотерапии и иммунотерапии лейкозов. К наиболее значимым могут быть отнесены исследования, посвященные разработке методов диагностики и лечения болезней крови у детей, функциональных методов оценки клеток крови и костного мозга в норме и патологии, разработке и внедрению в практику адъювантных методов иммунотерапии лейкемии и рака мочевого пузыря, механизмам адъювантной иммунотерапии и регуляции противоопухолевого иммунитета идиотипическими антителами, иммунотерапии эндотоксического шока, программной полихимиотерапии и сопроводительному лечению миелодисплазий, аплазий кроветворения, лейкемий, злокачественных лимфом, гистиоцитозов и опухолей головного мозга у детей, разработке патогенетических методов лечения гнойно-воспалительных заболеваний, краш-синдрома, цитостатической болезни и аплазий кроветворения у детей, клиническо-гематологическому и молекулярно-генетическому исследованию экологических катастроф в Киришах (Россия), Черновцах (Украина) и последствиям аварии на Чернобыльской АЭС (Брянская, Гомельская, Могилевская, Житомирская и Киевская области CCCP). Под его руководством выполнены фундаментальные исследования по механизму действия инкорпорированных радионуклидов на организм ребенка в результате аварии на Чернобыльской АЭС. А.Г. Румянцев – автор (соавтор) оригинальных научных концепций механизма адъюватного ответа при иммунотерапии лейкемии, биохимического ограничения (толерантности) иммунного ответа при адъюватной иммунотерапии больных раком. Им проведены фундаментальные и прикладные исследования в области патогенеза, диагностики и лечения анемий, депрессий кроветворения и гемобластозов, организована служба детской гематологии/онкологии в России, впервые в стране созданы кооперированные группы по изучению эффективности лечения острых лейкозов, злокачественных лимфом и опухолей мозга у детей, результатом многолетней работы которых явилось создание оригинальных протоколов лечения детей с острым лимфобластным лейкозом, получивших международное признание. Впервые в России созданы молекулярные чипы для диагностики лейкозов, банк пуповинных клеток-предшественников для неродственных трансплантаций в педиатрии. А.Г. Румянцев – автор руководств по клинической детской трансфузиологии и трансплантации гемопоэтических клеток у детей, им и его сотрудниками налажены диагностика и мониторинг онкологических заболеваний с помощью молекулярных зондов нуклеиновых кислот и их продуктов в сыворотке крови. Под руководством профессора Румянцева впервые в России выполнены трансплантации стволовых пуповинных клеток детям с первичными иммунодефицитами, гематологическими и онкологическими заболеваниями и организованы системные исследования материнского и детского микрохимеризма.

В течение последних лет Александр Григорьевич и его сотрудники активно разрабатывают новые методы трансплантации гемопоэтических клеток-предшественников костного мозга, периферической и пуповинной крови при генетических, гематологических и онкологических заболеваниях у детей и подростков.

А.Г. Румянцев – член правления Союза педиатров и Медицинской палаты России, президент Национального общества детских гематологов/онкологов России, член Общественного совета г. Москвы, международных организаций педиатров, гематологов, педиатров, онкологов. В декабре 1993 г. избран членом-корреспондентом, в ноябре 1995 г – академиком отделения биомедицины Академии естественных наук Российской Федерации. В 2004 г. избран членом-корреспондентом, в 2011 г. – академиком Российской академии медицинских наук, в 2013 г. – академиком Российской академии наук.

Александр Румянцев рассказал о перспективах лечения рака, ежегодной онкопроверке россиян и создании регистра пациентов

Москва. 2 декабря. INTERFAX.RU - Главный внештатный детский специалист-онколог/гематолог Минздрава России, президент Национального медицинского исследовательского центра детской гематологии, онкологии и иммунологии Александр Румянцев рассказал корреспонденту "Интерфакса" Анне Синевой о перспективах лечения рака, предложениях о ежегодной онкопроверке россиян, онкомаркерах и создании регистра пациентов.

- Александр Григорьевич, существует ли принципиальная разница в лечении детей и взрослых от онкологических заболеваний? Какими видами рака чаще болеют дети, какими - взрослые?

- У взрослых наиболее распространены опухоли легких (12% от всех онкологических заболеваний). На втором месте - опухоли кожи, включая меланому. Дальше локализация опухолей дифференцируется по распространению у мужчин и женщин. У мужчин далее идут раки желудка, толстого кишечника, простаты, опухоли кроветворной и иммунной системы. У женщин - опухоли молочной железы и репродуктивной системы.

50% онкологических заболеваний у детей - это опухоли кроветворной и иммунной системы. Еще 25% - это опухоли центральной нервной системы. У оставшихся 25% детей выявляют опухоли различных органов и систем, формирующиеся, как правило, внутриутробно, или возникающие вследствие генетических причин, например первичного иммунодефицита.

- Насколько сейчас продвинулось лечение рака, возможно, есть успехи по определенным направлениям?

- Продвинулось серьезно. Если в 1991 году в России выживало примерно 7%-10% детей с острым лимфобластным лейкозом, то сейчас - 90%, при опухолях головного мозга погибали все больные, сегодня при самых различных эмбриональных опухолях головного мозга при использовании комбинированного лечения выздоравливает более 70% детей.

- Благодаря чему это стало возможно?

- Во-первых, сейчас все дети обеспечены бесплатным лечением в полном объеме. Во-вторых, с начала 90-х годов мы проводим трансплантации гемопоэтических стволовых клеток. Всего сейчас в России ежегодно делается более 500 трансплантаций, но планируется увеличить их количество до 1000. В третьих, проводится большая исследовательская работа по оптимизации лечения детей больных раком, в которую включено 59 регионов России, по итогам их работы разрабатываются протоколы лечения для разных видов рака, что помогает врачам четко расписывать и проводить больного по всем этапам лечения.

Также нельзя не рассказать об импортозамещении лекарств. Сейчас российские производители контактируют с ведущими зарубежными компаниями, чтобы локализовать производство здесь.

Это тоже сделает лечение доступнее.

- Кто чаще болеет раком? Дети или взрослые?

- Примерно 4,5 тысячи детей в России заболевает онкологическими заболеваниями каждый год. А взрослых - в прошлом году зарегистрировали 620 тысяч первично заболевших. Разница существенная.

Надо отметить, что сегодня в детской практике ошибки диагностики достигают почти 30%. Поэтому мы вместе с Минздравом организовали в нашем центре морфологический референс-центр, обязательно перепроверяем диагноз. Оплачивает это Фонд медицинского страхования. Это дает возможность устранить ошибки диагностики, сделать лечение оптимальным и достичь результата. Во взрослой сети этот вопрос пока в стадии решения.

- Как сейчас происходит лечение онкобольных?

- При лечении детей, в основном, используют лекарства, если нужно, делают операции, проводят лучевую терапию. Тем пациентам, у которых удается добиться ремиссии - это примерно 90% детей - проводится исследование на остаточную опухоль. Если ее нет - ребенок уходит домой и получает лечение на дому, химиопрепараты, и наблюдается в течение пяти лет. Те дети, у которых не удалось добиться ремиссии, или те, у кого случился рецидив, переходят на вторую фазу лечения. Существуют противорецидивные протоколы, они на порядок более жесткие, чем протоколы первой линии, возникают побочные эффекты, которые требуют дополнительного лечения. Ребенок должен получать сопроводительную терапию - от противорвотной терапии, антибиотиков, ростовых факторов до очень высоких доз иммуноглобулинов. Обычно после противорецидивного лечения вылечиваются от 30 до 50% пациентов из числа резистентных (которые не ответили на первую стадию лечения) больных. Следующий этап - это трансплантация гемопоэтических стволовых клеток. Она очень эффективна для пациентов с опухолями кроветворной и иммунной системы. Четвертый этап - это экспериментальная терапия. Это применение антител опухолевых клеток, "CAR"-технология, иммунотоксины, таргетные препараты, основанные на коррекции молекулярных нарушений генома. 30 лет назад мы обсуждали с зарубежными коллегами, что делать с 30% детей, у которых нет успеха в лечении. В настоящее время этот процент значительно уменьшился.

Сейчас большинство раков перестали быть смертельно опасным заболеваниями, стали превращаться в хронические, прогредиентные заболевания, в ряде случаев требующие пожизненного медицинского контроля.

- Что сейчас в области лечения онкологии нуждается в реформировании?

- Нам нужен детский популяционный регистр, в котором были бы указаны не только ФИО и возраст, а информация обо всей жизни и лечении пациента. Даже если ребенка везут лечиться за рубеж, то он потом возвращается домой, и врач должен понимать, какое лечение уже было проведено.

На уровне самодеятельности такие регистры уже существуют в некоторых регионах, а хотелось бы, чтобы это было сделано на профессиональном уровне. Тогда появится шанс на устранение дефектов медицинского контроля, обеспеченности пациентов лекарствами, выполнение полного цикла клинических рекомендаций, отсутствие "отсебятины" в лечении.

Конечно, такой регистр при этом должен быть абсолютно защищенным, чтобы информация о больном не попала в чужие руки.

- Что для этого нужно, когда возможно создание такого регистра?

- Для этого нужно решение и поручение Минздрава, так как национальные регистры являются компетенцией правительства России. Мы постараемся реализовать это в ближайшие 10 лет. Всегда трудно давать прогнозы, но мы дали соответствующие предложения в программу лечения онкологических заболеваний, которую инициировал президент страны Владимир Путин. Я был его доверенным лицом, поэтому вопросы, связанные с онкологией проговаривал с ним - так же, как с вами разговариваю, абсолютно откровенно, потому что для решения этих проблем должна быть проделана большая работа не только врачей, но и всего общества, народа, мотивированного к контролю своего здоровья. И мы к ней готовы.

- Согласны ли вы со статистикой, что онкология находится на втором месте среди причин смертности после сердечно-сосудистых заболеваний?

- Формально причину смерти очень часто определяют как следствие сердечно-сосудистой недостаточности. А второй диагноз основного заболевания, может, хронического, перемещается на второй план. Если бы мы вскрывали каждого умершего и устанавливали бы истинную причину смерти, думаю, на первое место вышла бы онкология. А у нас сейчас вскрывают 3-5% умерших старше 60 лет. Конечно, если обнаруживают рак, это не значит, что человек умер именно от него, есть много видов рака, с которым человек "сожительствует", и ему никогда не диагностируют болезнь. Есть такая нехорошая поговорка у медиков: каждый доживает до своего рака. Это особенно актуально в связи с увеличивающейся продолжительностью жизни во всех странах.

- Как будут лечить рак в будущем? Возможно ли появление "таблетки" от рака?

- Что вообще такое рак? Это ошибка, остановка в дифференцировке, из-за которой клетка не может дожить до своей старости и умереть естественным путем.

Все раки персонифицированы. Человек - это очень сложная мозаика, в которой по многим причинам в любой клетке может появиться опухоль. Причины могут быть абсолютно разными - морфологическими, гистогенетическими, молекулярно-биологическими. Если мы не устанавливаем причину, в результате которой здоровая ранее клетка изменяется, обязательно появляется в этом пуле клеток второй клон, потом появляются метастазы. Если же мы выявим и расположим эти причины в определенной последовательности, с учетом лечения, реакции на него для каждого вида рака на компьютере, то можно разработать персонифицированное лечение для каждого пациента. Это биоинформатика. Будущее за этим.

Важен общебиологический подход. Нож не помогает в очень многих видах рака, например, при лейкозе. Да и любая, даже самая маленькая, опухоль, способна циркулировать по организму. Как лечить? Многие виды рака лечатся с помощью пересадок костного мозга, который является убежищем всех стволовых клеток, и, например, используя кровеносную систему, попадает в нужное больное место и восстанавливает клеточную саморегуляцию.

Все онкологические больные имеют специфическую генетику. Есть генетические совпадения, но есть вещи абсолютно оригинальные. Сейчас онкология из науки о популяции онкологических больных превращается в науку о персонифицированной диагностике и лечении, диагностике пациентов.

Пример. Есть такое заболевание - хронический миелолейкоз. Раньше от него все больные погибали, несмотря на то, что клетки удалялись, подвергались химиотерапии, пересаживался костный мозг. Но когда появилась возможность молекулярной диагностики, оказалось, что болезнь развивается из-за хромосомной аномалии, теперь пациенты просто пьют таблетки, которые ингибируют тирозинкиназу (фермент), и это останавливает болезнь, не дает двум хромосомам соединиться и начать раковый процесс. Для этого заболевания произошла революция. Пациенты лечатся амбулаторно, продолжая работать и жить полной жизнью. А это модель того, что может быть сделано в онкологии.

При определенных генных расстройствах можно повлиять на причину. Для каждого причинного фактора могут быть предложены препараты. Когда человек заболевает, ему устанавливают генотип, и если это генное расстройство, его фиксируют, и на любом этапе жизни человек приходит, сдает кровь, у него определяют циркуляцию этого антигена и лечат.

Каждый год регистрируется от 12 до 15 новых онкологических препаратов. Ни один врач сейчас не может работать без справочника, без документов. Объем информации в области онкологии полностью меняется раз в 2,5 года. Как только прекращаешь личную подготовку и деятельность, безнадежно отстаешь.

- Какие еще новые технологии могут помочь в борьбе с онкологией? Недавно ученые получили Нобелевскую премию по медицине за разработку лекарств, помогающих иммунной системе вычислять раковые клетки и убивать их. Как вы относитесь к таким перспективам лечения?

- Пока неизвестно, к чему это приведет, как будут реагировать разные люди на лекарства, но само открытие - это, безусловно, прорыв. Появилась возможность избирательно убивать опухолевые клетки, разработав антитела к их рецепторам, которые через кровеносную систему поступят к опухоли. Но антитела нужно вводить постоянно. Еще одна из последних разработок - "CAR-технология", когда у пациента берут Т-лимфоциты, генно-инженерным способом их "исправляют", изменяют их рецепторы, делая их направленными на борьбу с конкретной опухолью, наращивают количество этих клеток и вводят пациентам. Поскольку это его родная клетка, отторжения не возникает, она живет в организме до трех лет и убивает любую новую опухолевую клетку, которая может появиться за этот срок. В конце прошлого года эту технологию разрешили применять для лечения за рубежом. Стоимость такого лечения у одного больного составляет 400 тыс. долл. США. Мы тоже год назад сделали эту программу, профинансирована она нашим бизнесом, стоила 260 миллионов рублей и рассчитана на три года. Мы разработали эту технологию независимо от западной и пролечили этой технологией уже 14 пациентов.

Это не только международный прорыв, но и демонстрация того, что Россия - страна возможностей. Путь к реализации программы в России - это партнерство науки и бизнеса.

- Несколько лет обсуждается целесообразность анализа на онкомаркеры. А вы как считаете?

- Когда к нам попадает пациент, мы устанавливаем генетический код, понимаем, связана ли болезнь с генетикой, можно ли ее контролировать. Сегодня онкомаркеры - это работающая процедура, с помощью онкогенов, различных онкогенных белков можно следить за пациентом. И благодаря этому можно предупредить большинство рецидивов.

- Как вы считаете, можно ли мотивировать людей проходить ежегодную проверку на раковые заболевания?

- Человек должен сам понимать, что это необходимо, и с определенного возраста проходить чек-ап. Сейчас в Москве думают о цифровизации чек-апа. Чтобы человек пришел в некое единое окно, а ему аппарат выдал - какие исследования надо пройти в его возрасте. Если по результатам первого исследования есть настораживающие результаты, он может снова прийти к терминалу, который выдаст ему информацию о том, куда обращаться за вторым этапом обследования. А если это будет сделано в Москве, можно потом распространить и на всю страну.

- Не секрет, что большинство заболевших россиян стремятся уехать лечиться за рубеж. Собираются огромные деньги на лечение детей и взрослых. Как вы думаете, удастся ли переломить эту тенденцию? И почему люди вынуждены собирать деньги, если лечение финансируется государством?

- Лечение только за счет государства невозможно нигде в мире. В каждой стране существует институт благотворительности. У нас в целом - государственное обеспечение лекарствами. Для детей этот вопрос решен. Для взрослых с 2019 года также будут выделяться очень серьезные деньги, чтобы намного большее количество людей чем сейчас после стационара в амбулаторных условиях получали лекарства.

Любое общество, даже самое богатое, не может обеспечить здравоохранение на должном уровне и сделать его доступным для всех. Затраты на здравоохранение в Америке превышают валовый национальный доход России. При этом еще благотворительные фонды перечисляют 15-25% от общих расходов на здравоохранение. Близкий нам по работе госпиталь святого Иуды в Америке, существующий только на благотворительные средства, собирает и тратит миллиард долларов в год.

Если говорить о финансировании нашего центра, то это 5 млрд рублей из государственного бюджета и еще 1,5 млрд мы получаем от благотворителей - "Подари жизнь", фонда Константина Хабенского, "Народного Единства", Фонда помощи тяжелобольным детям, фонда "Врачи, инновации, наука - детям", других. Бизнес помогает разрабатывать и внедрять научные идеи.

Средств не хватает никогда и никому - вне зависимости от того в какой стране ты родился и живешь. Наша система здравоохранения в течение века развивалась как доступная, массовая, бесплатная, но продолжительность жизни выросла в два раза и за каждый год дополнительной жизни нужно платить и развивать другую систему медицинского контроля.

- Чем занимается ваш Центр, помимо непосредственно лечебной работы?

- Через наш Центр детской гематологии, онкологии и иммунологии каждый год проходит примерно 10 тысяч пациентов. Благодаря благотворителям мы можем подбирать доноров для трансплантации за рубежом, если в России их не находят. Финансирование подбора донора, перевозки пациента, трансплантация стоит примерно 20 тысяч евро.

За городом уже четыре года работает реабилитационный центр для детей, перенесших раковые заболевания, ежегодно 3000 пациентов вместе с родителями проходят реабилитацию.

В нашем Центре, есть гостиница для детей с семьями на 150 коек. Семья платит только за коммунальные услуги, это около 3000 рублей.

Четыре года назад здесь открыта общеобразовательная школа для больных детей. Дети учатся с 1 по 11 класс, сдают ЕГЭ. Ведут детей преподаватели из школы выдающегося педагога Е.А. Ямбурга - и индивидуально, и классами по 5-7 человек. Это цифровое образование, каждый ходит с планшетом, получает индивидуальные рекомендации. Бывало такое, что в регионе, куда ребенок возвращался после лечения, ему отказывали в обучении в школе, говорили учиться дома. Ребенок нам сообщал - и продолжал учиться дистанционно в нашей школе. Пока дети учатся в школе - мамы могут получить подготовку на курсах тьюторов, помощников учителей с дипломами государственного образца. Есть у нас и музей, в котором мы развешиваем репродукции известных картин, детям рассказывают про них, выставки регулярно меняются.

Еще одно направление - донорство, мы получаем примерно 9 и более тонн крови в год, люди бесплатно ее сдают в нашем центре.

Также планируем сделать вместе с московским правительством медико-социальную программу, чтобы ребенок здесь мог оформить документы как инвалид детства и потом, приезжая домой, получал дополнительные деньги. Сейчас пока ребенок со всеми документами после лечения едет домой и там все оформляет.

- До 2021 года при Центре будет построен новый ядерный корпус. Что это даст?

- Для точной диагностики нужно соответствующее оборудование, например, позитронно-эмиссионный томограф, которому требуются радионуклиды. Сейчас мы их покупаем. В ядерном корпусе будет исследовательский циклотрон, в котором производятся радионуклиды, а также радиолаборатории для жидких и твердых радионуклидов для более тонкой диагностики разных видов опухолей. Этим радионуклидами мы будем обеспечивать потребности не только наш Центр, но и окружающие университеты и медцентры, часть городских больниц. Лабораторное, исследовательское отделение в корпусе мы подготовим в 2022 году. Также мы планируем открыть там отделение на 20 коек для больных опухолями головного мозга. Там будут научно-производственная лаборатория клеточных продуктов, гибридная операционная, в которой манипуляции будут проводить под микроскопом.

- То, что вы были доверенным лицом президента России, помогало вам когда-нибудь?

- Нет – это мой долг и убеждение в поддержке развития России. Я никогда не пользовался этим и не собираюсь. Другое дело, что я более 50 лет занимаюсь любимым делом, работаю, меня все знают, у меня много общественных обязанностей. Все они направлены на то, чтобы каждый ребенок в стране был здоров, и если заболел, то получил все доступные в мире возможности для выздоровления. Мне этого достаточно было. Всегда есть трудности, но надо их преодолевать. И я люблю это делать.

- Как ранее практиковавший врач, что вы говорили смертельно больным пациентам, если они спрашивали, что будет после?

- Я никогда не задумывался над этим, но могу рассказать такую былину. Был такой советский генетик с мировым именем, Тимофеев-Ресовский, работавший с 1925 года в Германии и попавший в ситуацию "искусственных" невозвращенцев, но этапированный после войны в СССР. Его ученики рассказывали, что одними из его последних слов были: "Я все время думаю, где может быть душа. Мне кажется, что душа находится в правом предсердии, там есть небольшое количество воздуха, и как раз с помощью этого воздуха кровь подсасывается. Но когда человек умирает, то этого воздуха там нет. Я думаю, это и есть душа".

Но я верю все-таки в истинное знание. А душа - философское понятие.

Российский врач-педиатр, академик РАН, с 2017 года член Президиума РАН

Ранние годы, образование

Александр Григорьевич Румянцев родился 12 февраля 1947 в Новогеоргиевске (Кировоградская область, Украинская ССР). В 1961-м этот город был затоплен после сооружения Кременчугской ГЭС.

Отец после войны с отличием окончил Харьковский юридический институт, а мать Александра Румянцева окончила Второй Московский мединститут и работала врачом-педиатром.

Александр Григорьевич окончил школу с золотой медалью.

Александр Румянцев затем получил высшее образование, окончив в 1971 году педиатрический факультет Второго Московского ордена Ленина государственного медицинского института им. Н.И. Пирогова.

Институт он окончил с отличием, после чего еще на 20 лет остался во 2-м МОЛГМИ. С 1971 по 1991 он прошел путь от клинического ординатора, ассистента, доцента до профессора и заведующего кафедрой поликлинической педиатрии, которую организовал в 1987 году.

Медицинская карьера и научная деятельность

Александр Григорьевич Румянцев в 1977 году защитил кандидатскую диссертацию.

С 1978 в биографии Румянцева работа главным внештатным детским специалистом-гематологом Минздрава. В период с 1987 по 1991 годы Александр Григорьевич Румянцев был главным гематологом Минздрава СССР.

В 1984 Румянцев получил ученую степень доктора медицинских наук. В 1987 году Александру Григорьевичу присвоено ученое звание профессора.

В 1989 году Александр Румянцев стал председателем секции гематологов Московского общества детских врачей, этот пост он занимает и сейчас.

В период работы во 2-м МОЛГМИ им. Н.И. Пирогова Александр Румянцев проявил себя прекрасным педиатром, гематологом, иммунологом. Александр Григорьевич является автором и соавтором учебных программ по детским болезням, поликлинической педиатрии, детской гематологии/онкологии, иммунологии/аллергологии, трансфузионной медицине, научным редактором базовых учебников и учебных пособий по педиатрии, детской гематологии и иммунологии, отмечается в его биографии в Википедии.

С 1998 года Александр Григорьевич является членом правления Союза педиатров России.

В 2011 году Александр Григорьевич был избран действительным членом (академиком) РАМН, спустя 2 года — академиком РАН.

Александр Григорьевич Румянцев — автор более 650 научных работ, в том числе в области детской гематологии и иммунологии, медицинской экологии, интенсивной и амбулаторной педиатрии, подростковой медицины и организации здравоохранения, клинической физиологии и патофизиологии крови, регуляции кроветворения и иммунного ответа, патогенеза и лечения наследственных и приобретенных заболеваний крови у детей, интенсивной полихимиотерапии и иммунотерапии лейкозов.

Александр Румянцев подготовил 70 докторов и 128 кандидатов медицинских наук.

Награды

Цитаты, взгляды

«Бог наградил меня полным отсутствием чувства зависти. Я не только люблю своих учеников, я к ним отношусь как к своим детям. Я счастлив успехами учеников, дружу с ними и, главное, с удовольствием учусь у них в течение всей жизни. Уникальность нашего коллектива в том, что я один из членов этой команды.

Общественная и политическая деятельность

Александр Григорьевич Румянцев в 2018 году был сопредседателем избирательного штаба Владимира Путина, сообщали в новостях.

Личная жизнь

Александр Румянцев рассказывал в интервью, что солит огурцы в 5-литровых бутылках из-под воды.

В педиатрической онкологической практике ситуация несколько иная. За счет чего?

Слово – главному детскому гематологу Минздрава РФ, директору ФНКЦ детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Д. Рогачева, профессору Александру Румянцеву.

Формула мастера

Александр Румянцев: – Радикально! За 50 лет, что прошли с создания первого гематологического отделения в Морозовской детской городской клинической больнице, вопрос жить или не жить у детей, больных лейкемией (рак крови. – Ред.), теперь уже не стоит. Мы ориентированы только на выздоровление! Судите сами: если в 1991 году десятилетняя выживаемость детей с лейкемией у нас в стране составляла лишь 7,9%, а в США и в Германии, выживали 70%, сегодня наш российский протокол лечения рака крови входит в топ лучших мировых протоколов. А выживаемость детей c лейкемией по России – больше 80%. При этом за последние 20 лет у нас не появилось ни одного нового лекарства.

– За счет чего произошел такой прорыв?

– Не говоря уже об очевидных плюсах для научной работы… Она у вас ведется?

– За последнее время мы открыли причины нескольких абсолютно новых заболеваний, установили причину одного из видов заболеваний тромбоцитов, открыли два новых иммунодефицита, описали несколько абсолютно необычных расстройств и заболеваний. И благодаря этому входим сегодня в тройку ведущих учреждений Минздрава России.

Новые горизонты

– Вот только, кроме вашего центра, выбирать родителям онкобольного ребенка, должно быть, особенно не из чего…

– Это уже не так. Сегодня центры детской онкологии и гематологии есть в 60 регионах России. Вскоре к ним прибавится современный, инновационный Детский онкологический центр в Чечне. При этом все мы работаем по единым стандартизированным протоколам лечения. От Владивостока до Калининграда все дети у нас получают одинаковую противоопухолевую терапию.

Расширилась и география лечебных учреждений, в которых проводится трансплантация костного мозга. На сегодняшний день помимо нашего центра и РДКБ этим занимаются в Институте трансплантологии и гематологии им. Раисы Горбачевой в Санкт-Петербурге, а также в Нижнем Новгороде, в Екатеринбурге, в Новосибирске…

Параллельно идет и большая совместная научная работа по внедрению инновационного протокола лечения, направленного на улучшение выживаемости пациентов и качества их жизни. Сегодня в этой работе вместе с нашим центром принимают участие 48 субъектов Российской Федерации, а также Белоруссия, Казахстан, Узбекистан. Ежегодно в эту программу мы рекрутируем до 700 детей, больных острым лимфобластным лейкозом, что составляет примерно 70% всех юных пациентов с этим диагнозом.

– Слышала, что вам удалось создать реабилитационный центр для детей, выздоравливающих от рака…

– Да, сегодня онкологические заболевания из ранга смертельных переходят в ранг хронических, которые подлежат лечению. Однако не секрет, что ни один ребенок, перенесший такое заболевание и тотальное противоопухолевое лечение, не является принципиально здоровым: после столь серьезного вмешательства в организм маленьких пациентов у них появляется множество проблем. Следующий обязательный этап – реабилитация.

И в прошлом году при поддержке Президента РФ мы организовали на территории бывшего подмосковного санатория Совмина СССР Центр высоких медицинских технологий по реабилитации детей, выздоровевших от рака. При этом впервые в рамках ОМС мы подготовили 17 клинических рекомендаций и медико-экономических стандартов, получив тарифы на проведение реабилитации 4 тысяч детей, переживших трансплантацию костного мозга, с опухолями головного мозга, с новообразованиями внутренних органов и выздоровевших от рака. Следующий этап, к которому мы идем и которого обязательно достигнем, – это реабилитация семей онкобольных детей.

От мечты – к реальности

– Детским?!

– Такой опыт у нас уже был. Еще в советские времена. В порядке эксперимента на базе взрослых онкологических отделений некоторых лечебных учреждений Москвы мы взяли на детские протоколы лечения лейкозов, лимфом, лимфогранулематоза сперва подростков от 18 до 21 года, а затем – и молодежь до 28 лет. И получили фантастический результат: взрослые участники этой программы стали выздоравливать! За эту работу группа врачей Боткинской больницы и сотрудников РДКБ, в котором я тогда работал, получили премию правительства Москвы.

И сегодня сотрудники нашего центра вновь приглашены правительством Москвы во взрослую онкологическую городскую сеть для внедрения принципиально новых подходов в организации онкологической помощи населению.

– В чем они заключаются?

– В другой идеологии. Во взрослой онкологии на первое место ставится задача улучшения качества жизни пациента. Главная задача детской онкологии – выздоровление, поэтому у нас более жесткие протоколы лечения, отличающиеся большей интенсивностью, но с обязательной сопроводительной терапией, в которую включены трансфузия (переливание крови. – Ред.), противорвотные препараты, антибиотики, лечебное питание… Опыт показывает: одно лишь четкое соблюдение протоколов поддерживающей терапии может обеспечить до 25% выживаемости онкологических больных!

– Но потянет ли финансово перегруженная взрослая онкологическая сеть столь фундаментальный подход, тем более сейчас, в период кризиса?

– В полном объеме потянуть онкологическую помощь населению не может себе позволить ни одно, даже самое продвинутое государство. За границей люди живут очень скромно, откладывая деньги на здоровье, образование… Пора уже и нам брать с них пример. Надо учиться жить в условиях кризиса. Другого пути у нас нет.