Больной раком выбросился из окна
Онкопсихология? Нет, не слышал
В начале февраля из наградного пистолета застрелился контр-адмирал Вячеслав Апанасенко. В предсмертной записке он написал, что в своей смерти винит правительство и Минздрав. У адмирала была последняя стадия рака поджелудочной железы, он мучился страшными болями, и жена пыталась получить для него морфин. Она целый день ходила по кабинетам и собирала подписи, до закрытия поликлиники не успела получить всего одну.
Недоступность обезболивающих — одна из причин, по которым больные раком сводят счеты с жизнью.
— В месяц мы получаем около двух тысяч звонков. Это много, — говорит Ольга Гольдман. Она — профессиональный менеджер и руководитель проекта, но об онкологических заболеваниях говорит как врач.
— Больных в стране 2 миллиона — это очень большая цифра. Вокруг них еще семьи и ближайшее окружение. Так что на каждого больного приходится в среднем еще по четыре человека, которые страдают от его проблем — ведь именно близкие должны поддерживать его. Это все наши клиенты. В российской медицине пока не понимают, что при поддержке психолога лечение протекает лучше. Если человек выздоравливает, для него предусмотрена реабилитация. Но она тоже подразумевает сугубо телесные вещи, а психолога — нет. В вузах даже нет такой специальности. Мы, конечно, ведем курсы и даем сертификаты, но скольких мы можем обучить?
— Частота самоубийств онкобольных гораздо выше, чем в среднем среди населения, — продолжает Ольга. — Человек не верит, что выживет, он не знает, как жить, когда, например, все женские органы удалили. Вот кто он теперь? У кого-то хватает сил жить с этим и бороться, у кого-то — нет. В том, что за две недели покончили с собой восемь человек, нет ничего удивительного. Вообще-то у нас в любые две недели так. Это регулярно происходит. У меня из двух тысяч звонков в месяц 4% суицидальные, т. е. 80 человек. Есть масса причин — экзистенциальные, социальные, бывает и психоз. Объяснить все весной — просто замести проблемы под ковер, вместо того чтобы организовать психологическую поддержку. Меж тем психолог может помочь улучшить качество жизни онкобольных. Немногие понимают, насколько это важно. Все привыкли терпеть боль и не обращать на себя внимания. Это наша история, наша культура — в России принято терпеть. В нашей культуре человек — это винтик, у него не должно быть личности, он должен какую-то функцию выполнять. А если у этого винтика отломалась половина ноги, все, до свидания!
Заблудившийся волонтер-психолог находит офис. Сотрудница уводит его в маленькую закрытую комнатку с перегородками, где проходят сеансы телефонной психотерапии. Ольга рассказывает о тонкостях подобных консультаций:
— На разных стадиях онкологического заболевания нужно работать по-разному. Если человек только получил диагноз, мы должны помочь ему поверить в то, что он сможет вылечиться. На начальных стадиях мы настраиваем его на борьбу с болезнью. На последних — говорим о качестве жизни. Большинство звонит на последних стадиях. 66% звонков от женщин. Половина звонков от родственников, половина — от самих больных. Если тем, кто лечится, еще оказывается хоть какая-то поддержка, то родственникам — нет. А ведь родственник — это ключевой человек в жизни больного. Это как в самолете: когда выбрасываются маски, нужно сначала ее надеть взрослому, а потом ребенку.
Квоты и рак прямой кишки
Бадма Башанкаев — колопроктолог. Он сидит за столом в окружении схем и моделей устройства человеческих внутренностей. Сейчас он работает в одной из самых дорогих и престижных московских клиник и о государственной медицине отзывается неоднозначно.
— Какова система оказания помощи онкологическим пациентам в государственной клинике? Пациент приходит с онкологическим диагнозом, его смотрят, говорят, что берут на операцию. Для пациентов с московской регистрацией это бесплатно в московских онкологических больницах. Регионы тоже имеют свои онкоцентры, и там лечат своих жителей. Однако люди традиционно тянутся в Москву, и если пациент — житель другого региона и решил получить помощь, например, в РНЦХ им. Петровского, ему нужна квота. Это обязательство государства оплатить затраты учреждения на лечение пациента. 150 тысяч рублей.
— Это много или мало?
По словам Башанкаева, система квот иногда сложно коррелирует с клятвой Гиппократа:
— Больница или институт говорит: мы сделаем две тысячи операций в этом году. Государство выделяет деньги на две тысячи квот. И квоту закрывают любым способом, делают даже операции, которые можно было не делать. Или протоколируют операцию, которая подходит под квоты, а на самом деле сделают немного другое. Например, у больного раком прямой кишки печень и легкие нафаршированы метастазами. Мировая практика говорит, что, если метастазы нерезектабельны, то не надо человека мучить — операция не слишком продлит ему жизнь. У нас же квота закрывается, а пациент умирает где-то тихонько через полгода. Зато перед государством мы отчитываемся, что провели тысячу операций. А смысл?
На одном из мониторов Башанкаева открыта международная профессиональная база публикаций, и даже половина книг и бумажек на столе, кажется, на английском. В госучреждениях тоже наверняка применяют зарубежную технику и препараты и читают иностранные руководства, но с 1 апреля может вступить в действие постановление правительства, запрещающее бюджетникам пользоваться даже салфетками и иглами, произведенными за пределами Таможенного союза.
— Это странно, надеюсь, что этого никогда не будет, в ближайшие 10 лет не будет точно.
— То есть никакого противостояния?
— Никакого противостояния российского и иностранного оборудования и препаратов нет и быть не может, — Башанкаев неожиданно пропадает под столом и достает похожий на инопланетный бластер прибор с раздвоенным тонким концом.
— Это гармонический скальпель. Очень хорошо помогает выделять ткани, и ничего не кровит. Средняя кровопотеря у меня на операции — 30-50 мл. Без него могут терять литры. Пол-литра крови считается мелочью при такой операции. А ведь это стресс для пациента.
По мнению Башанкаева, главная проблема российской онкологии отнюдь не в иностранных препаратах и медицинской технике:
Когда речь заходит о суициде, Башанкаев говорит очень деликатно, словно боится открыто оправдать или осудить такие действия неизлечимых больных:
— Онкобольной не умирает моментально, красивый и молодой, как Виктор Цой — раз и все. Дочь моего знакомого умирала 12 лет, и все это время на обезболивающих. Ну какая психика это выдержит? Вы только представьте, что завтра у вас не будет завтра. Или оно есть, но лучше бы его не было. Мы можем строить планы на лето, думать, какую прическу в четверг сделать, а они всего этого не могут. Не дай бог вам walk in my shoes, как говорится. Отом, каким должно быть качество жизни, вам лучше поговорить с паллиативщиками — врачами паллиативной помощи. У нас с ними такой contradiction: я хирург — иду спасать жизнь, а они — обеспечивают качество жизни уходящим пациентам.
У последней черты
Работа Артема Морозова начинается, когда пациент прекращает активное лечение и когда становится ясно, что время его жизни существенно ограничено.
Паллиатолог отвечает за психологическое состояние пациента, за его обезболивание и качество жизни в последние дни. В России с этим плохо — отчасти потому, что паллиативной медициной всерьез занялись сравнительно недавно.
Одна из причин, по которой мы столько жили без паллиативной медицины (а многие до сих пор продолжают), кроется в культурном коде, считает Артем:
— Для наших людей очень характерно стоическое терпение боли. В нашем менталитете наркотики, пусть и обезболивающие, — признак смерти. Это пошло еще из советской практики, когда к проблеме боли относились очень халатно. Только когда человек залезал на стену, ему начинали колоть препарат омнопон — морфий с большим количеством примесей. Наркотики воспринимались как абсолютное зло, а между тем просто не было адекватных обезболивающих. Сейчас наркотические анальгетики стали гораздо совершеннее, но наши пациенты все равно очень неоднозначно воспринимают такое лечение. В паллиативе смерть — не поражение. Поражение — это боль, грязь и унижение, как сказала Нюта Федермессер. Тяжелее не когда умирает пациент, а когда знаешь, что физически можно помочь человеку, но он от тебя закрыт, — говорит Артем Морозов. — Но когда люди видят, что ты помогаешь им справиться с болью, они открываются. 70 процентов всей проблемы — хроническая боль.
За свою практику Морозов помнит только одного пациента, покончившего с собой:
24.04.2014 в 17:43, просмотров: 15741
А затем по Москве прокатилась волна самоубийств. Люди выбирали разную смерть. Один выпрыгнул с седьмого этажа, другой застрелился из охотничьего ружья, третий повесился, четвертый перерезал себе горло. Их ничто не связывало. Кроме одного. Все они были неизлечимо больны. Многие оставили предсмертные записки.
Вице-мэр столицы по социальным вопросам Леонид Печатников связал всплеск онкологических суицидов с весенним обострением психических нарушений.
Телефонная няня
Моя собеседница знает ситуацию не понаслышке. На телефон линии 8-800-100-01-91 каждый месяц поступает около 80 звонков на тему суицида. Телефонная служба работает с 2007 года. За это время приняли около 50 тысяч звонков, и количество растет скачкообразно. На линии круглосуточно дежурят психологи, в сложных случаях возможна консультация юриста, а с 2010 года к благому делу подключились православные священники. Звонок, естественно, бесплатный, независимо от географии. Время общения не лимитируется: кто-то укладывается в несколько минут, а кому-то требуется не меньше двух часов.
Недавно позвонила молодая женщина из провинциального городка: последняя стадия рака. Она в панике: что будет с ее ребенком, который бывшему мужу не нужен? Психолог предложил выслать историю болезни в федеральный онкологический центр. Вдруг ошибка в диагнозе? Через некоторое время женщину вызвали в Москву на консультацию, но возникла новая проблема: нет денег на поездку. В процессе беседы выяснилось, что в городке есть кабельный канал, который смотрят все. Вместе с консультантом составили письмо-обращение и кинули клич о помощи на ТВ. Люди собрали деньги на поездку в Москву. Результат обследования: доброкачественная опухоль.
— Люди оказываются один на один с болезнью. Вот человеку объявили диагноз и отправили домой. Он находится в шоковом состоянии, глубокой растерянности и не знает, что делать, — рассказывает Ольга Гольдман. — Кому-то не выписывают рецепт, потому что нужного лекарства нет в аптеке. А это прямое нарушение прав пациента, который должен быть обеспечен лекарствами на основании медицинской потребности. Кто-то боится хосписа, думая, что там его похоронят. Есть лежачие больные. Они очень изолированные. Хорошо, если за ними ухаживают один-два родственника. Людям жизненно необходимо обыкновенное человеческое участие, поговорить, может быть, послушать стихи, а иногда слить злобу. Когда наш абонент ругается в трубку, это хорошо, потому что потом ему будет легче. Пусть он лучше выплеснет агрессию на психолога, чем на родных.
Существует международный протокол оказания психологической помощи людям с суицидальными намерениями. Сначала необходимо убедиться в том, что человек находится в безопасности. Чем больше абонент на линии, тем меньше шансов, что он прыгнет из окна. Здесь надо понимать: человек, который позвонил в глубоком отчаянии, все равно цепляется за жизнь. Значит, можно найти выход. Необязательно в окно.
Известно, что большинство больных проходит через пять основных стадий психологической реакции. Сначала отрицание или шок (человек не верит в диагноз), затем гнев (ищет виноватых), потом торг (если я брошу курить, уверую в Бога, я поправлюсь?), следом депрессия и, наконец, принятие (мобилизация сил).
Диагноз рак делает больного изгоем. Наступает изоляция. От человека боятся заразиться, хотя онкологические заболевания в подавляющем большинстве незаразны. Ему приходится пройти через унижения, чтобы получить то, что положено. Хорошо, когда есть близкие, готовые за него бороться, но и их силы не бесконечны. Любой родник может иссякнуть. В этой ситуации как кислород необходим человек, который понимает, что с тобой происходит, — онкопсихолог.
— Онкопсихология возникла в середине 80-х на Западе, и оказалось, что больные, которых сопровождают психологи, лучше вылечиваются, а у пациентов, находящихся в терминальной стадии, улучшается качество жизни, — рассказывает Ольга Гольдман. — Когда людям объявляют диагноз, они уверены в том, что умрут, и не хотят обрекать себя на страдания. Многие решаются свести счеты с жизнью в конце болезни, в ее терминальной стадии, чтобы не мучить близких. Количество заболевших в нашей стране несколько выше, чем в Европе, но проблема в том, что в России слишком много случаев диагностируется лишь на 3–4-й стадиях, когда лечение менее успешное и очень дорогое. У нас нет системы выявления заболевания на ранних стадиях.
Точка невозврата
По выборочным данным доктора Гнездилова, около 10–15% раковых больных на различных этапах осуществляют попытку самоубийства. Истинные цифры, конечно, латентные, потому что ни близкие, ни врачи не афишируют этот факт: человек ведь все равно был обречен, просто ушел раньше срока.
Особенно впечатляют данные опроса врачей-онкологов. В случае обнаружения у себя злокачественной опухоли большинство выбрали бы суицидальный выход.
Точку невозврата ставят не только больные в терминальной стадии, но и те, у кого были шансы если не излечиться, то прожить долгие годы. Ведь за последние 15 лет онкология невероятно шагнула вперед. Но каково это — потерять работу, поставить крест на привычном образе жизни, а потом непрерывно унижаться, вымаливая лекарства в бесконечных очередях, чувствуя, что ты теперь никто. Больному, которому прописаны наркотические анальгетики, приходится еще и отчитываться за потраченные медикаменты. Он может от боли лезть на стену, но не дай бог использовать лишнюю таблетку, ампулу или пластырь! Если человек попадает в больницу, его моментально снимают с обезболивающих в районной поликлинике. А вдруг он теперь получит двойную дозу! Но в стационаре практически не бывает морфина в таблетках — и больному будут колоть по часам внутривенно, то есть добавят новые страдания.
Экономия происходит еще и из-за отсутствия информированности врачей, а нередко и родственников больного, которые боятся, как бы он не стал наркоманом. Знаете, у скольких раковых больных, живущих на наркотических анальгетиках, развивается зависимость? У одного на 100 000 человек! Это статистика.
— Чтобы наркоману получить какой-нибудь кайф от пластыря, ему нужно обклеиться с ног до головы. Специфика этих анальгетиков в том, что препарат поступает медленно, маленькими дозами, а наркоману нужно большую дозу и прямо сейчас. Алексей Беляев, директор НИИ онкологии в Санкт-Петербурге, приводит цифры: доля медицинских анальгетиков в нелегальном обороте наркотиков составляет всего 0,7%. А онкологических больных 2,5 миллиона! Из них около 500 000 каждый год умирают, то есть проходят через сильнейшую боль, через все круги ада, чтобы 0,7 процента не получили эти препараты! — возмущается Ольга Гольдман.
Когда человек обрушивает на психологов ворох своих проблем, сбившихся в лавину, способную подтолкнуть любого на самый край, они пытаются отыскать хоть какой-нибудь позитив, соломинку, за которую можно ухватиться.
Есть технологии, позволяющие показать человеку его же ситуацию, но с другой стороны, под иным углом. И тогда он поймет, что есть вещи, ради которых стоит жить. Дождаться внуков, поговорить с другом, помириться с родными, увидеть летний дождь.
Первая заповедь
Это сообщение появилось на одном из форумов в прошлом году. Не знаю, жива ли еще молодая женщина, отправившая SOS незнакомым людям. А в том, что это был именно крик о помощи, можно не сомневаться.
— Мы научились лучше понимать больного на его стадии психологических переживаний, чтобы пройти с ним путь до принятия болезни и духовного усвоения. Каждая болезнь несет не только боль и страдания, но имеет еще и духовные свойства. Задача священника — помочь человеку воцерковиться, поучаствовать в таинствах: исповеди, причастии, что даст силы преодолеть страх болезни, страх смерти. А если он обречен и неизлечим, то подготовить его без паники встретить решающий момент своей жизни — вхождение в вечность. Смерть — не конец, а дверь в новую жизнь.
— Если тяжелая болезнь — расплата за грехи, то как быть с детьми? Они за что страдают?
— Приход болезни — это все-таки тайна судьбы. Но страдания посылаются не как наказание или кара, а как некая задача. Мы говорим, что в болезни есть опыт духовного роста. У ребенка тоже активная духовная жизнь. Через страдания он выходит на тот уровень, которого взрослым не достигнуть. У ребенка нет греховного опыта, ему не нужно воспринимать болезнь как искупление. Мы верим в то, что этим детям Господь готовит особенную судьбу, болезнь их приблизила к Богу, и вошли они в царствие небесное чистыми, как ангелы. В этом и есть духовный смысл болезни. Нельзя так понимать, что Он взял и наказал ребенка болезнью. Тогда мир был бы ужасен, а Бог невыносим.
Если бы этот ребеночек, который умер, дожил до 100 лет, он этих страданий не избежал бы или их больше было бы. Можно сказать, он экстерном прошел жизненный курс. Мне приходится посещать стариков, которые десятилетиями молятся о смерти, просят Бога избавить их от страданий. Но самые тяжелые переживания даже не у того, кто болеет. Порой человек готов отдать всего себя ради выздоровления близкого, и эти люди тоже нуждаются в помощи.
— Что самое главное в разговоре с человеком, готовым себя убить?
— Волшебных слов нет. Люди часто забывают, что помимо болезни тела есть еще болезнь души, нередко еще более сильная. Эта боль с суицидом не прекратится, потому что душа вечна. Поэтому нужно помочь душе не роковым способом, а средствами, которые предлагает церковь. Если боль связана с его грехами, неправильным выстраиванием отношений с близкими, самим собой, с Богом, задача священника помочь ему навести порядок. Тогда не захочется уходить из жизни, он будет терпеть боль, потому что увидит в ней духовный смысл. У нас был прихожанин Саша Стронин, который через болезнь вышел не только на новый духовный уровень восприятия жизни, он стал миссионером. Болезнь открыла ему возможность помогать другим людям. Немощный, в инвалидной коляске, он источал силу. Очень часто такие люди более чутки к страданию других.
— Люди звонят в отчаянии, дают выход негативным эмоциям, гневу, не считаясь с тем, что собеседник — священник.
— Даже сквернословят. Если бы здоровый человек позволил себе такое, я бы сразу прекратил этот разговор. Тут я не могу положить трубку, потому что я, может быть, поставлю точку в его жизни. Приходится терпеть.
— Отец Андрей, мы знаем, что самоубийство считается тягчайшим грехом. Но раковые больные испытывают такую адскую боль, которая может уничтожить человека как личность.
. По официальной статистике, 505 тысячам человек в России в год впервые диагностируют рак.
Выходит, примерно раз в минуту.
То есть пока вы читаете эти строки — один человек как минимум уже получил страшное известие.
Опубликован в газете "Московский комсомолец" №26512 от 25 апреля 2014
Но странная ситуация, у российского штамма COVID-19 какая-то очень мрачная побочная реакция – врачи падают из окон. Врач скорой помощи Воронежской области Александр Шулепов выпал из окна Новоусманской больницы. У него был коронавирус, но в очень легкой форме и два последние теста были отрицательными, и доктора готовили к выписке. Но не тут-то было.
А дальше медиков доставили в полицию и пригрозили уголовным делом о распространении фейков о коронавирусе. Шулепова заставили извиниться, мол на эмоциях был, каюсь.
Это не первый случай, когда медики падают из окон – самостоятельно или им помогают – этого мы точно не узнаем никогда. Недавно в Красноярске в реанимации скончалась и.о. главврача краевого госпиталя для ветеранов Елена Непомнящая, она тоже вышла в окно пятого этажа.
Непомнящей 47 лет, кандидат меднаук, замужем, двое сыновей. Начинала в скорой помощи, репутация незапятнанная: пациенты говорят о ней как об отзывчивом и честном специалисте, коллеги — о ее лидерских качествах, но мера выносливости у всех разная, и никто не знает, где сломается.
Появилось видео из района ударов ВКС РФ по боевикам в Сирии после подрыва российско-турецкой колонны
У российского COVID-19 странная побочная реакция: врачи падают из окон, а чиновники рапортуют об успехах в борьбе с коронавирусом
Люди и цифры. К чему ведет нас онлайн-обучение
Российская боевая авиация подвергла мощным ударам позиции джихадистов в Сирии
Африканское наступление. Коронавирус в ЮАР стремительно распространяется
Вирусолог Виктор Зуев оценил значительный рост числа заражений COVID-19 в России
Открытое письмо Президенту Российской Федерации Путину Владимиру Владимировичу
В день Победы коммунисты нарушили режим изоляции. На Пушкинской площади их задерживает ОМОН
Юлия Тимошенко заявила о передаче Зеленским Украины международным спекулянтам
В комиссии РПЦ по вопросам семьи предложили на время пандемии запретить аборты
Россиянам напомнили о двух выплатах на сумму более 21 тысячи рублей
-
Введите свой электронный адрес, после чего выберите любой удобный способ оплаты годовой подписки
Аргументы Недели → Самое читаемое
Появилось видео из района ударов ВКС РФ по боевикам в Сирии после подрыва российско-турецкой колонны
Россиянам напомнили о двух выплатах на сумму более 21 тысячи рублей
Открытое письмо Президенту Российской Федерации Путину Владимиру Владимировичу
Турция нарушила статус-кво: это влияет на весь комплекс взаимоотнош.
Юлия Тимошенко заявила о передаче Зеленским Украины международным спекулянтам
Российская боевая авиация подвергла мощным ударам позиции джихадистов в Сирии
Пора валить? Все об эмиграции.
В Москве с начала месяца зафиксировано 11 случаев самоубийств онкологических больных. Горожане выбирают крайнюю меру из-за нехватки денег на лекарства, а также из-за паники и депрессии. При этом в столице обезболивающими обеспечены 40% борющихся с раком. В ФАС рассказали о фирмах-посредниках, которые умудряются зарабатывать, предлагая онкобольным решить бюрократические препятствия
В минувшую пятницу в Москве на улице Крупской из окна шестого этажа выбросился 86-летний мужчина. В своей предсмертной записке он сообщил, что ему не хватает денег на лекарства и он не хочет быть обузой для близких. В тот же день 62-летний мужчина был найден повесившимся на бельевой веревке в квартире на улице Миклухо-Маклая. По словам его супруги, москвич покончил с собой после того, как узнал о своем страшном диагнозе в поликлинике. Похожие случаи самоубийства были зафиксированы 3, 6, 10, 15, 17 и 19 февраля в Северном, Северо-Восточном, Восточном, Южном и Юго-Западном округах Москвы. Источник в правоохранительных органах сообщил "Интерфаксу", что с начала февраля зарегистрировано 11 подобных самоубийств.
Столичные власти призвали сообщать обо всех сложных случаях, конфликтных ситуациях в сфере получения обезболивания, суицидальных мыслях на специальную горячую линию.
После ряда громких суицидов онкобольных, среди которых, в частности, самоубийство контр-адмирала ВМФ Вячеслава Апанасенко, застрелившегося год назад из наградного пистолета, в России была упрощена выписка рецептов на обезболивающие и наркотические препараты. Например, право выписывать такие средства получили хосписы, патронажные службы и врачи общей практики. Увеличен и срок действия таких рецептов - до 10 дней.
Москве, по сравнению с другими регионами, вообще повезло в плане помощи онкобольным. По словам главного специалиста паллиативной медицинской помощи Минздрава РФ, главного врача Первого московского хосписа Дианы Невзоровой,
Тем не менее, уже не ходящую бабушку надо было отнести к районному онкологу, чтобы он выдал свою рекомендацию участковому терапевту.
Неудивительно, что в такой ситуации складывается благодатная почва для разного рода посредников, обещающих избавить больного хотя бы от одного-двух кругов бюрократического ада. Средний ценник за подобные услуги - от 30 до 100 тыс. рублей, в зависимости от сложности случая. В эту сумму входит первичная консультация со специалистами одного из государственных онкоцентров, некоторые дополнительные анализы и процедуры, а также протекция при записи на госпитализацию. За госпитализацию пациенту надо платить отдельно - по расценкам уже самого медицинского учреждения. При этом доказать, что коммерсанты наживаются на чужой болезни, крайне сложно, и случаи привлечения подобных компаний к ответственности редки.
По словам эксперта, большинство жалоб от больных связаны с отсутствием лекарств в аптеках, необоснованным снижением дозировки, а также заменой на более дешевые и не всегда такие же эффективные препараты.
Недавно был случай в Москве: пациентке попытались в два раза снизить дозу лекарства и поменять схему лечения в связи с… присоединением Крыма к России.
В минздраве начали служебную проверку. На месте работают следователи
ПОПУЛЯРНЫЕ КОММЕНТАРИИ
ВСЕ КОММЕНТАРИИ (191)
Понятно как лечат что из окон выпрыгивают!
Не выдержал. Раньше окна у них не открывались. Наглухо были закрыты.
Да разогнать весь центр.Один фиг там всем пофиг, сидят с безразличным и пустым взглядом, полное бессердечие и никакого участия в судьбах людей. А потом здесь, на Е1 в интервью байки поют, что это у них такая защитная реакция. ПОФИГ ВСЕМ ТАМ НА ЛЮДЕЙ.
Болезнь ужасная и по разному у всех проходит. Соболезнование.
Больница значит не выполнила задачу - лечить.
Помогли по любому 😈😂
Там действительно обитель смерти и смертной тоски. Персонал относится к больным как к скоту. Сочувствие - не, не слышали.
Выпал. 😳 После химии могут быть кошмарные последствия, персонал 100 % недоглядел, окна должны были быть наглухо закрыты
Тоже слышал, что отношение там, как к скоту. Хотелось бы конечно верить, что это не правда.
то из 40-й выходят женщины, то из онкоцентра.
Вы сами там лежали. Или работали.
Чтоб так весь медперсонал оскорблять? Не дай бог никому там лежать, и работать там тоже не сахар.
До смены руководства и опытного медперсонала, было гораздо лучше. Лечили. Сейчас- просто ужас! Не приведи Господь попасть вам туда.
Все кто не в курсе и не в теме врачей, рты по закрывайте!
У меня дочь поступила с раком крови в 4 месяца. Уже находится пол года. Я очень благодарен врача, что спасли моего ребёнка от смерти и взялись лечить.
Посмотрел бы, не дай бог, когда с Вашими близкими или родственниками случись такое и как бы Вы говорили..
Такие болезни не лечатся. Соболезную.
Не выпал из окна, а выбросился. Выпасть можно, если неосторожно мыть окно.
Ему всего 35 лет
Соглашусь с большинством комментаторов. У моей мамы ушедшей от этой болезни когда диагностировали рак - мы ездили в этот онкоцентр. Когда она была на приеме - я ее ждал в коридоре. Вдруг слышу она меня зовет - открываю дверь и вижу картину: стоит мама на полу на коленях около кушетки и не может подняться с пола, так как страшные боли. И сидит эта скотина за столом что-то там пишет и даже голову в ее сторону не пововорачивает. Типа пришел тут смертник сам свое тело и забирай, а я формуляры заполнять должен мне некогда.
На 9 этаже там смотреть за всеми надо. Где то не обратил внимание на кого то - либо в окно, либо в петлю. Отношение мед персонала там нормальное. Был там один раз. Запомнил пугающую тишину, на всю жизнь.
Никто из больных и не ждёт гимнов и поцелуев. Человек, попавший туда находится в глубочайшем стрессе, прекрасно всё понимая. Там обычной вежливости не хватает. А про то, что у врачей "такая работа" понятно.
что бы вы не говорили, но я сторонник платной медицины!
пока у нас не будет конкуренции среди больниц за пациентов сервис и качество лечения не измениться.
не выдержал цен.. Поэтому не курите,не ешьте копченое и колбасы,занимайтесь спортом и не бухайте
За-то у олигархов дома за лярды.
Если бы я болела раком без надежд на выздоровление, то тоже наверное прыгнула бы, если б мужества хватило. Чтоб не мучиться, и родных не мучить. Соболезнования родным и близким.
такая болезнь ломает людей, выдерживают не все
гуманность эвтаназии РФ😶
Этот центр спасает жизни людей. Он спас моего мужа. Низкий им поклон.
Рак-страшный приговор для многих, больным нужна помощь психологов, чтобы не было суицидников
Думаю причина сего инцидента в болях у пациента, вызванных болезнью. бюрократические ограничения на обезболивающие нередко доводят до самоуб. онкобольных
Уверен, что несчастный не курил и не бухал, от этого рак и получил.
Охранники в концлагерях тоже делали "работу".
Какая страна такая и мораль хоть в больнице, хоть на дорогах, хоть где. Оборонка и налоги дороже жизни гражданина увы.
я в 2005 лежал, при мне тоже падали
Очень возмущают "новые" журналюги с терминами: "Выпал" вместо "Выбросился", "Хлопок" вместо "Взрыв" газа! Это команда с самого верха всё "полировать" и не называть вещи своими именами в нынешней Россее. 😠
Рак хорош тем, что можно привести все свои дела в порядок, написать завещание, молиться, купить понравившийся гроб, аксессуары, навестить всех родственников, купить место на кладбище, эскиз и эпитафию памятника согласовать, некролог, и т.д.
Еж и тебе подобные писаки. Вы там сами были? Пишите шляпу герцога Бургунского! Терапию выдают в течение 2 часов с учетом очериди заболевших. И онкологи там самые крутые и в 404 кабинете Наталья и Галина Анатольевна, они вообще задерживаются и выдают таблетки, что бы ты не остался без терапии. И вообще! Провокаторы вы ублюдошные.
Не нужно лгать. Жена две недели как оттуда. Всё достойно. И питание, и вежливость, и лечение. Не платно, ОМС. Не нужно лгать, товарищи говномёты.
в 2012 году попала в этот онко-центр с подозрением на опухоль- отношение хамское. простояла в очериди весь день- хоть и платно по направлению- ответ был- убирайся- нет у тебя ничего- приходи через два года. Обратилась в другой центр- платно и с другим оборудованием- опухоль подтвердили- рак 2 стадии- сделали все что нужно- жива , наблюдаюсь у них каждый год. Жизнь спасли- спасибо врачам.
Разогнать то можно, только врачей там не хватает, вот и сидят с пустыми глазами работают в две смены
Была пациенткой этого онкоцентра. Врач-химиотерапевт называл нас-пациентов дохликами.
Давно пора ввести эвтаназию. Каждый человек имеет право уйти из жизни достойно, а не корчиться от болей. Собак и кошек и тех усыпляют, чем люди то хуже?
Мы не знаем всех подробностей. Кто не онкологический больной, не проходил облучение и химию, не оперировался, тому трудно это понять. А если человек не старый, то с этим еще надо жить. Не всякий выдержит. Что касается врачей, то им не все равно. Но это их работа. Никто не в состоянии жалеть всех и постоянно, не хватит сил. Врач должен быть компетентным, ответственным за что. что он делает с пациентом. Другое дело - слабо поставлены вопросы информирования пациентов. Вот появилась организация "Вместе ради жизни", в которой можно получить ответы на свои вопросы по онкологии и на другие, например, об инвалидности.
Читайте также: