Что может медицина а чего не может в онкологии

Итак, опухоль выявлена. Вдохнули-выдохнули, попросили о поддержке близких. И действуем по следующему алгоритму.

Почему и зачем?

Во-первых, это необходимо для статистического учета, из которого планируется финансирование каждого региона по количеству наблюдаемых и вновь выявленных онкологических больных.

Во-вторых, для личной уверенности в том, что вы бесплатно будете обеспечены дорогими исследованиями, лечением и динамическим наблюдением в последующие годы. А при необходимости – и крайне недешевыми таргетными препаратами или недоступными без онколога специальными обезболивающими средствами.

Безотлагательно – это не прямо завтра, но и не откладывая на пару месяцев.

Почему и зачем?

Важно!Стартовое обследование в обязательном порядке должно включать в себя:

КТ (компьютерную томографию); комплексное УЗИ (щитовидной и молочных желез с регионарными лимфатическими узлами, органов брюшной полости и забрюшинного пространства с парааортальными лимфатическими узлами, органов малого таза с тазовыми, подвздошными и паховыми лимфатическими узлами); радиоизотопное исследование костей скелета (сцинтиграфию скелета); МРТ головного мозга.

По возможности также необходимо сделать МСКТ (мультиспиральную компьютерную томографию) всего тела с контрастированием и ПЭТ КТ (позитронно-эмиссионную томографию).

А именно – укреплять свой иммунитет для борьбы с раком.

Почему и зачем?

Во-первых, для того, чтобы опухолевые клетки медленнее размножались. Чем выше у здоровых клеток способность вырабатывать собственный интерферон, тем лучше организм противостоит разрастанию опухоли и появлению метастазов. Если эта возможность снижена, необходимо поддерживать организм готовыми интерфероновыми препаратами. В своей клинической практике я часто использую, например, виферон в виде свечей как дополнительное лечебное средство. Оно обеспечивает противоопухолевую активность, противовоспалительное и детоксикационное действие, лучшую переносимость агрессивных лекарственных средств и снижение лучевых реакций у пациентов, перенесших или получающих лучевую терапию. Свечи с интерфероном особенно показаны при раке шейки матки и яичников, раке почки и предстательной железы, раке толстой кишки, печени и поджелудочной железы, молочной и щитовидной желез, лимфоме. В некоторых СМИ сегодня есть информация о том, что интерфероны вызывают рак. Но это в корне неверно: интерфероны, наоборот, используются во всем мире для лечения онкологических заболеваний.

Почему и зачем?

Во-первых, для того чтобы использовать для лечения самые современные и эффективные препараты. Скажем, в последние годы активно развивается иммунотерапия злокачественных опухолей моноклональными антителами. Это дорогостоящие препараты, имеющие очень четкие показания к применению. Кстати, для того чтобы получать не только нужную информацию, но и сами подобные лекарства, и необходимо встать на учет к районному онкологу.

Почему и зачем?

– Главной причиной рака является токсичная среда, есть много теорий, что рак вызывают вирусы, грибки, паразиты, бактерии, но эти микроорганизмы миллионы лет сосуществуют с человеком, при этом раньше не было такой онкологии. Именно токсичность запускает механизм рака. Официальная медицина ставит главной причиной рака мутагенность, врачи говорят, что какие-то факторы вызывают мутацию, и клетка сходит с ума, начинает делиться бесконтрольно и в итоге убивает человека. Это не так, потому что где бы ни была раковая опухоль, к какому бы типу эта клетка ни принадлежала, она всегда показывает одни биологические характеристики: переход на гликолиз, жизнь без кислорода и ещё более 100 специфических характеристик. Не может поломка в разных клетках вызывать один и тот же набор черт, поэтому мы считаем, что рак – это механизм, который клетка запускает, когда её жизнь под угрозой. Клетка, ограниченная в кислороде и в токсичной среде включает защитный механизм, позволяющий ей выжить. Это именно защитный механизм, а не мутация. Ещё Отто Варбург, немецкий биохимик, в начале XX века доказал, что раковое состояние клетки обратимо, что если клетке дать кислород и здоровое питание, она станет нормальной.

Негативные эмоции, психологические травмы и стресс меняют гормональный баланс. Эволюционно стресс задуман как защитная реакция, длящаяся минуты, мобилизующая силы человека, чтобы он убежал от опасности или справился с ней. Во время стресса гормоны забирают кровь из органов и отдают мышцам, в норме угроза проходит быстро и кровь возвращается обратно. А если стресс постоянен, то органы долго находятся в состоянии нехватки кислорода и питательных веществ, что создаёт предраковые условия.

Подводя итог, можно сказать, что нет одной причины онкологии – это, почти всегда, совокупность причин: токсичная среда, психосоматические предпосылки, генетические предрасположенности, недостаточность в работе определённых органов, духовная пустота, уныние, недовольство собой, потеря смысла жизни.

У адаптации есть свои возможности и ограничения, а за последние 50 лет мы атакованы таким количеством разнообразных токсинов, что организм не может успеть приспособиться. Например, ксеноэстрогены в тысячу раз сильнее натуральных эстрогенов, ещё они новые, и печень не выработала ферментов для их расщепления и выведения, хотя здоровая микрофлора кишечника с ними справляется. Токсины способны подавить адаптационные системы, плюс, как только ребёнок рождается, по его иммунной системе наносят сильный удар вакцины, так выбивают способность приспосабливаться.

Иногда люди приходят и говорят, что не нашли информацию по своему виду рака, мы говорим это вам и не нужно, есть главная информация, как его понимать и комплексно лечить. Главное нужно сменить мировоззрение и питание, очистить организм, а не то какой у вас вид рака, какая гистология.

Протокол лечения состоит из 8 составляющих.

Первая составляющая – найти причину вашего заболевания. Ели этого не сделать, организм будет создавать новые опухоли. Например, это могут быть токсины у вас дома, постоянный стресс, вредные излучения от Wi-fi и мобильного или неправильное питание.

Вторая. Системная детоксикация. Необходимо очистить все биологические пути вывода токсинов: кишечник, мочевыделительную систему, кожу и лёгкие. Почистить фильтры тела: печень, почки и лимфу. А также среду обитания. К сожалению, у большинства людей в наше время загрязнены: почки, печень, лимфатическая система и др. Если вы не живёте со староверами в тайге, то у вас в доме или квартире точно есть токсины и канцерогены, и их надо убрать.

Третья. Иммуномодуляция. При сильном иммунитете онкология не возникает, а при слабом рак развивается и дальше его губит.

Четвёртая. Смена питания. Сама еда – очень сильный противораковый протокол, любой кусочек пищи лечит вас, или же, наоборот, способствует болезни.

Пятая. Комплекс натуральных противораковых протоколов и препаратов по формуле: два первичных и десять вторичных. Например, гипердозы витамина С, инсулин потенцированная терапия (IPT), препарат GcMAF, канабидиол, ресвератрол, гидрокарбонат натрия и ещё сотни других возможных препаратов.

Узнать цены GcMAF препаратов и безопасно купить их можно в онлайн-магазине: KupiGcMaf.ru

Шестая. Восстановление организма. Мы должны дать необходимые вещества, чтобы тело набралось сил и включилось в исцеление; ещё до появления онкологии организм стал уязвим, он недополучал необходимых веществ за долгое время до рака. Болезнь ситуацию ухудшает, а после методов официальной медицины она становится катастрофической.

Седьмая. Создание неблагоприятных условий для онкологии за счёт ощелачивания и оксигенации тканей.

Восьмая. Духовная и психическая работа над собой: вы должны быть настроены на излечение, верить в него, подключать к этому ваши духовные и психологические составляющие.

Все они должны выполняться ежедневно. Поймите, главный принцип успешного лечения – это смена мировоззрения, без него излечиться невозможно.

Вегетарианцы бывают разные, я долго жил в Англии, где много иммигрантов из Индии. Они в большинстве вегетарианцы, но питались ужасно: рафинированными продуктами, ели много масла, мучного и сладкого, к 40 годам они были больны. Сам отказ от животного белка или вегетарианство не создаёт преимущества. Другое дело, что большинство людей, перешедших на вегетарианство, понимают, какие продукты не нужно есть. Поэтому 100% здоровое вегетарианство, или веганство с большой долей живой пищи, уменьшает риск болезни в разы. Есть такая статистика, что вегетарианцы живут в среднем на 10-15 лет больше. Но надо помнить, что одно лишь только правильное питание вас не защитит, есть токсины, канцерогены и стресс, которые опасны для всех.

Большинство приходят после официального лечения, также становится больше тех, кто приходит сразу после диагноза. Тех, кто интегрирует, мало, я отговариваю так поступать: концепции слишком разные, даже несовместимые. Совмещение в лучшем случае может дать чуть более быстрое восстановление и меньшую токсичность от официального лечения на первых этапах. Но потом калечащие свойства традиционных методов возьмут своё. Большинство больных умирают не от рака, а от лечения и осложнений. Профессор университета Беркли (Калифорния, США) озвучил статистику за 25 лет своей работы в онкологии: те, кто НЕ лечатся официальными способами, живут, в среднем, в 4 раза дольше.

Традиционные врачи говорят, что продлевают жизнь, но это не так! Они не делают исследование с плацебо, чтобы доказать свою правоту. Идеально было бы провести такие исследования: взять группу людей с одинаковым видом онкологии, половину из них лечить традиционно, а второй – дать плацебо (лекарство пустышку – прим. автора) и посмотреть, кто проживёт дольше, и как они будут себя чувствовать. В настоящее время проводят только сравнительные исследования следующего вида: одной группе дают старый очень токсичный препарат, а другой группе новый. И если показатели нового препарата чуть лучше, то врачи говорят об успехе лечения. Например, если старый препарат даёт излечение в 2% случаев, а новый в 3%, то онкологи говорят о повышении эффективности на 50%, играя цифрами и искажая результат.

Внимание! Предоставленная информация не является официально признанным методом лечения и несёт общеобразовательный и ознакомительный характер. Мнения, выраженные здесь, могут не совпадать с точкой зрения авторов или сотрудников МедАльтернатива.инфо. Данная информация не может подменить собой советы и назначение врачей. Авторы МедАльтернатива.инфо не отвечают за возможные негативные последствия употребления каких-либо препаратов или применения процедур, описанных в статье/видео. Вопрос о возможности применения описанных средств или методов к своим индивидуальным проблемам читатели/зрители должны решить сами после консультации с лечащим врачом.

Чтобы максимально быстро войти в тему альтернативной медицины, а также узнать всю правду о раке и традиционной онкологии, рекомендуем бесплатно почитать на нашем сайте книгу "Диагноз – рак: лечиться или жить. Альтернативный взгляд на онкологию"

Пусть читатели не сочтут это утверждение за издевательство или пустую болтовню. Да, сегодня онкология — это современная страшилка, то, чего и врагу не пожелаешь. И если и молятся о смерти "безболезненной, непостыдной, мирной", то как раз об этом. Но… что-то все-таки изменилось в нашем обществе, в сознании, в медицине. Поводы так считать есть.

Вот вам повод — болезнь известной исполнительницы Жанны Фриске:

ни она сама
ни ее семья
ни ее коллеги

не сочли нужным скрывать тяжкий недуг и поделились бедой практически со всем миром. И мир откликнулся.

67 миллионов рублей, собранных для лечения певицы, у некоторых вызвали раздражение. Ведь во многом эти деньги, как считали они, собраны лишь потому, что Жанна — человек публичный, медийный.

Да, и в этом есть доля правды. Но ведь она не только медийная личность, но и молодая мама, у которой может остаться сиротой маленький сын, если не оказать ей помощь. Семья просила помочь:

добрым словом
молитвой.

Ну, насчет молитвы — вопрос сложный: нас особо никто не учил молиться. Но откликаться на беду, проявить милосердие — этого не отнять. Разве это не повод для оптимизма?

Сколько стоит современное лечение?

Дорого. Очень дорого. Вообще, любые современные:

методики
лекарства
так называемые "расходные материалы"

везде, а не только в онкологии стоят просто баснословных денег. Про это можно говорить, если речь идет о:

современной детской кардиохирургии
ювенальной ревматологии
неврологии (инсульты, ДЦП)
травматологии
психиатрии.

А вот труд врача, наоборот, дешев. Если где-то и можно у нас "сэкономить", так это на хирурге. Вот так вот ценят у нас докторов.

Что касается Жанны Фриске, то продюсер певицы озвучил суммы:

105 тысяч долларов потребовалось для лечения в США
170 тысяч евро предстоит потратить в Германии.

И таких денег, видимо, не оказалось даже у семьи вполне успешной женщины, сделавшей себе карьеру.

Что же говорить о 99 процентах населения России, для которых даже десятки тысяч рублей, а не то, что долларов или евро, — запредельные суммы.

Так что поездка на спасительное лечение им не светит. Поэтому этот болезненный вопрос со сбором средств, наверное, надо было обставить так же, как сбор средств для остальных "очередников" Русфонда. Действовать деликатнее.

Наверное, люди пожертвовали бы и тогда, но не было бы ощущения вторичности: нашим детям отдадут то, что "останется" от средств, собранных для Жанны. Согласитесь, что здесь этический момент должен выходить в работе фонда на первое место.

Сообщалось также, что Жанна Фриске решила отказаться от хирургической операции, так как:

это оказалось слишком опасно для нее
и сосредоточилась на менее радикальных методах лечения.

"Мы прошли все московские специализированные больницы от НИИ нейрохирургии имени Н. Бурденко до Российского онкологического научного центра имени Н. Блохина. Никто не дает гарантий, что дочь не умрет в случае хирургического вмешательства.

Жанна отказалась от операции, и это ее решение. Сейчас она проходит курс химиотерапии в клинике Нью-Йорка, — сказал отец певицы. — В связи со сложным диагнозом и долговременным планом лечения денежные средства для оказания медицинской помощи практически исчерпаны".

Владимир Борисович попросил Русфонд оказать содействие в оплате медицинской помощи для его дочери. Как сообщили в Русфонде, миллионы рублей, собранные для лечения Жанны Фриске, помогут не только ей, но и тяжелобольным детям. Хотя, впрочем, и лечение "там" — конечно, только шанс, а не гарантия.

Вспоминается совсем недавний случай из редакционной жизни: молодой сотрудник редакции заболел:

был прооперирован
а потом отправлен (с материальной поддержкой редакции) на лечение в Израиль

К сожалению, форма заболевания была слишком злокачественная. В Израиле его заверяли, что:

его неправильно диагностировали
неправильно лечили
у них есть чудо-лекарство

Результат: потрачены миллионы рублей за очень короткое время (платить нужно буквально за все, плюс отсутствие родных людей, говорящих на русском). Его вскоре выписали и отправили по прежнему месту лечения. Денег у него уже не было. Вскоре он умер в 28 лет. О чем это говорит? Поездка за границу на лечение — совсем не панацея.

Надо заметить, недавно в СМИ прошла информация о взятках среди врачей Израиля, которые принимали на "чудо-излечение" пациентов из России. Возбуждены уголовные дела. Но сайты наши по-прежнему полны приглашений на лечение в Израиль. Стоит только заполнить анкету…

Мы поговорили с Давидом Георгиевичем Заридзе, профессором, директором НИИ канцерогенеза Российского онкологического научного центра, президентом Противоракового общества России.

— Как обстоят дела с излечением больных в России, с теми, кто никуда не уезжает и не может уехать на лечение?

— С одной стороны, появились какие-то ранее не доступные лекарства, с другой — из-за завышенной стоимости они обычным людям не по карману. Открываются:

диспансеры
институты
покупается техника

но новые стены и новые "железки" не решают проблемы.

Бывает, что приходит новейшее оборудование в центр и простаивает, потому что специалистов для работы на нем нет. В больших онкологических институтах и центрах, безусловно, работают ученые и специалисты международного уровня, но это не распространяется на всю страну.

А так должно быть везде. Например:

в Германии
в Франции
в Америке

хорошо лечат во всех городах. Там огромное количество современнейших онкоцентров. Никто не скажет, что в Вашингтоне или Нью-Йорке лечат хуже, чем в Хьюстоне или Атланте. А у нас даже в Москве в некоторых районных центрах и поликлиниках уровень уже значительно ниже, в регионах — тем более.

— А что со средствами? Ведь какие-то средства для лечения онкобольных выделяет государство?

— Совершенно немыслимые цены на противоопухолевые препараты, их обязательное медицинское страхование не оплачивает, хотя они должны быть доступны каждому гражданину России.

Когда к нам в онкологический центр поступает больной по обязательному медицинскому страхованию на него можно потратить… 150 тысяч рублей — это вообще абсолютная ерунда, это так мало!

Особенно если нужно проводить еще:

системную терапию
химиотерапию.

Это просто ни в какие ворота… Туда ничего не может уместиться! Если речь идет о химиотерапии, конечно, это проблема дороговизны — и она существует везде. Но у нас, во-первых, это сам больной поднять не может, потому что это многие десятки тысяч не рублей, а:

евро
или долларов.

Во-вторых, надо учитывать, что у наших граждан частных страховок практически нет, как есть в США. В европейских странах вообще все более цивильно:

страховки покрывают до 80 процентов расходов по лечению
остальное выплачивает сам больной.

У нас на больного приходится несоизмеримо больший процент. Это вторая проблема самая, в общем-то, болезненная. А идеологически грех говорить, что наши врачи не умеют лечить.

— То есть профессионализм наших врачей вполне позволяет вылечивать рак здесь, в России?

— Лечить мы умеем, и хирурги прекрасные, и образованные терапевты…

Но есть проблемы — значительные различия между центрами, городами большими и провинцией в квалификации врачей и общей образованности и т. д. Это надо подгонять. И, конечно, проблема неадекватного финансирования и лечения больных.

Запущенный рак поддается лечению

По мнению заведующего отделением биотерапии опухолей РОНЦ им. Н. Н. Блохина, члена научного комитета Европейской школы онкологов, председателя рабочей группы по меланоме Общества онкологов-химиотерапевтов профессора Льва Вадимовича Демидова, говорить о достижениях в области излечения рака в отдельно взятой стране вообще неправильно. Онкология — проблема мировая. И здесь уместнее говорить о достижениях человечества. И они есть.

"На сегодня рак не фатальная, а хроническая болезнь. Помимо этого ее можно вылечить. Второе достижение на ниве онкологии относится к лечению рака на тяжелых стадиях. И это возможно, так как появились знания о болезни, которыми мы до недавнего времени не располагали, например, знания о молекулярной природе рака.

Создаются таргетные средства, которые эффективны при лечении некоторых заболеваний. Это пока лекарства первого поколения! И они уже очень значительно продлевают жизнь человека.

Наконец, рассматривается проблема ответа иммунной системы: может ли человек вылечить сам себя? Может! В этом ему помогают лекарственные средства, которые в обычном понимании не являются противоопухолевыми, они просто воздействуют на иммунную систему.

И приблизительно у 20 процентов пациентов рак отступает… При этом продолжительность жизни больных увеличивается на пять-десять лет. Мы приходим к тому, что даже запущенные формы рака будут под контролем.

Но, конечно, бороться лучше всего на ранних стадиях, когда чисто хирургическое вмешательство (а не лекарственные средства) способно излечить человека", — сказал "Правде.Ру" Лев Вадимович Демидов.

Фонды нас поддержат… а государство?

На сегодня существует огромное количество фондов помощи больным. И это не только онкология, но и прочие тяжелейшие хронические заболевания:

ювенальный артрит
ДЦП
инсульты
муковисцидоз
гемофилия

Страданий от этих и других врожденных или приобретенных заболеваний много. Еще лет десять-пятнадцать назад не было и в помине такой широкой огласки, фонды были какой-то редкостью, сейчас, несмотря на все трудности, работа этих фондов, их участие в жизни тяжелобольных людей — это тоже повод для оптимизма.

Ну, а самый большой повод для радости появится, наверное, когда поедут лечиться не за границу, а оттуда к нам, в Россию. Но для этого финансовая поддержка государства в области здравоохранения должна быть вполне адекватной.

Ведь только с решением проблем на государственном уровне все чудеса современной науки станут, наконец, доступными.

О временах и сроках

– Если говорить обобщённо, то, по статистике, 50% онкологических пациентов излечиваются полностью. При этом прогноз на ожидаемую продолжительность жизни в каждом конкретном случае зависит от вида рака, поскольку общего ответа на этот вопрос не существует. Рак – это не одна болезнь, а множество различных заболеваний. Есть прогностически благоприятные виды рака, при которых даже на продвинутой стадии, при наличии отдалённых метастазов, пациенты имеют высокий шанс либо на выздоровление, либо на переход болезни в хроническую форму. Но есть и такие разновидности болезни, от которых пациенты быстро сгорают, даже если рак был обнаружен на начальной стадии.

Однако каждый год ситуация меняется. Ещё 5 лет назад рак лёгкого считался приговором. Сегодня появились лекарства, благодаря которым люди живут с этим диагнозом достаточно долго.

Что касается таких распространённых видов рака, как рак молочной железы, колоректальный рак, рак яичников, лимфомы и т. д., то с ними пациенты могут жить 10–15 лет и более.

– Врачи говорят, что рак важно обнаружить на ранней стадии. Но при этом в начале заболевания симптомов нет. Как быстро развивается недуг и переходит из одной стадии в другую?

– Есть агрессивные, быстрорастущие опухоли. К ним, например, относятся некоторые виды рака у детей. Но в среднем от появления раковой клетки в организме до формирования клинически значимой опухоли (размером около 1 см) проходит 5–7, иногда 10 лет. Понятно, что шансы обнаружить болезнь на ранней стадии при регулярных осмотрах есть – и они достаточно велики.

Семейная история

– К группе риска относятся люди, у близких родственников которых был выявлен рак?

Поэтому свою семейную историю нужно знать и ни в коем случае не игнорировать. При определённых видах генетической предрасположенности у врачей есть возможность провести превентивные профилактические процедуры, в том числе и хирургические, которые снизят риск появления рака.

– Для молодых рак действительно опаснее, чем для пожилых?

– В целом да. Рак желудка, рак молочной железы, диагностируемые в молодом возрасте, часто очень агрессивны и опасны. Однако детский рак мы сегодня вылечиваем полностью в 80% случаев.

– Врачи часто говорят о том, что многое зависит от индивидуальных характеристик опухоли и её чувствительности к назначаемым препаратам, но при этом назначают лечение по стандартам, одинаковым для всех.

– Стандарты – это экономическое обоснование лечения, а само лечение назначается по клиническим рекомендациям. Практика показывает, что, несмотря на то что каждая опухоль индивидуальна, 80% всех онкологических заболеваний можно описать стандартными подходами. В эти стандартные подходы входит определение индивидуальной чувствительности опухоли к тем или иным противоопухолевым лекарственным препаратам с помощью иммуногистохимических и молекулярно-генетических методов. В остальных случаях всегда есть возможность перейти на индивидуальное лечение – для этого врачу достаточно собрать врачебную комиссию.

Революция отменяется?

– Может ли пациент проверить, правильно ли его лечит врач?

– Все клинические рекомендации есть в открытом доступе, и пациент может их найти, вникнуть и попытаться в них разобраться. Однако без медицинского образования сделать это сложно. Это всё равно что пытаться проконтролировать мастера, который ремонтирует сломанный холодильник. Лучше довериться профессионалу, а система должна делать всё для того, чтобы это доверие было оправданно.

– Каждый день СМИ сообщают о новых случаях заболеваний – в том числе и у известных людей. Заболеваемость раком действительно выросла?

– Выросла как заболеваемость, так и выявляемость онкологических заболеваний. И нужно быть готовым к тому, что пациентов с раком с каждым годом будет всё больше. Сегодня в нашей стране от сердечно-сосудистых заболеваний умирают 50% пациентов, от онкологических – 15%, а в Японии онкологическая заболеваемость уже вышла на первое место, поскольку рак – это болезнь пожилых людей, а продолжительность жизни там одна из самых высоких в мире.

Хорошая новость заключается в том, что выросла не только заболеваемость, но и эффективность лечения. Продолжительность жизни онкологических пациентов постоянно растёт, в том числе и у тех, у кого болезнь была обнаружена уже на продвинутой стадии.

– Ожидается ли появление новых прорывных технологий в лечении рака, сопоставимых с иммунотерапией?

– Не стоит ждать и возлагать все надежды на появление революционных методов и недооценивать возможности проверенных лекарств и технологий. С врачебной точки зрения эволюция – развитие имеющегося метода – лучше, чем революция, которая чаще приносит больше разрушений, чем побед. Уже сегодня у онкологов есть всё необходимое, чтобы помочь большей части пациентов. Дальнейшие исследования в области онкологии необходимы, и они проводятся во всём мире. Онкология – это одна из самых динамично развивающихся отраслей медицины. Только за последний год было зарегистрировано более 50 новых препаратов и показаний для лечения различных видов опухолей. Задача человека – просто прийти к врачу, и желательно сделать это как можно раньше.

Израильский медик о лечении жены Хабенского, нелестных отзывах о российских врачах и о главных причинах всплеска онкологии

— Михаил Владимирович, говорят, что ваша жизнь проходит в перелетах между Москвой и Израилем?

— Я по профессии врач-хирург, но у меня три специальности: хирургия — я работал в институте Склифосовского в Москве хирургом, токсикологом и старшим научным сотрудником. Потом меня вызвали в 1995 году в Израиль в Университет Бар-Илана : я уехал, там и остался. Сейчас я живу и работаю в Израиле и в Европе. И приезжаю каждые два месяца сюда, в Москву, лечить пациентов: у меня пациенты по всему миру, по всему земному шару.

В два — три месяца обязательно встречаюсь с пациентами. Пациенты у меня по всей земле. У нас есть стандартное лечение (не могут же все люди прилететь), у нас есть стандартные блоки, которые мы даем для лечения разных видов рака.

В Казани я был лет семь-восемь назад, вот приехал еще раз, меня позвали. Тут у нас по науке, по производству наших пищевых добавок, по внедрению моих аппаратов диагностических и пациентов осмотреть, проконсультировать, возможно начать лечить. Потом обратно в Москву и Израиль.

— Как понимаем, в Казани вы обсуждаете возможность выпуска прибора по предраковой диагностике?

— Вообще у меня уже 71 патент, как я выяснил недавно. И они в основном у меня были направлены на искусственную детоксикацию, т. е. искусственные почки и печень. У меня есть изобретение — искусственная печень, почка. Собственно, меня и вызвали в Израиль по этой работе. Но последние 20 лет я занимаюсь практически только онкологией. Почему? Потому что я как токсиколог искал, как ликвидировать побочные действия химиотерапии. Химиотерапия — это отравляющие вещества в малых дозах. Но я нашел это и поэтому стал дальше работать в области онкологии. У них нет побочных эффектов, кроме одного — это anti - ageing эффект (омолаживающий эффект). Поэтому все пациенты, которые у меня лечатся, они явно молодеют: и внешне, и внутренние органы. И уже два раза меня просили выступить на международных конгрессах именно по anti - ageing эффекту.

П олучается, что мы впереди планеты всей в плане диагностики, потому что аппарат у меня маленький (немногим больше смартфона), сейчас мы планируем делать диджитальный, как iPhone. Он может ставить диагноз предрака и рака. То есть рака абсолютно нет у человека, но наш прибор показывает, что у него эта гадость завелась. Поэтому даем наши препараты, они у нас в виде таблеток, это кисломолочные бактерии, которые мы сделали противораковыми. И если мы видим, что есть рак, то, естественно, начинаем лечить сразу же, потому что через этот же аппарат подбирается лечение.

Меня вызвали в 1995 году в Израиль в Университет Бар-Илана : я уехал, там и остался

— В нашей стране от диагностики до начала лечения онкологии может пройти несколько месяцев. И у пациента могут развиться метастазы через такое время. Как в других странах дело обстоит со скоростью начала лечения?

— Там то же самое, в принципе, но чуть быстрее, потому что здравоохранение более-менее. Я могу, например, говорить про Израиль, так как я израильский врач, и в Чехии я работаю, и в Европе, и в Германии. Там все быстрее делается, но все равно тянется неделями.

— С чем связана такая медлительность?

— Во-первых, в существующей устаревшей онкологии надо обязательно сделать биопсию для того, чтобы определить цито-гистаминную химию опухоли, подобрать химиотерапию и определить, что за вид рака. На это уходит три недели (как минимум), а то и месяц. То есть человека кольнут, осиное гнездо разворошат и отправляют домой. И за это время метастазы разлетаются по всему телу и приживаются там, где им надо, где они хотят. Потом человек через месяц как-то поступает, ему назначают химию, которая, кстати, современная уже не работает. По-английски это звучит Multiple cancer-resistance syndrome, т. е. синдром множественной устойчивости современных опухолей химиотерапии.

Есть виды рака, которые развиваются по 20 лет — человек живет и даже не знает, что у него рак. Есть рак, который убивает молниеносно. Я согласен с химиотерапией, когда это острые лейкозы, болезни крови — это молниеносные формы, и там химия нужна. А когда нужно лечить меланому, саркому, то это бессмысленно. Это просто изъятие денег из карманов пациентов или у государства, — грабеж идет полный. Раковый больной — очень дорого больной, страшно дорогой. Поэтому наша медицина в этом плане дешевая, эффективная, безопасная и просто красивая, потому что препараты у меня очень красивые по цвету, ими можно любоваться часами, то есть это высокоэстетичная медицина. Я преследовал принцип тибетской медицины, когда один врач с одним чемоданчиком может обслужить целую армию. Есть такой постулат. Вот я езжу, и у меня здесь все.

— Где есть последователи вашей медицины?

— В Испании, Монголии, Израиле, Украине, Чехии, Литве и Латвии. Там есть мои врачи, которые работают по этой методике. В Москве тоже есть.

— А в Татарстане вы могли бы кого-то обучать, чтобы здесь был такой же аналог?

— Можно, конечно, но, опять же, это врачи, которые подчинены законам, системе, они обязаны давать антибиотики, гормоны и т. д.

— Почему в нашей стране онкологию в основном выявляют на последних стадиях?

— Потому что люди не чувствуют рака: они ходят, у них ничего не болит. Да и вообще людям не до этого, они же забеганные совсем. Потом пойдет в туалет, я извиняюсь, кровь в моче или в кале, пойдет к врачу, а там уже четвертая стадия толстой кишки. В желудке что-то побаливает, подавливает — человек не обращает внимания, приходит — четвертая стадия рака желудка с метастазами. Поэтому голова заболела — анальгин выпил, давление подскочило — давление сбил. Раз — а там уже рак мозга, и уже ничего не сделаешь.

— Как человек должен предупредить возникновение болезни?

— Если такие аппараты, как я вам показал, будут широко распространены, то приходит человек к врачу-терапевту, тот на аппарате посмотрел — подозрение на рак, послал его на колоноскопию и т. д. Или же, если это официально введут в медицину — дал препараты, через два месяца посмотрел — рака нет. Все — свободен.

— Насколько высок уровень российских врачей-онкологов в сравнении с зарубежными? Где самые лучшие специалисты в этой области?

— В той устаревшей (я постоянно подчеркиваю) морально онкологии самые лучшие врачи, я считаю, все-таки в Израиле, Германии. Наши врачи тоже хороши, но у нас выхаживание пациента хуже, операционные немножко не так оснащены, химиотерапию не так подбирают. А так наши врачи по уровню достаточно высокие. Молодые врачи, которые учились в 90-е, 2000-е слабоваты, конечно. Видимо, за деньги учились, насколько я понимаю, во всех вузах России. Я-то в СССР учился, мы каждый день ходили на занятия, мы не пропускали никогда ничего. Наши врачи до 90-х годов — нормальные врачи, а после 90-х — не в обиду будет сказано, но это не врачи. Есть прекрасные врачи, но основная масса за деньги учились. Моя бывшая жена закончила в 1995 году мединститут, она все время у меня брала деньги на экзамены: она даже не учила ничего, просто идет с деньгами, и ей ставят зачет. Потом она в Израиле 5 лет переучивалась.

Образование в России никудышное (особенно в 90-е и 2000-е), врачи выходят абсолютно малограмотными. Мои знакомые врачи, которые учились в 90-е и 2000-е говорят, что они и не учились. Некоторые вообще на занятия не ходили — просто пришли, получили диплом. А потом удивляются, почему у нас такая медицина.

— В России уже несколько лет продолжается политика импортозамещения, в том числе и в медицине. Есть ли российские приборы и лекарственные препараты (по профилактике рака, выявлению, лечению, снижению последствий и т. п.), которые могут конкурировать с зарубежными аналогами?

У меня пациенты есть и в Госдуме, и в чешском парламенте, и в израильском кнессете и далее по списку. У меня очень знаменитые люди лечатся, просто я не могу говорить, кто это, из этических соображений. И все равно и они не могут помочь — система.

— В Израиле и на Западе государство участвует ли в финансировании лечения рака?

— Конечно, там пациент и копейки не платит за лечение. Все государство оплачивает, а у нас здесь платит только пациент. Это говорят, что бесплатно, на самом деле нет.

— Действительно ли с раком можно жить дольше, чем, скажем, 20 — 30 лет назад?

— Раньше раком болели только очень старые люди, древние люди. Вот когда я учился в мединституте (я в Волгоградском мединституте учился), мы ходили на онкологию, это было маленькое отделение, где лежали очень древние бабушки и дедушки. Сейчас строят огромные корпуса по всему миру: рак помолодел, озверел, он уже ничего не чувствует, ему, как говорят, все по барабану. Бактерии у нас уже сейчас антибиотиками не лечатся, шестое поколение начали выпускать. Так же рак на химию уже внимания не обращает практически.

— Со какого возраста теперь встречается рак?

— С детства, с внутриутробного развития прямо. Рак помолодел — детских отделений куча. И средний возраст, и старики — куча.

— Чем это обусловлено?

— Это моя теория, я и во всех книгах пишу, и ни для кого не секрет, что это токсикология: мы едим, пьем, дышим, носим химию, искусственные молекулы. Поэтому укладка протеинов в пространстве нарушена; из-за этого катастрофически быстрый рост рака. Через 20 лет будет болеть каждый второй, через 30 — 40 — все на Земле будут болеть раком.

— Бывают семьи, которые уезжают в тайгу, в простой одежде, в печке готовят, — это единственный выход?

— Да, это единственный способ как-то уберечься, хотя сейчас на снегу Гималайских гор находят токсины. У нас атмосфера и вода — все общее, нигде уже не спрячешься, ни в бункере — нигде.

— Рост числа онкобольных частенько связывают с ухудшением состояния окружающей среды.

— Что война страшная будет, что с Украиной так будет. А я ведь не знал.

— Проскопия, у меня есть дар проскопии, то есть провидения. Самое страшное, что произойдет в 2019 году, но это в книге написано. Я не буду озвучивать.

— Это России касается?

— Нет, это касается всего мира. Это мы ушли в сторону, а насчет онкологии… Сейчас, кстати, и облака стали страшные, 40 — 50 лет назад облака были красивые, кучерявые, а сейчас — страшные по форме. Мне-то уже 65 лет.

— Вы очень молодо выглядите.

Кстати, ДСТ-терапия моя покрывает всю медицину — мы лечим все болезни: псориаз, астму, артриты всякие, аллергии, — все мы лечим.

Внешняя среда стала для человека агрессивной, поэтому в этой среде надо выживать, свою внутреннюю среду делать такой, чтобы она была невосприимчива к внешней среде. Люди этого не понимают. Ткани современного человека категорически отличаются от тканей человека XVlll, XlX и даже XX веков. Потому что не было тогда такого огромного количества электромагнитных волн, искусственных токсинов. Не было, и ткани были все здоровые. Поэтому сейчас девочки все бесплодные, мальчики все импотенты, и они не виноваты. Почему растет число гомосексуалистов? Потому что идет изотропизация: атмосфера стала изотропной, вода стала изотропной, люди становятся изотропными — все становится раковым, и отношения между людьми тоже раковые. Нет уже душевной доброты, есть агрессия, фобия, страхи, т. е. то, что по тибетской медицине рак — это страх и обида.

— В Казани и РТ с каким видом онкологии чаще всего обращаются?

— Я не могу точно сказать, но могу примерно сказать, что это толстая кишка, желудок.

— А с чем это связано?

— Может быть, с едой, с экологией, — это тяжело сказать.

— Татарская кухня достаточно жирная…

— Это и в Монголии, там: печень, желудок, пищевод. Причем в Монголии практически нет рака молочной железы, во всех странах мира есть, в Монголии — нет.

— Что-то свое, территориальное?

— Даже не это, может быть, образ жизни, потому что у них нравственность высокая. А сейчас современная молодежь — с 13—14 лет начинают… Это сказывается, так как детский организм занимается тем, чем он не должен заниматься, пьянствует и т. д.

— Когда человечество сможет рак победить?

— Человечество победит рак, когда соберется, мобилизируется. Для этого необходимо все-таки эти химические вещества обуздать, минимизировать. Во-вторых, заняться ноосферной медициной, чем собственно мы и занимаемся сейчас.

— Ваша медицина называется ноосферной?

— Она называется нелинейной, в нее входят и почвоведение, и гидро-, и литосфера, и все, все, все. Современная медицина линейная, т. е. они действуют молекула на молекулу, но живое-то нелинейное. Поэтому в западной научной парадигме — это топорный, материалистический подход. У меня больше биофизики, не биохимии, потому что вся моя теория заключена в этом.

— Можно сказать, что вы нашли лекарство от рака?

— Они просто не доработаны. Нужны огромные деньги, чтобы фармакодинамику и фармакокинетику посмотреть, у меня их нет. А если будут деньги, то мы, конечно, доведем рак до ума, и он будет лечиться, как грипп, как насморк. У меня были случаи, когда я излечивал рак за две недели, полностью причем. Причем четвертой стадии. Но таких случаев мало — три-четыре случая, но они были. А первую и вторую стадию, конечно, мы можем лечить за два-три месяца.

— Есть хорошие врачи, но старой школы. Современные врачи плохие, к сожалению. Наша медицинская школа очень хорошая, это русская школа, она похожа на немецкую. Эта перестройка нам все разрушила.

— В мире занимаются этим и нужно ли считать?

— Есть ли разница между дженериком и оригинальным препаратом?

— Детям при рождении ставят очень много прививок, как вы к этому относитесь?

— Я отношусь положительно только в одном случае: если это столбняк. Дело в том, что иммунная система ребенка развивается, она не развита, и в этот момент чужеродные белки вводят, поэтому я против. Дело в том, что количество людей, умерших от прививок, в сотни и тысячи раз превышает, если бы этих прививок не было, и люди заболевали бы полиомиелитом и проч. По крайней мере, статистика так говорит. Поэтому многие родители отказываются сейчас от прививок. После них наступают зачастую страшные осложнения; есть даже подозрение, что аутизм — это последствия прививок и т. д. Поэтому этот вопрос закрытый, его стараются не муссировать. Особенно эти прививки от свиного гриппа, от остальных гриппов — это бред, потому что штаммы мутируют, от осложнений умирают больше.

— Есть такое мнение, что прививки приводят к развитию рака.

— Конечно. Все аутоиммунные заболевания имеют свои корни в прививках.

— Некоторое время назад в прессе были обвинения, что методика, похожая на вашу, стала причиной смерти жены Хабенского, так называемая методика тибетской медицины.

— Это слухи, я знаю Хабенского лично. Его жена была у меня на лечении, все шло нормально, а потом она уехала и умерла там уже. Потому что они лечатся не так и не там. Если бы она осталась у меня, она бы жила до сих пор.

Я не могу объяснить, почему они уехали. Это касается и Абдулова, и Янковского, — все они с особым складом люди.

Читайте также: