Что такое зеленый коридор в онкологии

Красноярские онкологи делают всё возможное, чтобы сократить

срок от обращения в поликлинику до начала лечения

Но существует и другой аспект проблемы своевременного оказания помощи онкологическим больным. Как сократить до минимума, до считанных дней, то драгоценное время, когда обнаружены признаки новообразования, но не начато ещё противоопухолевое лечение? Что для этого надо перестроить, оснастить или мобилизовать в общелечебной сети? И каков вклад в решение этой трудной задачи врачей-онкологов?

Вот краткое изложение нашей беседы с врачом-онкологом, кандидатом медицинских наук, заведующим клиентской службой Красноярского онкологического диспансера им. А. И. Крыжановского Эдуардом Васильевичем СЕМЁНОВЫМ.


Но дело не только в этом. Задерживается обследование, а возможно, и начало лечения самих этих опоздавших пациентов. Какова цена даже одного дня для онкологического больного, думаю, объяснять не стоит. Вот, если коротко, причины формирования новой службы красноярского онкодиспансера.

Соответственно и задачи её – координация и информационное сопровождение обследования и начала лечения пациентов, связь и взаимодействие с другими медицинскими структурами края, в том числе и с частными клиниками.

Своевременность онкологического лечения – ключевое понятие для всех причастных к обследованию и лечению больного, включая и его самого.

– Какие подразделения входят в состав вашей службы?

Сотрудники отдела лекарственного сопровождения в первую очередь контролируют лекарственное обеспечение пациентов, которым впервые назначена лекарственная терапия, рассылают справки об этом по защищенному каналу связи в территориальные медицинские организации Красноярского края.

Другими словами, когда пациент из какой-либо территории края возвращается домой, там уже знают о том, какую лекарственную терапию ему назначили. А препарат на первый месяц пациент получает еще до отъезда, в аптечном пункте при поликлинике онкодиспансера.

В лекарственном отделе также отправляют и принимают заявки для межбольничного консультирования пациентов в краевых лечебных учреждениях и ведут учет заявок на заочные консультации пациентов в поликлинике краевого онкодиспансера.


В методическом отделе концентрируется информация прежде всего по наиболее проблемным пациентам: недостаточно обследованным в своей поликлинике, пропустившим сроки обследования в диспансере и т. д. Наши специалисты связываются с лечащими врачами и руководителями медицинских организаций, выясняют причины нарушения сроков обследования, делают все возможное для скорейшего установления или уточнения диагноза у пациента с подозрением на злокачественную опухоль.

В каждом лечебном учреждении есть рекомендации – что, как и в какие сроки надо выполнить при подозрении на злокачественный процесс у их пациента. Они становятся приоритетными в плане выполнения всех диагностических мероприятий.

Важное звено – территориальная поликлиника. В течение 10 рабочих дней здесь должны провести все необходимые исследования, чтобы отклонить или обоснованно подтвердить подозрение на злокачественный процесс (рентген, УЗИ, эндоскопия и другое). А далее следует запрос в Красноярский онкодиспансер, и в течение 5 дней человек должен попасть на первичную консультацию.

Беседовал Владимир КИСЕЛЁВ

г. Красноярск, ул. 1-я Смоленская, 16,

тел. 8 (391) 222-40-30, onkolog24.ru

Лиц. ЛО-24-01-002217 от 14.02.2014 г.

Количество запущенных случаев рака в Латвии остается стабильным; введение "зеленого коридора" не решило проблему нехватки квалифицированных кадров, аппаратуры, финансирования, разве что на прием можно попасть быстрее

РИГА, 27 янв — Sputnik, Юлия Грант. В год 100-летия Латвии на портале общественных инициатив Manabalss.lv был объявлен сбор подписей за то, чтобы перенаправить 22,3 миллиона евро, выделенных на юбилейные торжества, на лечение раковых больных. Произошло это через год после того, как в стране начал действовать "зеленый коридор" для выявления и лечения онкологических заболеваний. Почему же теперь пациенты называют "коридор" пиаром партии "зеленых" и мыльным пузырем, а руководство Минздрава с подачи нового правления Восточной больницы ("Гайльэзерс") предлагает вообще ликвидировать единственный в стране Онкологический центр?

Руководитель общества женщин-волонтеров по поддержке пациенток с раком груди Vita Ирина Янума называет "зеленый коридор" только "половичком" перед дверью в онкологию.


"Единственный плюс – что если на направлении стоит буква Z, то пациент попадет к онкологу в течение 10 дней. А вообще это мыльный пузырь, пиар, придуманный для предвыборных целей Союза зеленых и крестьян, за которым не было главного - финансирования. В прошлой коалиции портфели министра здравоохранения и министра финансов принадлежали "зеленым". Поэтому все делалось так: Минфин скажет – Минздрав падает на колени и делает, что ему говорят. Они не стремились увеличить зарплату медиков и видели в онкологии отрасль, за счет которой можно экономить, так как она финансово очень емкая. Дорого стоят и медикаменты, и анализы, и исследования. Стартовая цена исследования – 200 евро, а такая процедура, как ПЭТ – позитронно-эмиссионная томография, позволяющая определить локализацию раковых клеток, выбрать наилучший метод воздействия на них и наблюдать динамику заболевания – стоит 1300 евро. Сейчас ПЭТ делается в трех больницах в Латвии, а еще недавно на эти исследования ездили за рубеж", - сказала Янума.


Экс-министра и фармацевта по образованию Гунтиса Белевичса подвергли обструкции за обследование бородавок вне очереди, когда надо было выдавить его с поста министра. Однако факты обследования и лечения людей власти за рубежом худо-бедно обсуждает лишь латышская пресса, а от русской они ускользают. Когда в 2012 году заболел экс-президент Затлерс, ему обследования (ту самую ПЭТ) и операции делали за границей. Прессе он объяснял, что так произошло потому, что у него первоначально была диагностирована редкая болезнь сосудов позвоночника, специалистов по которой в Латвии нет, поэтому его приняли в Бельгии. А параллельно была обнаружена и обычная аденома простаты. Высказывались предположения, что с финансированием этих операций Затлерсу помогут "коллеги по Партии реформ", однако чем дело закончилось и кто платил, так и не прояснилось. Экс-президенты, конечно, тоже имеют право на приватность…

Однако, столкнувшись с родной системой как пациент, Затлерс с прискорбием констатировал: за 25 лет в стране в отсутствие руководства и контроля со стороны властей создана саморегулирующаяся и запутанная система, направленная на то, чтобы побольше заработать, а не на то, чтобы лучше лечить.


А что о "зеленом коридоре" (ЗК) говорят врачи? Это отражено в исследовании Латвийской ассоциации экономики здоровья при Университете им. Страдыня.

На этапе диагностики эффективность улучшилась, однако общие показатели почти не изменились, количество запущенных случаев рака остается стабильным. При подозрении на заболевание семейным врачам ясно, что делать, однако начала лечения пациенты ждут по два месяца. Не хватает кадров, квалификация врачей-диагностов низкая. Мало профессионалов-радиологов, описание исследований слабое, поэтому пациенту приходится даже консилиум врачей посещать не единожды, теряя время и ресурсы.

А если с работы уволятся несколько квалифицированных радиологов, "коридор" вообще рухнет, считают эксперты. Устарела аппаратура, она не может обслужить всех пациентов ЗК. Даже те, кто поступил в больницу на магнитный резонанс в рамках "коридора", стоят в очереди по 10—14 дней (при раке печени и прямой кишки). А вне "коридора" срок увеличивается до шести месяцев. Если новообразование обнаружено случайно, уточняющая диагностика (магнитный резонанс, эндоскопия и так далее) запаздывают сильнее.

С внедрением ЗК пациентов с диагностированным раком в стационарах прибавилось, однако система оплаты услуг со стороны государства не мотивирует больницы оказывать квалифицированную помощь, так как она построена в соответствии с правилами кабмина, а не международными алгоритмами лечения конкретных заболеваний. Многофункциональное лечение онкологических больных попросту несет больницам убытки.

Одинаковые претензии к "зеленому коридору" высказывают и врачи, и пациенты, и эксперты: провозгласив цель улучшения лечения онкологических больных, законодатель и Минздрав не описали ее количественно и качественно.


Это даже невозможно сделать. LVEA установила, что из 192 медицинских технологий (МТ), внесенных отраслевыми специалистами-онкологами в базу данных Национальной службы здоровья, более или менее описано только 11. Эта база – аналог иностранной Health Technology assessment - обобщает информацию о клинических, социальных, экономических и этических аспектах для того, чтобы использовать МТ систематически, прогнозируемо, эффективно и под строгим контролем, с помощью конкретной МТ достигая определенного результата. Это также и основа планирования: какие технологии государство оплачивает и как пациентам обеспечиваются полноценные услуги с равной доступностью.

"Лечение больных можно сравнить с бизнес-моделью автопарка: если какая-то машина сломалась, вы должны оценить, выгодно ли вам ее чинить. Это звучит цинично, но только мы, пациенты, можем ставить такие вопросы, - говорит создательница общества "На шаг впереди меланомы", биолог Ольга Валциня. - Оценка медицинских технологий предполагает выводы о том, как работает медикамент, что он дает для отдельного человека и для всего общества, а внесение этих параметров в бюджет – это лишь последний этап. Система должна быть понятной и прозрачной, и пациенты должны иметь в ней право голоса в экономической оценке новых медикаментов. Этого у нас в Латвии пока нет. В Европе оценкой эффективности МТ занимаются экономисты здоровья – люди, у которых есть медицинское и экономическое образование и которые с помощью специальных алгоритмов могут оценить необходимость применения новых методов и лекарств, зачастую дорогостоящих. И тогда это система. А когда нет системы, получает тот, кто кричит громче. И здесь опять надо вспомнить аналогию: медицину катастроф. Когда медики приезжают на место аварии, они в первую очередь помогают тем, кто без сознания, а не тем, кто кричит громче. Мы получили медикаменты для лечения меланомы, но теперь наша цель – добиться формирования системы их внедрения и оценки".


В ряде разделов онкологии не описано ни одной МТ, констатировали латвийские экономисты здоровья из LVEA. Это значит, что каждая больница и врач лечат пациентов по своему разумению, а Минздрав, хотя и надзирает за их работой, не может оценить качество услуг, потому что для этого попросту нет прозрачных измеримых критериев. Нет оценки – нет и экономического обоснования затрат на лечение, из-за чего возникает дефицит средств или онкологические программы вообще становятся невыгодными для больниц.

С 2017 года прекратилось ведение реестра онкологических больных с данными о результатах лечения, а это препятствует внедрению новых технологий, особенно финансово емких, уверены общества пациентов и эксперты.

Латвийский онкологический центр, единственный в стране, как и сам крупнейший и наиболее современный стационар "Гайльэзерс" на 2300 коек, – наследие СССР. Они были сданы в эксплуатацию в 1979—1980 годах и, как отмечалось тогда, построены за счет средств, собранных на коммунистических субботниках. Свершения Х пятилетки в здравоохранении Латвийской ССР вообще впечатляют: 11 стационаров и новых больничных корпусов (включая Рижский роддом), 12 поликлиник, новейшее оборудование. Рижская 7-я городская клиническая больница вообще планировалась как многопрофильный медицинский комплекс, в котором советские люди получали бы уход от рождения (роддом в Гайльэзерсе так и не был достроен и сейчас представляет собой многоэтажный остов двух корпусов) и до кончины (для чего был построен пансионат для престарелых).

Нынешняя Рижская Восточная клиническая университетская больница (RAKUS в латышской аббревиатуре) воплотила эту задумку, но в результате не развитие и расширение, как бытовало в советское время, а оптимизацию. Ликвидировали отдельные стационары как хозяйственные и научные единицы и присоединили их к телу "Гайльэзерса". Как и многие государственные больницы, Восточная многие годы работала с убытками, была объектом разгромного заключения Госконтроля и недавно получила в руководители эффективного менеджера со стажем работы в Департаменте безопасности дорожного движения - Имантса Паэглитиса.

Он смог "выбить" 13 миллионов евро на капитальный ремонт советского наследия, начатый в прошлом году в терапевтическом корпусе на площади 13 300 кв. м, впервые за 40 лет после сдачи больницы в эксплуатацию. Менеджер нашел непорядок в использовании отремонтированного и оснащенного ранее операционного блока и пришел к гениальному выводу: надо его загрузить онкологическими пациентами.


Общественность расценила инициативу как попытку закрыть Онкоцентр не только управленчески и финансово (что произошло еще при создании Восточной больницы), но и организационно.

Тревогу врачей вызывает то, что у них сложилась практика проведения операций, когда при необходимости легко было привлечь специалистов из смежных отделений, а при переезде в другой оперблок эта система нарушится.

Делом озаботилась подкомиссия Сейма по общественному здоровью.

"Председатель правления Восточной больницы Паэглитис заверил, что сохранит интегрированные хирургические подходы Онкоцентра и готов дать на этот счет письменные гарантии врачам, - свидетельствует председатель комиссии Виталий Орлов ("Согласие"). - Кроме того, Паэглитис заявил, что ликвидировать Онкоцентр глупо: в связи с ростом средней продолжительности жизни значение онкологического лечения будет возрастать, так как "каждый пожилой человек доживет до своего рака" и, таким образом, онкологические программы станут основой деятельности Восточной больницы".

Орлову импонирует то, что менеджер Паэглитис – не врач, не человек системы, где в маленькой стране все друг друга знают и готовы "порадеть родному человечку", и это оказывается важнее нужд собственно здравоохранения.

Но в случае с Онкоцентром есть реальный риск вместе с грязной водой выплеснуть и ребенка.

"Вместо десяти операционных онкологи получат только шесть, что означает сокращение количества операций, - тревожится председатель общества Vita Ирина Янума. - Кроме того, из операционного блока Восточной больницы в Онкоцентр больных повезут по 120-метровому коридору, который также не видел ремонта 40 лет и представляет собой страшное зрелище".

"Мы еще ни разу не слышали, чтобы кто-то из Минздрава сообщил, как они оценивают риски для пациентов в результате реорганизации Онкоцентра, - добавляет Ольга Валциня.

Общества пациентов готовы встать горой за онкологов, считая, что весь персонал этой единственной больницы достоин поклонения и благодарности, а не очередных потрясений.

"Только благодаря тому, что врачи очень качественно лечат рак на 1-й и 2-й стадии, средняя продолжительность жизни больных в Латвии хотя и находится на предпоследнем месте в ЕС, но остается на приемлемом уровне – 5 и более лет. А среди членов нашего общества есть дамы, у которых после операции прошло по 30 лет, - добавляет Ирина Янума. – Я призываю всех женщин после 40 лет раз в два года проходить оплачиваемую государством маммографию, а мужчин – тест PSA. Рак груди и рак простаты больше не являются фатальными и хорошо поддаются лечению".


Общества пациентов не только отстаивают мнение больных (Ирина Янума уже на протяжении пяти лет частый гость в Сейме). Они ведут реальную работу: согласно исследованию LVEA, такую услугу, как реабилитация после онкологического лечения, оказывают только негосударственные организации. Система коммуникации латвийского здравоохранения не только неэффективна, но и бесчеловечна, доложили эксперты. Письменно описание диагноза получил лишь каждый четвертый онкологический пациент, причем мало кто смог что-то из него понять. Только каждый четвертый получил полное разъяснение возможностей лечения, 4,2% смогли узнать все о его побочных явлениях. Половина пациентов были не в курсе о побочных явлениях, 37,5% знали о них поверхностно. Две трети больных не получили никаких советов, как легче перенести дискомфорт от побочных явлений.

При этом минимальные результаты "зеленый коридор" все-таки принес. По опросам пациентов, в 2018 году на 17%, по сравнению с 2018-м, увеличились шансы попасть к онкологу при первой необходимости – свыше 70% этим удовлетворены. Уже половина пациентов считают приемлемым срок ожидания обследования.

Тем временем общества пациентов реализуют функции медицинского просвещения и социально-психологической помощи, игнорируемые государством. И самый важный совет потенциальным клиентам "зеленого коридора": при подозрении на рак старайтесь попасть в стационар на комплексное обследование, чтобы за неделю получить его результаты. Амбулаторным путем вы их будете ждать долго и потеряете драгоценное время.



– Сергей Игоревич, развитию каких направлений медицины будет уделено первостепенное внимание в нашей области?

– Борьба с онкологическими и сердечно-сосудистыми заболеваниями – один из главных проектов. Именно эти болезни лидируют среди причин смертности.


Также особое внимание будет уделено оказанию медицинской помощи детям. В этом направлении предусмотрен ремонт, обеспечение оборудованием детских больниц и поликлиник. Помимо этого запланировано строительство нового хирургического корпуса детской областной больницы.

Улучшение доступности первичной медицинской помощи – еще одно важное направление. Среди крупных проектов:

Информатизация здравоохранения – отдельный дорогостоящий проект. Речь о создании единой государственной информационной системы на территории области. Ее внедрение позволит специалистам обмениваться информацией, которая содержится в электронных картах пациентов, из любой точки области и России. Результаты обследования на МРТ, КТ и другом оборудовании можно будет увидеть и оценить в динамике в любом медучреждении страны. Главное – надежная защита информации.

Вся детская хирургия в одной больнице


– В областной детской больнице уже есть хирургический корпус, с чем связана необходимость строительства второго здания?

– Специализированная помощь хирургического профиля на третьем, самом высоком, уровне должна быть оказана на базе областной детской больницы. Там сконцентрирован и научный, и практический потенциал. Но не хватает площадей, операционных.

С открытием нового корпуса будет больше возможностей для развития в том числе нейрохирургической помощи детям с дорожно-транспортными, высотными и другими тяжелыми травмами, опухолями мозга. Мы сможем объединить всю детскую урологию и разместить в одном месте в соответствии с санитарными нормами и правилами. Пока одно отделение остается в ОКБ № 3.

– Где будет строиться новый корпус?

– С месторасположением пока определяемся, как один из вариантов рассматриваем Медгородок. Время на подготовку у нас есть: финансирование строительства начнется с 2021 года. Средства порядка 2,5 миллиарда рублей заложены в федеральном и областном бюджете.


– Планируется ли строительство новых сердечно-сосудистых центров?

– Да, мы планируем дополнительно открыть на территории области три сердечно-сосудистых центра: первичное сосудистое отделение в Аше и два региональных центра в Сатке и Копейске. А также создание сосудистого отделения на базе городской больницы № 8 в Челябинске.

Зеленый коридор – онкопациентам


– Наша задача – снизить смертность от злокачественных новообразований. И сегодня уже ведется серьезная работа в этом направлении.

В планах – создание четырех-пяти центров первичной онкологической помощи. Для этого предстоит оснастить центры дорогостоящим оборудованием. Уже начали готовить врачей-онкологов, функционалистов для работы в этих центрах.

Здесь будут созданы условия для проведения необходимых исследований и постановки первичного диагноза. В дальнейшем пациент получит направление на консультацию в клинику Челябинска или Магнитогорска, где специалисты определят тактику и назначат лечение.

– Для раннего выявления новообразований существует диспансеризация, профосмотры, работают смотровые кабинеты в поликлиниках. При подозрении на онкозаболевание участковый терапевт направляет пациента к территориальному онкологу, который должен как можно быстрее организовать обследование.


Наша цель – организовать зеленый коридор так, чтобы пациент беспрепятственно в течение двух недель прошел все этапы, от первичного обращения до постановки диагноза. Задача сложная, но, я надеюсь, выполнимая. Невозможно сразу изменить ситуацию, но у нас есть понимание, что и как делать.

– Куда обращаться, если процесс обследования тормозится на первичном уровне?

– Если возникла проблема, попытайтесь решить ее с заведующим поликлиникой. Если это сделать не удалось, идите к главному врачу. В большинстве случаев все вопросы удается решить на уровне больницы. Если же не нашли понимания в своем медучреждении, обращайтесь в министерство здравоохранения.

Крылья спасения



Фото с сайта wikipedia.org

– Когда на Южном Урале возродится санитарная авиация? Где разместятся вертолетные площадки?

– В этом году на развитие санавиации предусмотрено 92 миллиона рублей, из них 19 миллионов – из областного бюджета, остальные – федеральные средства. После проведения конкурсных процедур на территории области появится два вертолета, которые будут базироваться на аэродромах в Челябинске и Магнитогорске.

До конца года планируем транспортировать по санавиации порядка 530 пациентов. Первые посадочные площадки для вертолетов будем оборудовать в Челябинске, вблизи наших медучреждений:

• городской больница № 6 (ожоговый центр);
• областная клиническая больница;
• ОКБ № 3, где большой поток экстренных и других пациентов.

В дальнейшем места для посадки вертолетов начнем размещать в области, на территории районных больниц.

Помощь для старшего поколения



Фото с официального сайта ОКБ № 3

– Сергей Игоревич, а что планируется для наших ветеранов, чтобы они не только долго жили, но и сохраняли независимость, активность до преклонных лет?

В Челябинске много лет успешно работает госпиталь ветеранов войн, имеющий большой опыт работы с пациентами пожилого возраста. На его базе планируем открыть геронтологический центр, где будут оказывать консультативную и специализированную помощь пациентам от 70 лет и старше.

В пожилом возрасте течение заболеваний имеет определенные особенности, с учетом которых назначается лечение, подбираются лекарственные препараты, организуется работа с психологом, реабилитация. Направлять в геронтологический центр будут врачи-гериатры. Гериатрические кабинеты уже работают в поликлиниках города.



Сделать всё возможное

Мама Антона Рудавина, Лариса Ивановна Демидова, попала в Городскую клиническую больницу № 57 в День Победы — 9 мая.

— Сначала ей отказали в госпитализации, скорая не хотела приезжать. Но потом разобрались в ситуации подробнее: она в группе риска, ей 71 год. Увезли в больницу, — вспоминает он.

— Она попала в больницу со слабостью и температурой. Через некоторое время у нее появился сильный кашель, врачи стали давать ей кислородное питание, делали какие-то уколы. Когда ситуация стала ухудшаться, она попросила меня привести ей священника для причастия, — продолжает мужчина.

Через храм Антон Рудавин нашел контакты Комиссии по больничному служению Московской епархии, но там ему сразу сказали, что сначала нужна договоренность с больницей. Он стал звонить на горячую линию в ГКБ № 57.


— Я не могу понять, почему у нас в Москве не понимают важности духовной поддержки. В других регионах это разрешено. Священники могут приходить в защитных костюмах, после соответствующей подготовки, соблюдая все правила, — рассуждает он.

Сейчас мама Антона Рудавина чувствует себя лучше, но кризис еще не миновал. И он твердо намерен сделать всё возможное, чтобы она смогла причаститься.

Между жизнью и смертью

Отец Екатерины Денякиной сейчас лежит в ГКБ № 15 с коронавирусом. В эту больницу он попал из российского научного Центра рентгенорадиологии, куда три месяца назад приехал из Севастополя на плановое лечение.

— Он проходил лечение в центре, но что-то пошло не так. Он, как и многие пациенты, оказался заражен COVIDом. Его перевели в 15-ю больницу и стали лечить от коронавируса, совершенно запустив то заболевание, которое его убивает: у него саркома. Его отключили от всех аппаратов, которые ему помогали, — рассказывает Екатерина.

Ее отец уже 20 дней прикован к постели с температурой 38. Когда она ему звонит, то слышит, как кричат от боли его соседи. Онкология развивается быстро, и любая беседа может оказаться последней. Вчера он не узнал голос дочери по телефону.

— Мой папа — капитан подводного аппарата, гидронавт, очень много сделал для науки, а сейчас оказался совершенно брошенным, — говорит женщина. — Он просил священника, потому что это очень тяжело, когда ты знаешь, что можешь умереть в любую минуту. Он находится между жизнью и смертью.


20 мая ее отцу должны провести сложную опасную операцию. Причаститься перед ней он не смог.

В 50-й ГКБ лежит его близкий человек, к которому священнослужитель попасть не смог, несмотря на все уговоры.

— В 7-й больнице лежит человек, которого я крестил, мое духовное чадо. В Боткинскую больницу, настоятелем больничного храма которой я являюсь, священников тоже не пускают, — добавляет он.

Последнее слово за стационарами


По словам пресс-секретаря Синодального отдела по благотворительности Василия Рулинского, священников в столичные больницы постепенно перестали пускать еще в марте, когда был введен режим самоизоляции.

— Уже тогда к нам стали поступать первые сигналы — верующие люди, находясь в больницах в тяжелом состоянии, просили пригласить к ним священника, чтобы исповедоваться и причаститься. Наши священники готовы были выехать, но их не пускали, — пояснил он. — Родственники пациентов обращались к врачам, в администрацию больниц, но безрезультатно.

С ухудшением общей ситуации по коронавирусу таких случаев стало больше, добавил он.

При этом в Больничной комиссии Московской епархии сформировали специальную группу священнослужителей: провели для них инструктаж по нормам безопасности, закупили средства защиты. Синодальный отдел по благотворительности составил правила посещения больных с коронавирусом на дому и в больнице и согласовал их с одним из ведущих врачей-инфекционистов департамента здравоохранения Москвы.

— Со 2 апреля по 20 мая наши священники в полной защите совершили 246 выездов к больным с коронавирусом. Большинство выездов — на дом, потому что в больницы нас не готовы были пускать, — сообщил Василий Рулинский. — Священникам не удается попасть к верующим пациентам не только в коронавирусных больницах. Прийти в обычные отделения до сих пор тоже было практически невозможно.

В некоторых случаях администрация больниц шла навстречу просьбам верующих пациентов и их родственников и пускала представителя церкви. Но это скорее исключение, отметил пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности.


— Департамент здравоохранения Москвы 19 мая предложил механизм допуска специально подготовленных священников к верующим пациентам больниц. По нему волонтеры-медики должны сопровождать священников в больницах, — рассказал он.

По его словам, это будет организовано так. Священник получает вызов по телефону горячей линии Больничной комиссии, приезжает в больницу, где его встречает волонтер-медик, который помогает надевать костюм и другие средства защиты и сопровождает его. Представитель церкви совершает таинства не дольше 20–25 минут, затем волонтер-медик сопровождает священника до выхода из больницы, помогает снять костюм.

— Сейчас мы согласовываем технические детали с департаментом. Сроки пока не назывались. Но мы надеемся, что уже в ближайшие дни священники смогут приезжать в больницы к верующим пациентам, — уточнил Василий Рулинский.

В департаменте здравоохранения Москвы оперативного ответа на запрос редакции не предоставили.

Читайте также: