Дочь больна раком что делать

Я в этот момент летела в командировку. Взлетели — еще не было результата, сели — жизнь перевернулась. В больницу, которая специализируется на лейкозах, с Семой на сутки лег муж, а я поменяла билеты и обратно.

Когда начинается лечение, ты теряешь всю свою прошлую жизнь. Ничего не имеет значения и ничего не пригождается.

Некоторые знания вообще становятся вредными. Например, на химии категорически нельзя продукты с бактериями, всякие «био-". Полжизни тебе в телевизоре говорили, что «био-" - это прекрасно, и вдруг — смертельно опасно. А голова от шока и горя вообще отказывается работать. Ничего не понимаешь, ничего не запоминаешь, пересказать беседу с врачом мужу — это одни междометья и оборванные фразы. А при этом нужно с первого дня действовать по новым жестким правилам: правильно мыть, правильно кормить, следить за капельницами, следить за реакцией организма на капельницы. Однажды Сема, пока спал, просто в одну секунду перестал дышать и посинел. Благо это был дневной сон, и врачи быстро прибежали. После этого я в туалет отлучалась, только когда медсестра могла за ним приглядеть.

Что было самым трудным?

Трудно было, когда Сема оказался на грани реанимации. Вдруг поздно ночью все забегали, дернули нас в процедурку, я сижу, держу его на руках, со всех сторон протягиваются руки врачей, медсестер, что-то делают… Кто-то неудачно засовывает в сыну в ноздрю трубочку, чтобы отсосать слизь и дать возможность дышать, там повреждается сосуд и кровь брыжжет на все вокруг (никогда бы не подумала, что из крошечного носика может быть столько красного). В этот момент я просто окаменела, стала просто подставкой под ребенком. Когда Сему стабилизировали и реаниматолог сказал, что уже нет показаний забирать ребенка в его отделение, нас перевели в палату с дополнительным оборудованием. Медсестры помогли перетащить сумки и пришло время разложить вещи. У меня в руке была шариковая ручка. Мне кажется, я ее полчаса не могла пристроить в ящик, просто мысль не фокусировалась, я так и стояла с этой ручкой, как истукан.

А месяца два спустя был эпизод, который тогда не казался страшным. Но это просто бич людей, которые находятся на длительном лечении с серьезным заболеванием. Очередной месяц химии закончился и можно было поехать на 2−3 дня домой. И я чуть не отказалась. С Семой все уже было стабильно, быт налажен, соседи супер, врачи под боком. Зачем мне домой? Туда собираться, обратно собираться, пересижу лучше в отделении.

Это называется госпитализм. Он незаметно затягивает в свои сети, заматывает в паутину и вот вы уже не хотите выходить из больницы, из палаты, слезать с кровати.

Вы не видите смысла в общении с родственниками, в работе, к которой вообще-то есть перспектива вернуться, в каждом мелком недомогании видите основание для полежать в больнице еще подольше, и даже если все хорошо, думаете: а вдруг что случится.

Попытки окружающих как-то вернуть былые краски жизни вы воспринимаете как угрозу. Даже двигаться вы начинаете очень скупо. Справляться с этим можно только осознанным усилием воли — через не хочу гулять, общаться, делать какую-то работу и так далее.

А что давало силы?

Когда мне хоть сколько-то вернулась способность соображать, я приняла три правила: что бы ни было, но я буду нормально есть, делать зарядку и ходить в душ и там на 5 минут обо всем забывать. Ну то есть, чтобы со мной ни происходило психологически, физически я должна быть в форме. Про намерение нормально есть сообщила близкому кругу, и они периодически мне приносили домашнее или ресторанное. Хотя в больнице нас хорошо кормили, но все же это не сравнится. Зарядку я не делала ни до, ни после больницы, но во время (а мы пролежали почти полгода) я за нее держалась.

Доходило до смешного: однажды заснула прямо посреди упражнения на пресс. Сна в онкологии не хватает категорически.

Еще у нас были потрясающие соседи по палате — мама и дочка, тоже кроха, ровесница Семы. Они загремели примерно месяцем раньше, и самый тяжелый период лечения (плакали даже врачи) я не застала. Но девочка выкарабкалась, а ее мама — она была просто олицетворением жизни. Ребенка выворачиват от химии — держим голову, убираемся, утешаем, как только рвота прекратилась — а у меня тут новая схема вязания комбезиков, хочешь посмотреть? Так, с переключением внимания на простые жизненные радости мы и продержались.

Кто-то помогал вам заботиться о сыне? Родственники, друзья?

Примерно полгода мы провели в больнице с крошечными 2−3 дневными окошками примерно через каждый месяц. Муж и свекровь стали моими ежедневными снабженцами — еда, чистое белье (ежедневно нужно переодеваться в свежестиранное и глаженое и перестилать кровать), любые вещи — я просто давала список и все это появлялось. Когда я заболела, свекровь легла вместо меня. Моей мамы давно нет в живых, а папа бросился читать все, что смог найти по теме, и просвещать меня. Это было немного странно: он мне рассказывает, я ему рассказываю тоже самое, но от этих разговоров с повторениями у меня хоть что-то прояснялось и запоминалось.

Как сейчас дела у вашего сына? Чем увлекается Серафим? О чём мечтает?

Он пошел в школу, сейчас во втором классе. Ходит на занятия по капоэйре и музыкальные занятия. Мечтает поехать в отпуск, по неизвестным нам причинам обожает летать на самолете и проходить пограничный контроль.

Расскажите о периоде реабилитации. Что здесь важно знать?

Еще есть медицинская реабилитация — восстановление работы органов и систем организма, которые пострадали во время лечения, физическая реабилитация — укрепление мышечного корсета, коррекция нарушений осанки, постепенное возвращение к нагрузкам, чтобы сердце справлялось и не появлялась одышка. И, конечно, обязательно должна быть социально-психологическая реабилитация — это решение личностных и семейных проблем, развитие интеллектуальных способностей, устранение вредных привычек, которые возникли из-за пребывания в больнице.

Нам в больнице выдали несколько памяток, которые были написаны не совсем понятным языком и выглядели не очень красиво. Кроме того, я заметила, что мы, мамы, у чайника в коридоре обсуждаем одни и те же темы — а как проходит КТ, а что делать с тошнотой, а как делают пункцию Как-то сразу стало понятно, что брошюра с ответами на эти вопросы не помешает. Несколько сложнее было дорасти до мысли, что ее придется делать самой.

Ваши книги для родителей или для детей? И чем книги могут помочь?

Как родителю разговаривать с больным ребёнком по поводу его диагноза?

Как приобрести книги или где их можно почитать?

Огромное спасибо за этот бесценный подарок, прочитала на одном дыхании! Множество сомнений и страхов остались в прошлом, книга вдохнула глоток новой жизни!

*** Книга всегда под рукой, если возникают вопросы или сомнения сразу обращаюсь к ней и почти всегда нахожу ответы!

Ваш проект некоммерческий, как он финансируется?

Мы находим корпоративных и частных спонсоров, чтобы оплатить печать в типографии и сопутствующие расходы. Проще говоря, собираем с миру по нитке.

Как привлечь к проблеме детской онкологии людей, которые лично не сталкивались с этим? Надо ли это вообще делать?

Мне кажется разумным, что более глубоко погружаться в тему начинают близкие к семье заболевшего ребенка люди. Кстати, я очень не рекомендую начинать названивать тому родителю, который лег с ребенком в больницу, чтобы задавать всякие новичковые вопросы. Абсолютно нет времени и сил отвечать всем друзьям одно и то же. В качестве альтернативы предлагаю хотя бы по диагонали просмотреть наши книги, это сразу поднимет уровень вашей осведомленности и вы сможете гораздо лучше поддержать семью.

Еще можно выбрать одного представителя, который звонит, и потом сам рассказывает всем интересующимся.

На самом деле человеку, у которого ни у знакомых, ни у знакомых знакомых никто не болеет, надо знать только то, что рак во многих случаях излечим и что рак не заразен.

Есть только одна категория людей, которым все-таки нужно прокачаться в этой теме — педиатры в поликлиниках.

Во-первых, для того, чтобы проявить онконастороженность и не лечить от чего-то другого, теряя время (как Сему лечили от тромбоцитопении, тогда как лейкоз уже вовсю развивался, но еще не проявил себя в анализе крови). Во‑вторых, чтобы квалифицированно сопровождать ребенка, который закончил лечение. Нас как-то пытались с бронхитом отправить в онкологический стационар на всякий случай тогда, когда нужно было, как и в случае с любым другим ребенком без рака в анамнезе просто сделать срочный рентген в поликлинике и назначить ровно те же препараты, что и обычному ребенку. Подобное то тут, то там происходит по всей стране. Мамам ничего не остается, как самим становиться почти педиатром, а это, кстати, влияет на качество реабилитации и скорость возвращения к нормальной жизни. Для полноценного взросления ребенку нужны родители, которые родители, а не врачи. И родителям нужны дети, которые дети, а не пациенты.

Какие у вас планы по поводу проекта?

Дальше нужно издавать специализированные книги по другим видам рака. Правда, этим мечтам определенно нужен волшебник на голубом вертолете, так как каждый тираж стоит около полумиллиона, собирать их с миру по нитке очень тяжело. Потом посмотрим.

• Версия для печати

Рак у близкого человека. Как это всё выдержать?

Добрый день, дорогие форумчане!
Сегодня хочу попросить вашей помощи в формировании правильного восприятия очень тяжелой для меня ситуации.
Месяц назад мне сделали плановую операцию на коленном суставе. У меня были большие планы на послеоперационное амбулаторное лечение: я серьезно была настроена сменить работу и переехать в город, в который собираюсь уже несколько лет.
Пока я лежала в больнице, положили и моего папу с подозрением на "глухую" почку. А через 4 дня после моей выписки мы узнали его страшный диагноз - рак почки, причем с метастазами в соседние органы. Сказать, что это стало ударом, - ничего не сказать. Мой папуля, который никогда не лежал в больнице, который ещё недавно был весел и работоспособен, который являлся основным кормильцем в нашей семье, вдруг оказался тяжело болен.
Родители у меня живут в области, за 180 км от города, поэтому папа не поехал домой, а неделю находился у меня, пока мы в мыле собирали необходимые анализы и обследования для операции. Это была безумно трудная эмоционально неделя для меня, настроение скакало от надежды на лучшее до полного отчания. Всё осложнялось тем, что я сама не пришла в нормальную форму после операции, до сих пор держится отек и температура, хотя хожу вполне сносно.
Сейчас его снова положили, но операцию уже делать не торопятся, не могу добиться от врачей конкретных объяснений. Я правда не знаю, что делать с папой, если его вдруг снова выпишут ко мне домой. Кошмарно тяжело 24 часа в сутки находиться рядом с больным человеком в однокомнатной квартире, не имея никакой возможности ему помочь и облегчить его страдания. А страдания есть: несмотря на то, что у него почти ничего не болит, его постоянно тошнит почти до рвоты, он постоянно спит, вот только читал книгу - и уже спит. А я приглядываюсь и прислушиваюсь: дышит ли. Я чувствую себя безумно одинокой в этом горе и не знаю, куда бежать, ощущаю себя слабой. Осознаю, что для полного излечения нужны большие деньги, которых у нас нет.
Ещё вчера я была красивой, веселой, спортивной девушкой, живущей относительно неплохо в окружении друзей и поклонников; сейчас все друзья и поклонники разбежались, как по команде. Некоторые звонят, пишут, но ни один не захотел приехать поддержать лично. Может, моё мировосприятие уже настолько исказилось, что я требую от людей невозможного, и обижаюсь из-за несущественного, я не знаю. Также обижаюсь на маму, что она ни разу не приехала ни ко мне в больницу, ни к папе. Сидит там в деревне и только слезы льет, и истерики мне по телефону устраивает, да жалуется, что у неё нервная система не в порядке. А я понимаю, что у неё действительно проблемы со здоровьем и что она не может приехать, но всё равно жгучая обида нет-нет да всплывает.
Ощущение, что мы с папой остались одни на этой планете.
Конечно, ни о каком переезде сейчас не может быть и речи. Меня совершенно перестала интересовать личная жизнь, хотя 29 лет, и ни семьи, ни детей. Все мысли только об одном: как вылечить папу и как это всё выдержать? К своему стыду, начала срываться и на него. Кажется, скоро я перейду в мамино состояние, а надо ведь и с врачами адекватно общаться, чего-то требовать от них, подгонять, и поддерживать папу с мамой, и отвечать на бесконечные звонки родственников. Да, жалею себя, и ругаю себя за эту жалость, но ничего поделать не могу пока. Посоветуйте, как быть!

Онколог Михаил Ласков, кандидат медицинских наук. За время своей профессиональной деятельности работал гематологом в отделениях онкологии и гематологии для детей и взрослых.

В сферу практических интересов доктора входят: взрослая и детская онкология, детская и взрослая гематология, трансплантация костного мозга и периферических стволовых клеток крови, нейроонкология.

Михаил Ласков. Фото: Михаил Голденков/bg.ru

– Рак заразный? Ведь и врачи умирают, и работники хосписов.

– Всё равно рак не заразен. Если мы говорим о его заразности, то мы понимаем, что вирусы гепатита В и С – это онкогенные заболевания. Большое количество рака печени есть там, где много гепатита. Вирус папилломы человека связан с опухолями. Когда я говорю, что связан, это не означает, что все люди, у которых есть этот вирус, заболеют раком. Но в целом у людей, у которых этот вирус есть, больше шанс заболеть, чем у тех, у кого нет. Поэтому сейчас, наконец, стали доступны прививки. Они резко снижают шанс заболеть определенными видами рака (например, прививка против вируса папилломы предотвращает рак шейки матки).

– Да вы что, это же акция против народа! Это же девочек бесплодными делает!

– Это заговоры, да… Но что делать, тут каждый ищет информацию и анализирует ее по-своему. Если человек верит в это, что можно сделать?

– А вообще, рак какой природы?

– Он разный. Каждый рак сам по себе. Даже рак в одном органе может быть очень разного происхождения. По разным причинам, по-разному течет, по-разному лечится.

– Даже одновременно?

– Даже одновременно! Всё чаще и чаще встречается, мы не думали, что такое возможно. В последнее время где-то каждые два месяца встречаемся со случаем, когда в одном организме два разных рака. Иногда и в одном органе два разных рака, которые по-разному лечатся. Мы просто глубже и глубже закапываемся в область.

– Если есть в роду рак, то чего ждать?

Таких случаев очень мало, около 5%. Все знают пример Анджелины Джоли, которая удалила себе грудь. Если у вас по женской линии до 50 лет в роду у мамы, бабушки, сестры рак, то это повод провести специальные тесты. Если он окажется положительным, предпринимать определенные действия.

– Какие? Отрезать всё?

– Отрезать в ряде случаев тоже нужно.

– А тест покажет, какой процент риска?

– Нет, он покажет мутацию, если она есть, значит, есть наследственный рак молочной железы. Если вы категорически не хотите себе что-то отрезать, врач вас не свяжет и не отрежет. Если человек категорически против, есть другие способы. Они менее действенны, но более действенны, чем ничего не делать.

Если мы говорим про рак молочной железы, это, к примеру, гормонопрофилактика. Есть смешанные варианты, например, у женщин, которые хотят родить ребенка и кормить его, это естественное желание. Тогда операции делаются после родов. Но стоит не забывать делать специальный скрининг, раз в год – МРТ, чтобы выявить рак, если вдруг будет, на ранней стадии, поймать и вылечить.

Рак во время беременности – это же тоже штука не безысходная. Рожают детей при противоопухолевом лечении, и всё хорошо. И химиотерапию в ряде случаев можно проводить во время беременности.

У нас же раньше как было: рак во время беременности – аборт. Сейчас это не так, во время лечения есть возможность выносить и родить здорового ребенка. У меня есть такие пациенты.

Есть и обратные истории, когда во время беременности возникла опухоль, мать побоялась пойти к врачу, родила этого ребенка, но через год умерла. У нее за это время развился метастатический процесс. Сейчас много возможностей, главное – их искать и находить.

– Я бы не хотел так консультировать. Вероятность рецидива – это очень сложный вопрос, надо понимать, в каких дозах проводилось лечение. Это больше консультация, а она по описанию без выписок и человека не совсем правильная. В целом, ¾ больных с лимфогранулематозом выздоравливают.

– Как вы относитесь к онкомаркерам для ранней диагностики?

Всё, кроме PSA – это такой маркер для рака предстательной железы – всё остальное не работает и не рекомендуется. Очень много бывает ложноположительных, это когда маркер повышен, а рака нет.

– То есть ранней диагностики рака нет?

– Ранняя диагностика при помощи онкомаркеров – это плохая идея. Есть ряд программ скрининга, которые не включают в себя онкомаркеры, можно скринировать ряд наиболее распространенных раков: кишечника, молочной железы и некоторые другие. Это маммография, колоноскопия, но не онкомаркеры.

– Не надо сдавать анализы крови. Здоровому ребенку не надо делать ничего, кроме прививок. Кормить и гулять. Всё. Онкология в меньшинстве случаев выявляется по анализам крови, только лейкозы, и то их нельзя поймать на ранней стадии. У лейкоза есть группы риска, но его нельзя поймать, когда он начинается, он сразу во всём организме.

Бесполезно делать анализы крови, чтобы увидеть рак. И вообще, честно говоря, педиатры тоже имеют большое количество проблем из-за анализов крови, которые делают не по показаниям. Если ребенок здоровый, хорошо кушает, активный, хорошо спит, всё нормально, отстаньте от него.

– Следить за его состоянием?

– Да, а если появляются какие-то симптомы, тогда нужно пойти к педиатру. Педиатр на него посмотрит. К сожалению, в медицине до сих пор очень много синтеза, одинаковые симптомы бывают при разных болезнях. Врач должен посмотреть на одно, другое и третье, задать вопросы, в голове это уложить, понять план обследования и сделать шорт-лист. К сожалению, пока обойтись без врача нельзя. Приходится полагаться на его аналитические способности.

– Зарубежные исследования говорят ровно об обратном. Например, прививка против гепатита, которая не позволит человеку заболеть, снизит риск рака печени. Прививка от ВПЧ (правда, она делается в более старшем возрасте) снизит у девочек шанс заболеть раком шейки в разы. Прививка от кори – кто болел корью в подростковом возрасте, тот понимает, что лучше бы сделали. Ветрянка, ротавирус.

– Вы вообще за прививки?

– Я – да, делаю всем своим детям.

– И от гриппа?

– От гриппа – вопрос. Я не делаю, но я не уверен, что я правильно не делаю. У меня нет четкого мнения на эту тему. Это не моя специальность. Но большинство остальных прививок однозначно надо делать. Бывают ли от них осложнения? Да, но польза от них превышает в разы.

Опять же, народ тщательно следит за здоровьем наших звезд и считает, что, например, Абдулов, Янковский, они омолаживались стволовыми клетками, поэтому потом у них была онкология.

– Всё-таки такой связи нет. При этом надо понимать, что применение стволовых клеток в косметических целях – это одно, а для лечения онкологии – это совсем другое. Стволовые клетки бывают разные. Это первое. Второе – я не очень рекомендую брать всем вот эти клетки пуповинной крови при родах. Они могут быть применены в раннем возрасте у детей, если они заболеют плохим заболеванием, онкологией крови. Шансы этого реально очень маленькие, и даже если они заболеют, вероятность того, что необходимо применять эти клетки, тоже очень маленькая. Я не очень понимаю, зачем люди это делают.

– А они делают? Где-то это хранят?

– Да, платят деньги за это. Хранят в криобанках. Я гематолог, но ни для одного из своих детей этого не делал, я не очень понимаю, зачем.

– Надо смотреть ребенка, разговаривать с родителями, какие симптомы привели к тому, что УЗИ сделали, какие лимфоузлы увеличены, как их померили. Только после этого можно понять.

– Действительно ли существует профилактика онкозаболеваний? В чем она заключается?

– Конечно, существует. Самое лучшее, что вы можете сделать, чтобы профилактировать – бросить курить. Как бы банально это ни звучало, курение связано с 15 разными видами рака. Но если я не курю, точно ли я не заболею раком легких? Нет, не точно. Если я курю, точно ли я заболею? Нет, не точно. Но шанс гораздо выше. Курение отвечает за смерть от рака сотен тысяч людей в год. Это первое.

Второе: держать себя в физической форме, у толстых больше рака. Это правда. Происходят процессы, которые увеличивают вероятность заболевания.

То есть физическая форма, отказ от курения, своевременные прививки, как мы сказали, – это тоже профилактика определенных видов рака. И всё-таки необходимы походы к врачу, к хорошему терапевту.

Не надо ходить к онкологу каждый год. На самом деле профилактикой рака занимаются терапевты. Это первая точка общения пациента со здравоохранением. Если у человека высокий PSA в 60 лет, это единственный полезный онкомаркер, если у него симптомы простатита, он же придет не к онкологу, а к урологу. И уролог должен заподозрить рак.

Мы же все ездим на ТО, машину раз в год считается нормальным проверить. А сами мы обычно к доктору ленимся идти. Все считают, что мастер для машины должен быть свой, а доктор нет. Доктор должен быть свой, терапевт, семейный врач, который про тебя всё знает. Который по звонку может понять, в какую сторону бежать. Обязательно надо иметь такого врача, периодически ходить к нему, общаться. Помимо рака есть очень много вещей, которые надо проверять – уровень жиров и глюкозы в крови, нет ли у тебя преддиабета, всё ли в порядке с родинками. Раз в год можно сходить.

– Питание и онкология – какая взаимосвязь?

– Обычная сбалансированная диета. Нет ничего такого, что на самом деле нельзя. Плюс обычная гигиена – руки мыть.

– Тут больше связь с врожденными пороками развития.

– Но пассивное курение не так страшно?

– Не так, но всё равно плохо.

– Борьба с курением правильная?

– Правильная, бескомпромиссной должна быть.

– Вот эти вирусы в гораздо меньшей степени причастны к раку, чем гепатит или ВПЧ. Самый главный ответ на этот вопрос: вылечить их, если они у тебя есть, нельзя. И не надо пытаться, применять эти всякие доморощенные иммунотерапии. Очень много шарлатанства вокруг лечения этих двух вирусов. Они не лечатся.

Есть препарат, который лечит цитомегаловирус, очень серьезный, токсичный, который применяется тогда, когда этот вирус реактивируется у больных с реальным иммунодефицитом – это ВИЧ или онкология. Если у них возникает цитомегаловирус, тогда да, есть препарат, который применяется строго по показаниям. То, что мы себе лечим какие-то показатели в анализах крови, которые у нас есть в норме, это глупость.

– Да, чуть что, теперь у нас иммунитет понижен. Надо поднимать иммунитет.

– Может, и надо. Но мы не знаем, как. Иммунитет – очень тонкая вещь, влезать в него с нашими скромными современными представлениями о нем не надо. Это очень опасно.

– Интересует реабилитация после рака крови.

– Это возврат к нормальной жизни. Нет никакой реабилитации.

– На самом деле, при применении лучевой терапии действительно повышается шанс других опухолей потом. Это не значит, что не надо ее делать, когда есть для этого показания. Шанс без нее погибнуть больше, чем шанс получить повышенный риск другой опухоли. Иначе бы мы не предлагали. Да, при лучевой повышается риск других повторных опухолей. Это зависит от того, что, как и где облучали.

– Много вопросов про родинки.

– Я не могу дать консультацию заочно. Если что-то смущает, нужно сходить к дерматологу.

– Сейчас сделаю одно открытие. Родинками занимаются дерматологи:). Они знают, как отличить, и у них для этого специальное оборудование. Что можем сделать мы?

Если родинка начала быстро расти, изменила свои края, цвет, начала кровоточить, это тревожный симптом, надо сходить к врачу.

– Какие факторы, кроме солнца, могут влиять на процесс образования родинок?

– Мы этого не знаем.

– Есть какие-то нормы роста родинок?

– Нахождение на открытом солнце ребенка в возрасте до 3 лет действительно может спровоцировать развитие онкозаболеваний или это городской миф?

– Отчасти. И возраст тут ни при чем. Открытое жаркое, полуденное солнце летом с 10 до 16 вредно, и далеко не только для кожи. Часто случается обезвоживание, головные боли, ничего хорошего в этом нет. В странах, где эта беда часто случается, люди не просто так придумали сиесту.

– Как вы относитесь к гомеопатии?

– Я не стараюсь разубеждать людей в том, чтобы ее не пить, если они принимают всё остальное, что нужно. Я не верю в гомеопатию. Если человек ищет альтернативу, то пусть уж это будет безвредная гомеопатия, чем что-то другое и, возможно, реально вредное.

– Больше становится онкобольных?

– Заболеваемость растет потихоньку, люди дольше живут, выявление заболеваний становится лучше. Раньше – умер и умер, не всегда точно знали от чего. Это проблема. Мы ожидаем, что в ближайшие 10-20 лет рак выйдет на первое место по угрозам за счет того, что люди дольше живут, постареет развивающееся общество. Сейчас всё идет к тому, что Китай, Индия и другие страны с традиционно короткой продолжительностью жизни столкнутся с массовой проблемой старения. С этой проблемой идет рак и все остальные болезни пожилых.

Да, рака будет больше. Этого не надо бояться. Мы живем дольше, это хорошо. Появляются проблемы, связанные с этим. Появляются вторые, третьи, четвертые опухоли. Раньше было немыслимо, человек заболел раком и умер. Теперь он заболел, его вылечили, он заболел еще одним раком, и еще. Раньше никто не доживал. А сейчас – пожалуйста.

– Очень позитивно звучит!

– В этом всё дело, надо убирать страх от этой темы. Потому что это то, что происходит с нами, это реальность, убежать от нее нельзя.

Надо рак побеждать, а если нельзя победить, надо с ним учиться жить.

– Конечно, это здорово. Тем более, там тяжелое лечение, и хорошо, когда детьми занимаются. Я помню, там был мальчик, и приехал какой-то цирк. Ему нельзя было из палаты выходить, он стоял на подоконнике, смотрел на этот цирк, вообще не отрываясь, ни разу не отошел ни попить, ни пописать. Это был чеченский парень, пять лет. А потом выяснили, что он никогда не был в цирке. Он был в селе, войну прошел, а этого не видел.

Одна из подопечных Благотворительного фонда Константина Хабенского в ходе экскурсии на завод Airbus в Тулузе, Франция. Фото: Марина Лысцева/fotografersha.livejournal.com

– Какие случаи были особенные? Что поразило?

– Таких очень много. Вот хороший случай, который я люблю, как раз про беременность. Были у нас друзья на Кипре, они киприоты, им по 35. Очень долго не получались у них дети, и вот долгожданная беременность. Во время этой беременности женщина заболевает раком молочной железы. Их отправляют, естественно, на аборт. Они до него не доходят, понимают, что другого шанса не будет. Их вылечивают. Рождается ребенок, всё хорошо. Мама живая и здоровая, ребенок. На фоне лечения, на фоне химиотерапии. Что еще нужно? Счастливая семья.

– Были случаи откровенного чуда?

– Я встречаю чудеса в жизни, которые я не могу объяснить рационально. Я лично видел. Но я стараюсь это не интерпретировать, просто чудо и чудо. А почему оно случилось, кто его заслужил, что нужно делать, чтобы оно случилось, я стараюсь об этом не думать.