Без времени от рака

Если от рака умирают врачи, есть ли надежда у пациентов?

В социальных сетях 2020 год начался с прощального поста питерского онколога Андрея Павленко, который сам обнаружил у себя рак и в течение полутора лет – на странице в Фейсбуке, в многочисленных интервью, выступлениях на телевидении – рассказывал о своей борьбе с недугом.

Рассказывает заместитель директора НМИЦ онкологии им. Блохина Александр Петровский:

О временах и сроках

– Если говорить обобщённо, то, по статистике, 50% онкологических пациентов излечиваются полностью. При этом прогноз на ожидаемую продолжительность жизни в каждом конкретном случае зависит от вида рака, поскольку общего ответа на этот вопрос не существует. Рак – это не одна болезнь, а множество различных заболеваний. Есть прогностически благоприятные виды рака, при которых даже на продвинутой стадии, при наличии отдалённых метастазов, пациенты имеют высокий шанс либо на выздоровление, либо на переход болезни в хроническую форму. Но есть и такие разновидности болезни, от которых пациенты быстро сгорают, даже если рак был обнаружен на начальной стадии.

Однако каждый год ситуация меняется. Ещё 5 лет назад рак лёгкого считался приговором. Сегодня появились лекарства, благодаря которым люди живут с этим диагнозом достаточно долго.

Что касается таких распространённых видов рака, как рак молочной железы, колоректальный рак, рак яичников, лимфомы и т. д., то с ними пациенты могут жить 10–15 лет и более.

– Врачи говорят, что рак важно обнаружить на ранней стадии. Но при этом в начале заболевания симптомов нет. Как быстро развивается недуг и переходит из одной стадии в другую?

– Есть агрессивные, быстрорастущие опухоли. К ним, например, относятся некоторые виды рака у детей. Но в среднем от появления раковой клетки в организме до формирования клинически значимой опухоли (размером около 1 см) проходит 5–7, иногда 10 лет. Понятно, что шансы обнаружить болезнь на ранней стадии при регулярных осмотрах есть – и они достаточно велики.

Семейная история

– К группе риска относятся люди, у близких родственников которых был выявлен рак?

Поэтому свою семейную историю нужно знать и ни в коем случае не игнорировать. При определённых видах генетической предрасположенности у врачей есть возможность провести превентивные профилактические процедуры, в том числе и хирургические, которые снизят риск появления рака.

– Для молодых рак действительно опаснее, чем для пожилых?

– В целом да. Рак желудка, рак молочной железы, диагностируемые в молодом возрасте, часто очень агрессивны и опасны. Однако детский рак мы сегодня вылечиваем полностью в 80% случаев.

– Врачи часто говорят о том, что многое зависит от индивидуальных характеристик опухоли и её чувствительности к назначаемым препаратам, но при этом назначают лечение по стандартам, одинаковым для всех.

– Стандарты – это экономическое обоснование лечения, а само лечение назначается по клиническим рекомендациям. Практика показывает, что, несмотря на то что каждая опухоль индивидуальна, 80% всех онкологических заболеваний можно описать стандартными подходами. В эти стандартные подходы входит определение индивидуальной чувствительности опухоли к тем или иным противоопухолевым лекар­ственным препаратам с помощью иммуногистохимических и молекулярно-генетических методов. В остальных случаях всегда есть возможность перейти на индивидуальное лечение – для этого врачу достаточно со­брать врачебную комиссию.

Революция отменяется?

– Может ли пациент проверить, правильно ли его лечит врач?

– Все клинические рекомендации есть в открытом доступе, и пациент может их найти, вникнуть и попытаться в них разобраться. Однако без медицинского образования сделать это сложно. Это всё равно что пытаться проконтролировать мастера, который ремонтирует сломанный холодильник. Лучше довериться профессионалу, а система должна делать всё для того, чтобы это доверие было оправданно.

– Каждый день СМИ сообщают о новых случаях заболеваний – в том числе и у известных людей. Заболеваемость раком действительно выросла?

– Выросла как заболеваемость, так и выявляемость онкологических заболеваний. И нужно быть готовым к тому, что пациентов с раком с каждым годом будет всё больше. Сегодня в нашей стране от сердечно-сосудистых заболеваний умирают 50% пациентов, от онкологических – 15%, а в Японии онкологическая заболеваемость уже вышла на первое место, поскольку рак – это болезнь пожилых людей, а продолжительность жизни там одна из самых высоких в мире.

Хорошая новость заключается в том, что выросла не только заболеваемость, но и эффективность лечения. Продолжительность жизни онкологических пациентов постоянно растёт, в том числе и у тех, у кого болезнь была обнаружена уже на продвинутой стадии.

– Ожидается ли появление новых прорывных технологий в лечении рака, сопоставимых с иммунотерапией?

– Не стоит ждать и возлагать все надежды на появление революционных методов и недооценивать возможности проверенных лекарств и технологий. С врачебной точки зрения эволюция – развитие имеющегося метода – лучше, чем революция, которая чаще приносит больше разрушений, чем побед. Уже сегодня у онкологов есть всё необходимое, чтобы помочь большей части пациентов. Дальнейшие исследования в области онкологии необходимы, и они проводятся во всём мире. Онкология – это одна из самых динамично развивающихся отраслей медицины. Только за последний год было зарегистрировано более 50 новых препаратов и показаний для лечения различных видов опухолей. Задача человека – просто прийти к врачу, и желательно сделать это как можно раньше.

Сколько живут с раком — этим вопросом задаётся каждый, кто столкнулся с онкологическим диагнозом у себя, близкого человека или просто знакомого. Спрашивать об этом лечащего врача-онколога бесполезно, конкретного срока не назовет, поскольку в своей практике видел много нетипичного и даже необычного.

Опытный онколог не скажет, потому что знает пациентов, более десяти лет живущих с метастазами, знал умиравших от инфаркта после успешного лечения крошечного рака, наблюдал метастазы через полвека после завершения терапии злокачественного процесса. Попробуем разобраться, сколько живут после обнаружения злокачественной опухоли и какие критерии влияют на продолжительность жизни.

• Продолжительность жизни при раке
• Факторы, влияющие на срок жизни онкобольных
• Продолжительность жизни в зависимости от стадии рака
• Рак 4 стадии с метастазами: сколько живут?

Продолжительность жизни при раке

Продолжительность жизни определяется для отдельного пациента или группы пациентов, это либо точный, либо средний срок, который удалось прожить пациенту от начальной точки отсчёта — постановки диагноза или завершения какого-то специального лечения. На показатель продолжительности жизни, кроме непосредственно онкологического процесса, влияет возраст, пол, физическое состояние и сопутствующие заболевания, а также генетика и предшествующий образ жизни, противораковая терапия, то есть индивидуальные переменные величины. Транспонировать стандартный показатель продолжительности жизни на конкретного человека можно с очень большими оговорками.

Факторы, влияющие на срок жизни онкобольных

Эффективность терапии не всегда влияет на срок жизни пациентов, так химиотерапия при меланоме способна уменьшить проявления заболевания и отложить развитие рецидива после операции, но не отражается на средней продолжительности жизни. В большой группе средний показатель прожитых месяцев не больше, чем продолжительность жизни оставшихся без лечения, но каждый человек проживает свой срок и свою жизнь, кто-то 3 года, кто-то полгода, а кто-то полтора.

С возрастом прогноз по выживаемости только ухудшается, а молодые женщины живут дольше, поскольку лучше реагируют на лечение и, соответственно, для обеих популяций средняя продолжительность жизни просто цифра, не влияющая на конкретную судьбу.

Понятно, что средний показатель длительности жизни не отражает индивидуальности, это маркер результативности современных лечебных подходов, предназначенный для организаторов онкологической помощи и научных коллективов.

В каждом конкретном случае для пациента рассчитывается индивидуальный прогноз на жизнь, исходя из которого подбирается программа лечения. При всех злокачественных заболеваниях определяют:

• гистологию рака, некоторые варианты исходно считаются клинически неблагоприятными;
• степень агрессивности заболевания, которую в патоморфологическом заключении отмечают как дифференцировка, прогноз ухудшают низкая и недифференцированная;
• распространенность процесса в виде стадии заболевания;
• количество пораженных метастазами лимфатических узлов свидетельствует о распространении раковых клеток за пределами первичного новообразования;
• периневральная и лимфоваскулярная инвазии — клетки рака в местах прохождения сосудисто-нервных пучков тоже косвенно говорят о распространении процесса в организме;
• определенные гены и их мутации, рецепторы половых гормонов помогают точнее подобрать лекарства и тоже отражают степень злокачественности.

Сложно сказать, насколько объективно эти характеристики отражают перспективы на жизнь. К примеру, острый лейкоз много агрессивнее морфологически более благоприятной кожной лимфомы, тем не менее, при лимфоме ниже непосредственная эффективность лечения и вероятность излечения.

Продолжительность жизни в зависимости от стадии рака

В онкологической статистике используют процент пациентов, без рецидива заболевания переживших определённый срок после постановки диагноза рака — год, 3 года, 5 и 10 лет. Так удобнее, но не достовернее, потому что выживаемость тоже зависима от стадии, пола, возраста, сопутствующих болезней и чувствительности злокачественной опухоли к терапии.

Известно, что при раннем раке более без рецидива заболевания 85-95% проживут 5 лет, только при раке губы из сотни пролеченных больше пятилетки переживет 70, при меланоме — 97, а при плоскоклеточном раке кожи все 100.

О чем говорят эти цифры? Только о том, что рак губы агрессивнее других злокачественных опухолей, а его современное лечение нельзя считать эффективным и надо предпринимать усилия по разработке новых терапевтических подходов.

При раке молочной железы 2А стадии пятилетку переживает 93%. Прогноз на жизнь при опухоли в 5 сантиметров без подмышечных метастазов будет благоприятнее, чем при раковом узле 2.5 см с поражением подмышечного лимфоузла. При одинаковой распространенности перспективы на жизнь схожи, если одинаковы все остальные критерии: возраст, менструальная функция, гистология, рецепторный статус, опухолевые гены и сопутствующие болезни. При отличии хотя бы одной характеристики показатель средней выживаемости параллелен объективной реальности и прогнозировать перспективу на жизнь совершенно бесполезно.

Рак 4 стадии с метастазами: сколько живут?

При подавляющем большинстве злокачественных новообразований 4 стадия констатируется при выявлении отдалённых метастазов, то есть процесс не операбельный, а возможности лекарственного лечения не безграничны. Перспективы при 4 стадии не радужны и хуже, чем при всех прочих.

В интернете можно найти сайты с таблицами 5-летней выживаемости при разных раках. Рассмотрим перспективы на жизнь у нескольких пациенток, страдающих метастатическим раком молочной железы. К примеру, опухоль больше 5 см и метастазирование в кожу груди не так плохи, как метастатическое поражение костей, потому что в первом случае можно сделать мастэктомию, во втором возможна только химиотерапия. Но при вторичном поражении костей перспективы лучше, чем при метастазировании в легкие. С другой стороны, несколько низкодифференцированных метастатических узлов в легком изначально неблагоприятны в плане долговременного прогноза, но они могут исчезнуть при химиотерапии, тогда как не обещают хорошего ответа на лечение два-три высокодифференцированных опухолевых отсева в легочную ткань.

То есть предсказание продолжительности жизни онкологического больного по стадии равноценно гаданию на кофейной гуще, гораздо результативнее ориентироваться на индивидуальные характеристики рака и его реакцию на лечение.

Так сколько же живут при 4 стадии рака? По-разному и совсем не одинаково, потому что в природе вообще нет ничего одинакового, хоть встречается много похожего. Важнее ответить на вопрос — как живут при раке? Согласитесь, не лучший выбор жить плохо и долго.

Качество жизни — вот важнейшая категория для больных и здоровых, именно качество оставшихся лет жизни и должно интересовать, а не конкретный срок, которого никто не знает. В нашей Клинике не скажут, сколько осталось жить, потому что отвечаем за свои слова, но мы своей работой изменяем жизнь наших больных к лучшему.

За годы нескончаемой и сложной борьбы с раковыми заболеваниями онкологи выявили 10 наиболее распространенных признаков этой беды. Давайте их рассмотрим.

Второй признак – этовыраженная анемия. Нарушенный процесс катаболизма влияет и на все внутренние органы. В итоге костный мозг уже не может генерировать так много кровяных клеток эритроцитов, как нужно организму. Появляется малокровие – начинает падать уровень гемоглобина. Это проявляется в постоянной усталости, силы просто куда-то деваются из человека, у него такая сильная слабость, что кружится голова, и ему постоянно хочется отдохнуть, поспать. Даже маленькое расстояние, буквально до кухни, может вызвать одышку и выраженное сердцебиение. Кожа становится сначала бледной, а с дальнейшей прогрессией анемии – синюшной. Ногти слоятся и ломаются, волосы выпадывают, кожа сухая. Когда врач онколог видит такого пациента, то сразу понимает, что риск диагностики ракового заболевания очень велик.

Третий симптом – это нарушение аппетита. Оно неизбежно возникает, но чаще всего не сразу. У человека вдруг ни с того ни с сего появляется стойкое отвращение к какому-нибудь продукту. Например, пациенты с раком желудка часто не переносят мясо, причем настолько сильно, что при виде мяса испытывают позывы к рвоте. Некоторые врачи игнорируют этот симптом, но хороший онколог обязательно обратит на него внимание. Это не область психологии, это очень известный и совершенно физиологический симптом.

Четвертый симптом – длительный субфебрилитет. Это значит, что человек практически постоянно или постоянно живет с субфебрильной, то есть чуть-чуть повышенной температурой (обычно чуть выше 37). Такой симптом может сопутствовать не только онкологическим заболеваниям, но, как правило, он всегда связан с очень серьезными заболеваниями. К сожалению, до сих пор очень мало пациентов идут на прием онколога, заметив у себя повышенную температуру в течение долгого времени. Обычно этот нюанс люди просто игнорируют, увы.

Шестой симптом, тоже заметный в анализе крови, - это ускорение оседания эритроцитов (ОСЭ). Бывает, что его вместе с лейкоцитозом находят при регулярном анализе, сделанном по иному поводу. В таком случае пациенту следует немедленно записаться к врачу: здесь необходима консультация онколога! Вы же понимаете: то, что врач еще сможет сделать для вас на ранних стадиях рака, на поздних уже не сможет улучшить ваше состояние.

Седьмой синдром, - это боль. Ее особенность в том, что против нее не помогают обезболивающие препараты, а со временем она становится только сильнее. Причем не всегда болит пораженный орган. Характер боли тоже может быть разным: может ныть, резать, жечь, боль может быть тупой, сверлящей, рвущей. В совокупности с остальными симптомами она почти всегда свидетельствует о раке.

Восьмой симптом – это кровотечения, которые могут случаться из носа, ушей, других отверстий.

Девятый симптом – диспептические расстройства, такие как тошнота и рвота, изжога, диарея или, наоборот, запор, отрыжка, метеоризм, вздутие живота. Еще очень часто нарушается функция глотания.

Последний десятый симптом – это поражение кожи. При раке с кожей часто что-то происходит: высыпания, язвы, нарывы.

Конечно, есть и специфические признаки, характер которых зависит от пораженного органа. При появлении хотя бы одного симптома – главное, не терять время. Оно в такой ситуации – самый ценный ресурс.

Хотя ради справедливости стоит добавить, что когда уже такие признаки, в принципе поздно бить тревогу. Как правило, поезд уже ушел. Скорее совпадения РЯДА! а не одного этих признаков - это повод упорядочить имущественные и семейные дела.

В 2018 году медики в России выявляли в среднем по 47 000 новых случаев онкологических заболеваний ежемесячно — таковы данные Минздрава, с января по август обнаружено 379 351 новых случаев злокачественных опухолей.

В последние годы данный показатель стабильно рос: если в 2012 году в РФ было зафиксировано около 526 тысяч заболевших раком, то по итогам 2017 года эта цифра составила уже свыше 617 тысяч человек.

Федеральное агентство новостей обратилось в Министерство здравоохранения РФ и в ведущий профильный исследовательский центр, НМИЦ радиологии, с вопросом: когда рак в России перестанет быть непобедимой болезнью? В ответ Минздрав и ученые рассказали о передовых технологиях лечения рака в нашей стране, однако точных дат эксперты не назвали.

Дело в том, что медицина за последнее время изучила десятки тысяч разновидностей злокачественных опухолей. У каждой — своя локализация, сценарии лечения и прогнозы выживаемости — и найти рецепт или изобрести вакцину от всего сразу невозможно. Но ответы все равно получились обнадеживающими. По некоторым из видов рака доля прошедших успешное лечение и вернувшихся к обычной жизни пациентов уже сейчас составляет 99,6%.

Еще пару десятилетий назад в лечении онкологических заболеваний все было относительно просто. Врачи различали виды рака только по органам, в которых он образовался, — например, лечили рак поджелудочной железы, не вдаваясь в подробности, какой вид мутации клеток в какой части органа вызвал опухолевый процесс. Весь спектр способов терапии чаще всего сводился к двум основным: химиотерапии и операции по удалению органа или его части.

Сегодня стало намного легче запутаться: тысячи видов рака, десятки методов воздействия на неправильные клетки, вплоть до редактирования генетического кода, — плюс еще большее количество комбинаций различных технологий, персонифицированных под каждого отдельный случай.

Впрочем, показатель общего числа смертей от рака при этом пока заметно не изменился. Если в 2012 году на 100 тысяч населения России приходился 201 случай смерти от онкологических заболеваний, то в прошлом году он составил в среднем 197,7 летальных исходов на то же число россиян. Получается, что медикам все чаще удается продлевать жизнь больным на несколько лет, но доля полностью выздоровевших пациентов пока ощутимо не выросла.

Протонный ускоритель, гамма-нож и лечение светом

Специалисты не исключают, что в ближайшее время удастся изменить показатели выживаемости и смертности при онкологических заболеваниях. Ведь с учетом современных темпов развития технологий, российская медицина образца января 2018 года уже серьезно отличается даже от нынешнего положения дел.

Важнейшим событием этого года в Минздраве РФ считают открытие в Обнинске Центра высокоточной радиологии Gamma Clinic.

Кроме того, Андрей Каприн отмечает еще одно достижение специалистов на базе Медицинского радиологического центра им. А.Ф. Цыба в Обнинске: там начали применять протонный ускоритель для воздействия на раковые клетки.

Еще одним значимым событием профессор называет начало производства отечественных радиоизотопов на базе одной из разновидностей йода. За эту работу коллектив ученых из НМИЦ радиологии и Физико-энергетического института им. Лейпуновского был удостоен премии правительства РФ в области науки и техники.

Сегодня метод брахитерапии, в котором используются радиоактивные фармпрепараты, применяют на целом ряде злокачественных новообразований: предстательной железы, матки, молочной железы, печени. Впервые в России он начал использоваться и при раке поджелудочной железы.

Кроме того, по словам медика, с помощью протонного ускорителя в России все чаще лечат опухоли головного мозга, легких и молочных желез. Активно развиваются комбинированные и комплексные методы лечения с использованием методик ядерной медицины: это адронная, протонная, нейтронная, радионуклидная терапии.

Российская система здравоохранения берет на вооружение и все последние достижения мировой науки. Одним из по-настоящему прорывных направлений в этой области является таргетная терапия, в том числе с использованием иммунных препаратов.

По мнению Андрея Каприна, проблемы онкозаболеваний нужно решать, объединяя усилия нескольких разнопрофильных специалистов и структур.

Совместно с учеными ИМЕТ РАН и МГУ в НМИЦ радиологии учатся восстанавливать вырезанные вместе с опухолью части органов и тканей, заново отпечатывая на 3D-принтере трехмерные импланты нужных параметров из биоматериалов и насыщая их необходимыми препаратами для лечения и восстановления утраченных функций.

На вопрос о том, когда будет найдено универсальное оружие для победы над раком, все специалисты единогласно отвечают: это невозможно.

Впрочем, по словам представителей ведомства и самих медиков, отсутствие универсального оружия еще не означает, что враг непобедим.

К слову, упомянутая медиком программа предполагает переоснащение около ста региональных учреждений в России для помощи онкобольным, формирование сети протонных центров для развития ядерной медицины, кластеров по подготовке радиохимиков, медицинских физиков, радиофизиков, амбулаторных онкологических служб на межрайонном и межмуниципальном уровнях.

Наиболее перспективной стратегией, по мнению специалистов Минздрава РФ, станет соединение различных подходов к лечению: от таргетной терапии до радиолучевого воздействия, а также персонализация лечения — выявление наиболее эффективных методов воздействия для каждого отдельного пациента.

Если с вектором движения и даже первыми успехами на этом пути в целом уже понятно, то с ответом на вопрос, когда рак больше не будет приговором, все сложнее. Впрочем, и здесь есть ориентиры, которые Министерство здравоохранения обозначило в своем ответе ФАН.

Есть шанс, что статистика следующих пяти лет будет заметно отличаться от нынешней в лучшую сторону. С точки зрения современного развития технологий, 2019 год может ознаменоваться переходом к новой эре оказания медицинской помощи онкобольным: каждый месяц практикующие врачи, ученые, фармацевты, инновационные предприниматели всего мира делают пусть незначительный, но шаг вперед к одной общей цели — победе человечества над раком.

В середине девяностых на Аркадия Давыдова вдруг обрушилась череда неприятностей. Сначала ему пришлось похоронить мать, а затем он сам попал в больницу со смертельным диагнозом. Рядом не оказалось ни одной души, способной облегчить страдания. В больнице мужчина питался одними лекарствами, но состояние его лишь ухудшалось. Врачи были бессильны помочь угасающему на глазах Аркадию, поэтому его выписали домой.

Похоронив кота, Давыдов решил пойти умирать в горы. Взял с собой три килограмма еды, немного теплых вещей. Рюкзак весил не больше семи килограммов, но обессиленному болезнью мужчине временами и этот груз казался неподъемным.

Для себя Аркадий решил, что будет идти пешком, пока сил хватит. За день ему удавалось преодолевать только около 10 километров. Как только усталость становилась невыносимой, ложился спасть, потом снова вставал и двигался дальше. Через полтора месяца Аркадий пришел в урочище Джилысу . Местные жители странного мужчину встретили настороженно, но потом привыкли и даже стали подкармливать. Но от пищи Аркадия выворачивало наизнанку.

Вскоре одинокий путник в горах перестал привлекать к себе внимание, казалось, даже дикие животные смирились с его присутствием. Два с половиной месяца Аркадий питался исключительно ягодами, сухарями, нарзаном, кореньями и… ему постепенно становилось лучше. Зиму мужчина решил провести дома, а весной снова вернуться.

Аркадий год за годом уходит в горы, махнув рукой на все советы врачей. Давыдову исполнилось 46 лет, однако на вид ему не больше 35. Высокий симпатичный мужчина, он очаровывает своей белозубой улыбкой, мягким тембром голоса и чистым взглядом. Аркадий твердо верит, что рак можно победить, только к этому нужно быть готовым.

Так, Мария из Волгограда утверждает, что ее знакомый вылечился от рака горла, он ежедневно выпивал водку с растительным маслом. Жительница Саранска Евгения говорит, что остановить рак матки ей помогло собачье лекарство АСД , представляющее собой вытяжку из костей трупов животных.

Предприимчивая женщина решила, раз микстура помогает собакам на ранней стадии развития опухоли, значит и человеку пить можно. Стоить отметить, что запах у этого лекарства настолько отвратительный, что вызывает лишь один рефлекс – рвоту. Медики же вновь и вновь просят наших граждан не слишком доверяться непроверенным методам, не всегда то, что приносит облегчение одним, помогает другим.

По этому поводу мы поговорили с несколькими специалистами-онкологами. Все они резко отрицательно высказались по поводу нетрадиционного лечения рака. Осуждение у медиков вызвало и появление на свет статей об альтернативном лечении онкозаболеваний, так как, по их мнению, это дает больным ложную надежду на исцеление и отвлекает их от реального шанса вылечиться.

Оксана Аникина

Встройте "Правду.Ру" в свой информационный поток, если хотите получать оперативные комментарии и новости:

Подпишитесь на наш канал в Яндекс.Дзен или в Яндекс.Чат

Добавьте "Правду.Ру" в свои источники в Яндекс.Новости или News.Google

Также будем рады вам в наших сообществах во ВКонтакте, Фейсбуке, Твиттере, Одноклассниках.

• 
  Молчание поневоле. Как помочь, если голос пропал

Когда из больницы выписывают умирать

- Поэтому и появились хосписы для тех, у кого нет надежды на выздоровление. Она, конечно и раньше была – 5 коек выделялось в стационарах для так называемого симптоматического лечения, но при том уровне смертности от рака, что был прежде, это капля в море. К сожалению, современный принцип оказания паллиативной помощи в стационарных учреждениях у нас искажен, - считает Георгий Манихас. - В хосписах может не хватать мест, потому что в них привозят умирать – это вынужденная мера в нашем неустроенном обществе (нет возможности ухаживать за смертельно больным человеком, маленькие дети в тесной квартире, проживание в коммуналке…). Главное предназначение хосписа на самом деле - подобрать своевременную терапию, например, чтобы вместо 4-6 уколов в день пациент мог получать 4-2 укола, чтобы процесс обезболивания не был обременительным ни для больного, ни для родственников. Основная нагрузка по лечению болевого синдрома должна ложиться на выездные бригады. От ее специалистов зависит климат в семье, где страдает человек, и качество симптоматической терапии на месте.

Мы лечим неправильно

Весь мир давно уже пришел к выводу, что начинать противоболевую терапию, если есть боли, надо задолго до того момента, когда их можно снять только наркотическими анальгетиками. – рассказывает главный врач хосписа №2, председатель правления Ассоциации паллиативной медицины, Заслуженный врач России Зоя Софиева. - Потому что чем позже мы ее начинаем, тем более агрессивно включаются психологические аспекты боли, и порог ее восприятия снижается. Период от терпимых болей до мучительных у каждого разный – у одного он длится два месяца, у другого, как это происходит с раком предстательной железы, – годами.

Чтобы поднять болевой порог надо сразу же определить характер боли. Она может быть разная. Вызванная висцеральными органами – печенью, желудком, снимается одними препаратами, от костных болей никакие обезболивающие средства не спасут, требуются лекарства, снимающие мышечный спазм. У пациента может быть инфаркт миокарда, прободная язва, осложнение после операции, то есть это необязательно онкологическая боль. Но врач поликлиники и даже хосписа не может поставить диагноз – онкологических больных в стационары не берут, если они неоперабельны, на амбулаторную диагностику им не добраться.

В чем причина мучительных болей?

Наши больные мучаются от того, что в общей лечебной сети не организована грамотная противоболевая терапия, – продолжает Зоя Софиева. - Я читаю лекции для врачей поликлиник о том, что такое коррекция хронических болей в онкологии, когда и как ее начинать. Не представляете, сколько визиток я оставляла врачам после лекций, чтобы они задавали вопросы, как откорректировать болевой синдром. Ни одного звонка за годы проведенных лекций. И больные действительно остаются без помощи, несмотря на то, что условия для ее оказания существуют. Есть небольшие перебои с лекарствами, но их можно пережить с помощью заменяемых препаратов - человек не должен страдать.

Да, в городе все есть – и лекарства и выездные бригады и хосписы, но организационные вопросы запущены донельзя. В результате нередко оказывается, что семьи, в которых умирает от рака родственник, остаются наедине со своей бедой. А службы, созданные, чтобы помочь с нею справиться, работают сами по себе. И из-за этой разрозненности, мы теряем большую группу больных, которым необходима паллиативная помощь в хосписе, например, та же коррекция болевого синдрома.

Как пояснил главный онколог Петербурга профессор Алексей Барчук, отказавшийся от федеральной льготы пациент может вернуть ее через полтора-два месяца.
Значит, до этого момента, он должен покупать обезболивающие препараты самостоятельно. Доживет ли он до возвращения льготы, неизвестно.

Выбора нет

При этом у профессионалов хосписов больные от инъекционных препаратов не превращаются в решето от уколов по 4-6 раз в сутки, в первую очередь потому, что там умеют разными средствами снимать хронические боли, а наркотическую терапию пациенты получают недолго. В домашних условиях нередко на фоне длительного использования инъекционных наркотиков или из-за локализации злокачественной опухоли больного некуда колоть (морфин депонируется под кожей и не поступает в кровоток), пластырь тоже бесполезен. На западе в таких случаях используется разные аптечные формы наркотических анальгетиков: больному дают несколько капель на язык или кладут таблетку кодеина за щеку, и препарат с кровотоком попадает куда надо. У нас этого нет.

При сильно выраженном болевом синдроме, распадающихся ранах, метастазах в кости, скоплении жидкости в брюшной полости в Америке и Европе больных везут не в хоспис, а в обычный госпиталь, где проводится хирургическое лечение, которое облегчит последние дни жизни. А у нас, согласно регламенту Минздравсоцразвития, "противопоказаниями для госпитализации в отделения интенсивной терапии и палаты интенсивной терапии являются все инкурабельные (неизлечимые) состояния, бесперспективные для клинической ремиссии".

Наркодилеров среди врачей нет

Служба по контролю за легальным оборотом наркотиков (СКЛОН) управления Госнаркоконтроля по Петербургу и Ленинградской области утверждает, что у нас нет перетекания из легального оборота наркотиков в нелегальный. Но бесконечные проверки соблюдения жесткого антинаркотического законодательства в отношении законного оборота наркотических препаратов не ослабевают. И это одна из серьезных причин, по которым врачи амбулаторной сети и аптеки не любят иметь дело с наркотическими препаратами. Жестким это законодательство можно назвать местами, местами оно просто абсурдное и невыполнимое. Ни в одной стране мира таких драконовских мер нет. И сколько не ставили бы медики вопрос о его смягчении, оно только ужесточается.

Кроме правил Госнаркоконтроля врачи должны выполнять еще и правила Минздравсоцразвития. Скажем, если больному требуется 6 обезболивающих инъекций наркотического средства в сутки, надо собрать консилиум, который и примет решение по этому поводу под протокол. А кто ему будет делать уколы? По закону к наркотическому анальгетику могут подойти только врач и медсестра. Медсестра должна набирать шприц в присутствии доктора. Но амбулаторно обеспечить выполнение этого правила невозможно, поэтому чаще всего, в этом случае медицина держится на доверии – родственники часто колят лекарство сами по договоренности с врачом. Но если они случайно выбросят или раздавят пустую ампулу, у врача будут большие неприятности.

Как научить врачей нарколечению

- Есть масса препаратов, которыми можно заменить наркотики – я использую два лекарства, перекрывающих те же рецепторы боли, что и морфин. И если по каким-то причинам нельзя использовать наркотические обезболивающие, это выход из положения. Но очень мало докторов, особенно поликлинического звена знают о таких возможностях – в институтах паллиативная медицина не преподается, противоболевой терапии на дипломном этапе нет. Потому что до сих пор в номенклатуре Минздрава такой специальности, как паллиативная медицина, не было. Раньше хирурги, онкологи, терапевты амбулаторной сети обязаны были пройти обучение в Институте онкологии или в Городском онкологическом диспансере, потом об этом просто забыли. Сейчас мы начинаем образовательную программу по паллиативной помощи в новом вузе – СЗГМУ им. Мечникова.

Чего не хватает врачам и пациентам?

2. Расширенного спектра препаратов для снятия хронического болевого синдрома и разумных правил контроля их применения.

3. Обязательной подготовки терапевтов в плане противоболевой терапии. Они вовсе не заинтересованы в мучениях пациента, но чаще всего не умеют квалифицировать болевой синдром и назначить грамотную противоболевую терапию.

4. Внедрения в практику обязательных стандартов оказания паллиативной помощи. Сегодня в амбулаторной сети все зависит от человеческого фактора – образования и опыта врача, его желания найти лучший способ облегчения состояния умирающему человеку. Если пациенту с врачом не повезло, он вынужден терпеть нечеловеческие боли.

6. Медицинских психологов – специалистов, которые знают и медицину и психологию. Наши психологи не имеют такого образования, а значит, у них нет клинического мышления, необходимого не только, чтобы снять стресс, но и чтобы рассказать пациенту как можно больше о его состоянии. Участковые врачи, которые больше других контактируют с онкологическими больными, теряются, потому что мало знают онкологию.

7. Информированности: пациент и его родные должны знать, что по закону каждый имеет право на противоболевую терапию, на достойное качество жизни, несмотря на то, что она исчисляется месяцами или неделями. Если вам отказывают в этом, обращайтесь в районный отдел по здравоохранению или комитет по здравоохранению.