Алина меньшикова больна раком

К слову сказать, онкология наиболее часто встречающееся заболевание среди представителей кино и шоу-бизнеса. Только за последние годы эта болезнь унесла жизни многих знаменитостей, информирует Диалог.UA.

Кристина Кузьмина

В 2013 году актрисе диагностировали рак груди. Многочисленные курсы химиотерапии и операции дали свой результат — недуг отступил, но, как оказалось, ненадолго.

Недавно у актрисы опять случился рецедив, ей снова пришлось пройти курсы лучевой терапии.

Но, несмотря на страшную болезнь, 39-летняя Кузьмина погружена в работу и воспитание 9-летней дочери.

Александра Яковлева

У звезды "Экипажа" в 2016 году обнаружили рак груди на последней стадии. Яковлева признавалась, что поначалу ей давали всего несколько месяцев и она не знала, как жить. Ее предал близкий человек, рядом остались лишь немногие друзья.

Позади десятки курсов химеотерапии и различных процедур, в какой-то момент болезни у актрисы даже ноги отказывали.

По словам Яковлевой, сегодня недуг отступил, актриса играет и живет на "полную" грудь, хотя некоторые проблемы со здоровьем все-таки присутствуют.

Татьяна Бронзова

Свою борьбу с диагнозом актриса ведет последние 13 лет. По словам 73-летней знаменитости, силы для борьбы с этой болячкой ей дает ее любимый муж Борис Щербаков.

Бронзова тщательно следит за состоянием, постоянно на связи с врачами, контролирует процесс и никогда не пропускает прием у медиков.

Альбина Чайкина

У звезды сериала "Пятая стража" врачи обнаружили агрессивную форму рака — лимфому Ходжкина в 2018 году.

33-летняя звезда поделилась, что страшный диагноз стал для нее ударом. У нее началась длительная депрессия, но от лечения Чайкина не отказалась и прошла курсы химиотерапии.

Сейчас у актрисы состояние ремиссии, она общается с поклонниками, работает.

Анастасия Заворотнюк

О четвертой стадии рака у Анастасии Заворотнюк все узнали весной этого года. Но даже спустя время семья актрисы не желает говорить публично на эту тему.

У 48-летней Заворотнюк глиобластома. Многие развитие болезни связывают с процедурой ЭКО, благодаря которой родился совместный с фигуристом Петром Чернышевым ребенок – дочь Мила.

Эксперты пациентам с такой формой рака дают неутешительный прогноз – максимум, и то при хорошем лечении, несколько лет.

Но недавно появилась информация, что якобы актрисе стало лучше. Даже супруг Заворотнюк высказался на эту тему.

Ранее Александра Яковлева сделала тяжелое признание и рассказала о том, о чем мечтает. Она отметила, что тяжелый период ей, кроме поддержки дочери, помог пережить театр. Актриса просит ее поддерживать и по возможности приходить на ее спектакли.

Мы сообщали также, что в России уже несколько раз "хоронили" Анастасию Заворотнюк. Первые данные о ее "смерти" появились еще в начале октября. Затем источники даже рассказали, где нашла "последнее пристанище" звезда.

Недавно снова появилась информация о том, что Заворотнюк "нет в живых".

Дома у задержанных супругов нашли порнографию с извращениями

10.07.2020 в 15:35, просмотров: 167461

Со слов соседей, мать Вали нельзя назвать маргинальной женщиной, она радела за дочь. Правда, женщина не оставляла попыток наладить личную жизнь и не особо баловала девочку вниманием.

6 июля в их квартире произошёл конфликт: Валю неожиданно для неё (у девочки были свои планы) попросили понянчить соседского малыша, пока его 11-летний брат сходит на тренировку. Девочке это не понравилось и, когда никого из взрослых в квартире не было, она ушла из дома, оставив ребёнка на поруки брату, который собирался на занятия.

По словам источника, Валя плохо ориентировалась в Южно-Сахалинске, но при этом некоторое время назад запланировала уехать в родной город Долинск (в 40 км от Южно-Сахалинска). Как уже позднее установили сыщики, девочка села в автобус, который ехал в другую сторону. На полпути она вышла и пошла обратно на вокзал пешком. Тогда её и заманили (или затащили - следователи ещё разбираются) в микроавтобус супруги - 49-летний Илья и 32-летняя Карина.

Ранее судимый за разбой Илья сразу же воспользовался статьей 51 Конституции РФ, отказавшись от дачи показаний. Он молчит до сих пор. Карина в свою очередь обрисовала следователям такую картину, в которую они пока не склонны принимать на веру полностью.

Со слов женщины, они увидели Валю на трассе и остановились, чтобы узнать, почему она одна. Девочка якобы сказала паре, что ей нужно на Украинскую улицу (скорее всего, ребёнок даже не знал названия этой улицы - с этой местностью Валю ничего не связывало). Далее, согласно показанию Карины, они доставили юную попутчицу до места назначения и уехали по делам, а через некоторое время они вновь проезжали мимо Украинской улицы и заметили, что Валя все еще стоит там. Пара предложила недавней попутчице вновь присоединиться к ним и съездить за компанию искупаться в море, на что девочка якобы с удовольствием согласилась. На пляже Илья угостил Валю бутылкой пива. Выпив, девочка пошла купаться и захлебнулась в воде. Со слов Карины, её муж раздел девочку, пытался спасти её, делал искусственное дыхание, но тщетно. Уже бездыханное тело пара погрузила в машину, чтобы отвезти в другое дикое место и избавиться от трупа. Женщина показало, где они спрятали мертвого ребенка.

Однако показаниям Карины следователи не спешат верить. Дело в том, что вскрытие показало: Валя перед смертью была дважды изнасилована (в том числе и в извращённой форме). Предположительно ее задушили пакетом. При этом женщина категорически отрицает своё участие в изнасиловании.

В настоящее время следователи (на Сахалин в помощь коллегам были направлены криминалисты СКР) изучают личности подозреваемых. У Ильи в социальных сетях было найдено множество ссылок на порнографию с изнасилованиями. К тому же, опытные следователи высказали предположение, что это вкупе с особенностями способа изнасилования и убийства говорят о том, что подозреваемый может быть серийным маньяком и Валя - далеко не первая его жертва.

Отчасти это уже нашло своё подтверждение – 10 июля после публикации фотографии Ильи на телефон доверия СК позвонила девушка, которая сообщила, что предполагаемый преступник пытался её изнасиловать в 2005 году. Обращение было зарегистрировано и наряду с другими аналогичными преступлениями в регионе будет проверено следователями. В ближайшее время между Кариной и Ильёй состоится очная ставка.

Всю неделю жители Сахалина ждали развязки жуткой истории с исчезновением и, как позже стало известно, убийством восьмилетней девочки. Виктория пропала в понедельник. Через несколько дней следователи нашли ее тело со следами изнасилования. А вскоре были задержаны и подозреваемые – семейная пара. В субботу суд арестовал их. Кем оказались предполагаемые преступники и зачем они издевались над восьмилетней Викторией?

31-летнюю Кристину Дворникову привезли в Южно-Сахалинский городской суд под конвоем. Следом из полицейского УАЗа выводят и ее мужа Игоря. Меры безопасности повышенные, задержанному не дают даже поднять головы. Дворникова ведут вниз по лестнице и разводят супругов по разным камерам. Мера пресечения им еще не избрана, но они уже за решеткой.

Чету Дворниковых заподозрили в чудовищном преступлении. Кристину обвиняют в похищении человека, а ее мужа – в убийстве и изнасиловании. По версии следствия, супруги причастны к гибели 8-летней девочки – Виктории Тепликовой.

Вика пропала 6 июля. Последний раз ее видели у дома в Ново-Александровском районе Южно-Сахалинска. На кадрах с камеры наблюдения Вика уверенно идет по тротуару одна в легкой футболке, на ходу завязывая спортивную куртку на поясе.

На допросе у следователя Кристина Дворникова рассказала, что они с мужем ехали по дороге на своем микроавтобусе. Заметив на обочине одинокого ребенка, Игорь решил его подвезти. Посадил в машину, а через некоторое время неожиданно свернул с дороги в лес. Приказал жене выйти из машины, а сам закрылся с ребенком в салоне.

Дальше, со слов Кристины Дворниковой, ее муж надругался над ребенком и задушил. Тело выбросил из машины и под страхом смерти приказал жене молчать. Она и молчала – до того момента, пока их не задержали.

- Какого наказания вы желали бы преступникам?

"Честно – чтобы они долго и мучительно умирали. Но, конечно, наш суд этого не вынесет. Конечно, максимально строгого наказания", – говорит мать Виктории Ульяна Тепликова.

По словам соседей Дворниковых, эта семья всегда была со странностями. Не так давно супруги продали квартиру и переехали жить в подвал многоэтажки. Полученные от сделки деньги они пропивали.

- Я считаю, что это нелюди. Бог, конечно, их накажет. Но я сюда пришла для того, чтобы ей поставить лампадку – Виктории.

Вику Тепликову искали четыре дня практически по всему региону. Работали сотрудники МВД, Следственного комитета, спасатели МЧС, четыре сотни волонтеров. До последнего надеялись найти ребенка живым.

- Здравствуйте. Вы не видели ребенка?
- Восьмилетняя, да?
- Да, пропала. Если будет какая информация, позвоните, пожалуйста.
- Да, уже передавали по телевизору и по радио. Хорошо, спасибо.

Ранее Игорь Дворников уже был судим за кражу и грабеж, и вот теперь – подозрение в убийстве ребенка. Возможно, будет назначена судебно-психиатрическая экспертиза.

"Следствием установлены лица, причастные к совершению данного преступления. Ими оказались семейная пара без определенного места жительства – 31-летняя женщина и ранее судимый 45-летний мужчина. По ходатайству следствия 11 июля 2020 года Южно-Сахалинским городским судом в отношении обвиняемых избрана мера пресечения в виде заключения под стражу", – рассказала старший помощник руководителя Следственного управления Следственного комитета России по Сахалинской области Ольга Чебыкина.

Ближайшее два месяца супруги Дворниковы проведут в разных камерах СИЗО. За это время следователи попытаются разобраться в деталях этого страшного преступления. За такое вполне может грозить пожизненное лишение свободы.

Напомним, в октябре прошлого года Меньшиков женился, и молодая пара ждала пополнения.

И вот 11 мая на свет появился мальчик – Максим, весом 3 килограмма 200 граммов и ростом 51 сантиметр. Наталья Меньшикова вместе с сыном пока находятся в роддоме. Новоиспечённый отец видел сына пока только на фотографии.

– Врачи никак не могли понять, делать ей кесарево или она сама родит. Почти сутки решали, что с ней делать.

– Кирилл, расскажи о твоих ощущениях. Что ты почувствовал, когда узнал, что родился сын?

– Мы сидели с братом, ждали, когда родит жена. У нас была акушерка знакомая, которая роды принимала. Друг семьи. Сразу после родов прислала мне фотографию. Роды у неё проходили идеально по сравнению с остальными. Родила за 10 минут!

На момент нашего предыдущего разговора Кирилл проходил лечение в НИИ Петрова в Санкт-Петербурге. Однако обстоятельства сложились так, что блогер должен был прервать лечение… После второго курса таргетной терапии врачи перестали отвечать на звонки Кирилла.

– В Питере я больше не лечусь по одной простой причине… Я там всем уже надоел – это моё мнение. Когда я прошёл второй курс лечения, у Наташи начались небольшие осложнения. Она легла в больницу на сохранение. Я договорился с врачом, чтобы поехать домой. Меня сначала не отпускали. Я говорю, ну, я хотя бы на вокзал съезжу, билеты посмотрю. У меня по инвалидности бесплатный проезд. Так получилось, что был последний день, когда можно было купить билет. Осталось только одно место на плацкарте. Я уехал.

Парень остался без жизненно важного лечения почти на месяц. Лимфоузлы снова начали увеличиваться. Позже Кирилл узнал, что таргетное лечение можно пройти во Владимире. Но есть нюанс: у местных врачей мало опыта в подобной практике. Оставалось только одно – просить помощи в столице.

– Я не понял только одного момента, почему мне не отвечали. Из-за этого у меня задержка была почти месяц. С этим лекарством задержки очень опасны. Мой организм может его отвергнуть, и больше помогать не будет. Нашёл в Москве клинику Блохина, там меня с распростёртыми объятиями взяли. Слава Богу, на дневной стационар без всяких госпитализаций, потому что это лекарство не требует особого наблюдения и ухода.

Во время третьего курса лечения в Москве Кирилл жил в гостинице на территории самой клиники. Позже крышу над головой блогеру великодушно предложили подписчики. Сейчас наш земляк сдаёт необходимые анализы и снова готовится к отъезду в Москву – на четвёртый курс таргетной терапии. Позади только половина лечения. Впереди ещё три курса.

По словам Кирилла, масса тела очень нестабильна, лимфоузлы увеличены, да вдобавок побочные действия от рака – чесотка. Чтобы взбодриться, он каждый день катается на велосипеде, хоть это даётся ему и нелегко.

В голове множество творческих планов и новых проектов.

– Хочу очень снять видео. Первая группа инвалидности считается как бы лежачей. Я, естественно, никак не похож на инвалида. Мне очень хочется снять видео с таким названием: на что способен инвалид первой группы? Я даже думаю, как бы не сняли инвалидность после первого видео…

Ещё хочу снять видео о человеке, у которого 4-я стадия рака гортани. Мы хотим вместе спрыгнуть с парашютом. Сейчас подготовка будет. Хочу показать, что инвалидность – это всё фигня.

Как-то так. В моём репертуаре, в общем. Насчёт лечения – когда закончится, говорить очень сложно. У меня уже три рецидива было, и в принципе нельзя быть никогда уверенным на 100%. Неизвестно, что будет после лечения.

Я очень надеюсь, что смогу развивать свой блог уже нормально. Раньше я не мог им нормально заниматься. У людей, которые меня смотрят, разные интересы. Кто-то смотрит, умру я или не умру. Кто-то смотрит, потому что это его мотивирует, кому-то просто нравится. То есть цели абсолютно разные, идеи разные есть сейчас.

У меня будет свой герой, к которому я буду приезжать, рассказывать о его быте. И мы вместе что-то сможем. Несмотря на то, что у него там какая-то проблема, у меня тоже, мы вместе сделаем какую-нибудь крутую штуку. Видео будет о том, что есть человек такой, который вместе со мной что-то смог. Вот так я буду ездить и искать людей.

Я и вся наша редакция поздравляем Кирилла с рождением сына! Малышу – расти здоровым и таким же сильным и добрым, как его отец. А самому Кириллу – полного выздоровления!

Пример настоящего героизма показала студентка медколледжа. Став волонтером в разгар пандемии, 19-летняя студентка помогала другим, старалась сделать как можно больше, поскольку знала, что времени у нее совсем мало.

"Она очень любила ромашки, и меня все спрашивают, где достать эти ромашки и где достать цветы, которые она любит. И каждый день здесь новый букет цветов, потому что она любила в целом цветы, и люди хотят её порадовать", - говорит Айгуль Меннибаева.

Она любила простые ромашки, хорошо училась и была душой компании. Если спросить у самых близких, считала ли себя 19-летняя Света Анурьева героем, ответ звучит один. Человеческий долг, доброта и жертвенность не были для этой хрупкой девочки подвигом. Волонтер, чье лицо всегда было закрыто белой маской, открывала сердце для каждого, кто нуждался в ее заботе. Даже когда у Светы была обнаружена последняя стадия рака.

"Мне кажется, что изнутри это все было, чтобы помочь людям. Когда не отказывала, никому не отказывала, даже если ей было тяжело, если надо свое сделать, все равно она пойдет, поможет", - говорит Наталья.

"Вот здесь, где написано Ульяновский медицинский колледж, будет написано: Ульяновский медицинский колледж имени Светланы Анурьевой", - заявила замдиректора по воспитательной работе Ульяновского медколледжа Татьяна Попова.

Теперь ее имя будет носить Ульяновский медицинский колледж. Накануне об этой сильной девочке узнала вся страна. Во время общения с президентом добровольцы акции "Мы вместе" выступили с просьбой назвать в честь врачей и волонтеров, которые жертвовали собой во время пандемии, улицы и медицинские учреждения. В этот же день пожелание реализовалось.

Лучший доброволец, гордость медицинского техникума небольшого поселка Карсун. На этих кадрах она спешит на очередной сбор волонтерского штаба. Последний в ее жизни. Света берет новые задания, чтобы развезти старикам необходимые продукты и медикаменты. Остается чуть больше недели до операции, после которой выяснится, что Свете самой уже никто не поможет.

"Вот она с этими болями ходила, таблеточку выпьет и пойдет. Говорит: пройдет. Пройдет", - говорит ее мама.

"Она с болью натягивает одежду и идет. Я говорю: "Свет, давай маленечко отдохнешь и пойдешь?" "Нет, мне надо помогать". Я говорю: "Ну, ты покушай". Она: "Нет, я сперва помогу, потом приду и есть буду", - говорит сестра Светланы Эльвира Крылова.

Скромная районная больница. Когда здесь, в начале пандемии, потребовались добровольцы, чтобы разгрузить врачей и вести административную работу, Света без раздумий вызвалась помогать. Будущий медик всеми силами стремилась к заветной профессии.

На выпускном Свете должны были вручить красный диплом. Она заранее продумала все детали важного дня. Но ее одногруппники решили, что без нее праздник не состоится, поэтому просто забрали дипломы. Друзья Светы очень надеются, что ее представят к государственной награде.

25-летняя Софья Баляйкина узнала о страшном диагнозе чуть больше года назад. Все это время она боролась с болезнью и делилась всем, что с ней происходит, в соцсетях.

Первые подозрения, что со здоровьем что-то не так, появились в сентябре 2016 года. Тогда у меня зачесалась грудь, и я, прикоснувшись к ней, поняла, что она жесткая на ощупь. Решила пока не трогать, а затем обратиться к врачам. Мы с подружками готовили девичник, все шло хорошо, про грудь я забыла. Но в какой-то момент легла на диван, закинула руку за голову и поняла, что ощущения странные. Внутри отчетливо прощупывалась шишка, размером с перепелиное яйцо! Срочно записалась на УЗИ и на прием к маммологу. Результаты пришли за два дня до свадьбы. Диагноз – цистаденокарцинома (злокачественная опухоль) – в прямом смысле раздался как гром среди ясного неба.

В конце декабря 2016 года, как писала Софья, опухоль удалили. Врачи заявили, что эту стадию заболевания можно назвать нулевой. Первый шаг на пути преодоления рака девушка решила отметить поездкой на Мальдивы.

Еще в январе, перед отпуском, я сдала анализы, один из которых должен был показать, есть ли у меня наследственная предрасположенность к развитию опухолей (ген от мамы). Врачи, получив мои анализы после повторного обращения, сказали, что ни о какой операции сейчас речи идти не может: опухоль сильно выросла и нужно срочно начинать химиотерапию. Ее последствия были ужасны. И тут я совершила вторую ошибку – поддалась на предложения начать альтернативное лечение. От страха и непринятия своей болезни я сейчас плачу еще большую цену. Я упустила время, и теперь предстоит лечение намного сложнее и тяжелее предыдущего.

Целых четыре месяца Софья, по ее словам, полагалась на нетрадиционную медицину, чем, как оказалось, убивала сама себя.

С мая по август я снова не получала медицинского лечения. За это время муж подписал контракт с хабаровским футбольным клубом, мы переехали жить на Дальний Восток. Состояние моего здоровья опять начало ухудшаться. Я снова пошла в больницу. И вот тут меня ждал очередной шок. Хабаровские врачи, посмотрев данные обследований, безапелляционно заявили: «Вы неизлечимы. Делать операции нет смысла, вам поможет только бесконечная химиотерапия, которая будет убивать злокачественные клетки.

Несмотря на неутешительный диагноз, Софья до последнего надеялась, что ей удастся победить рак. Она прошла лечение в Сеуле и старалась мыслить позитивно.

Если я раньше думала – чем заслужила такую болезнь, что сделала не так, кому перешла дорогу или испортила жизнь, то когда смотрела на малышей, которым нет еще и года, а они уже страдают, понимала, что рак – это не наказание, это просто болезнь. Я буду обязательно жить, даже не сомневайтесь, с такой любовью, заботой и поддержкой – у меня нет другого выхода.

Шесть лет назад в жизнь нашей семьи пришла онкология. Мы — три сестры: старшая Юля, средняя Катя и я. О том, что у Кати рак яичников, узнали, когда той было 35 лет. Болезнь диагностировали слишком поздно — была уже третья стадия с метастазами. Катя боролась четыре года. Сестренка была очень позитивным и жизнерадостным человеком, никогда не жаловалась, поэтому мы не знали, каково ей на самом деле. Она умудрялась поддерживать нас, заставляла шевелиться, постоянно придумывала какие-то занятия: приготовление интересных блюд и коктейлей, походы и поездки. В 39 лет Катя умерла. Уже потом узнали, что при ее состоянии произойти это должно было гораздо раньше. Она в три раза превысила срок, который отвели, но не озвучили врачи.

Сестры Юля, Катя и Настя

О раке груди у старшей сестры узнали через год. К этому времени мы были научены горьким опытом и держали здоровье под контролем. Болезнь Юли обнаружили на второй стадии, с небольшим метастазом, который поддавался лечению. Но потрясение было не менее сильным, чем в случае с Катей. Результатов воздействия на опухоль ждали с тревогой. Слава богу, лечение дало эффект. После полного курса химии сестре сделали мастэктомию (операцию по удалению молочной железы, — прим. ред.) в свердловском онкодиспансере. Там же поставили силиконовый имплант. Сейчас по Юле и не скажешь, что у нее что-то было.

Еще через полгода онкология вошла и в мою жизнь. Мне повезло еще больше — рак обнаружили на первой стадии. В онкоцентре Нижнего Тагила сначала ничего не нашли, хотя в груди была киста 2 сантиметра в диаметре. А через неделю хирурги Новоуральска извлекли кисту и нашли злокачественные клетки. Еще через неделю мне провели мастэктомию. Все произошло так быстро, что я даже испугаться не успела. Но имплант не вставили — в Новоуральске таких сложных операций, к сожалению, не делают.

После операции началась химиотерапия. Сначала прошла четыре ежемесячные процедуры — это трехчасовые капельницы. Эффект от каждой наступал через пару дней: слабость, одышка и тошнота. Из жизни выпадаешь на 1-2 недели. В этот период я только спала и ела. Спасибо семье — мужу и 10-летнему сыну — за то, что дали спокойно полежать. Только начинается восстановление, появляются силы — снова на химию.

Волосы начали выпадать между первой и второй химиотерапией, во время последней сессии в институте. К этому была готова по опыту с сестрами, поэтому выбрала парик заранее. Как только началось, пошла в парикмахерскую и побрилась. Конечно, момент был волнительный. Волосы жаль, но они же еще отрастут. Из парикмахерской вышла уже в парике — он замечательный, мои волосы были хуже качеством. А потом увидела, что мне идет лысая голова. Теперь нравлюсь себе и без волос.

Химиотерапию делаю каждую неделю, но лекарства переношу уже гораздо легче. Пять процедур прошла, семь осталось. Потом — не знаю, что будет. Может, назначат еще лечение, а может, поздравят с выздоровлением.

В больнице я познакомилась с другими пациентами, услышала разные истории, узнала, чем живут люди и чего боятся.

Есть те, кто узнал о раке и обратился к Богу. Кто-то не просто молится, а еще и постится, хотя сами священники просят этого не делать. При онкозаболевании правильное питание очень важно. Одна пациентка рассказывала, что практически ничего не ест, чувствует себя вялой и подавленной, но продолжает поститься. Мое мнение: Бог должен быть в душе. В нашем случае пост — это молитвы, чистые помыслы, хорошие дела. И это всегда должно быть, а не только когда тебе плохо.

Окружающим важно уметь правильно общаться с человеком, у которого диагностировали рак, чтобы не оказать медвежью услугу. Тут каждому требуется свое: одним надо, чтобы их пожалели, другие жалости боятся. Я думаю, не стоит сюсюкать и причитать при общении с больным. Надо прямо предлагать помощь, если можешь это сделать. Иногда требуется всего лишь сопроводить человека до магазина или больницы. И не стоит все разговоры сводить к раку. Лучше общаться так же, как и до болезни.

Мне повезло: я прошла по краю и успела осознать, что значит угроза жизни. Для меня борьба с раком стала периодом переосмысления. Мы ведь постоянно куда-то бежим. И вдруг раз — и ничего нет. Есть только одна задача — вылечиться. В этот момент много думаешь.

Людям помогать тоже хочу. Как только закончу лечение, займусь собственными проектами. Хочу поддерживать людей, которые столкнулись с онкологическими заболеваниями, — знаю, какие чувства испытывают и заболевшие, и их родственники. Думаю устраивать встречи для людей, близкие которых болеют раком. Будем обсуждать, как лучше поддерживать онкобольных, как с ними общаться. Да и самим родственникам больных поддержка требуется. Сейчас я разрабатываю эту идею. Потом подумываю создавать группы уже для онкологических больных — тех, кто проходит лечение или находится на ремиссии.

Еще собираюсь организовать передвижную мотивационную фотовыставку. Хочу пригласить к участию женщин в период химиотерапии, показать, как можно выглядеть во время лечения. Уже готовы сотрудничать на добровольных началах фотограф и профессиональная художница, мастер мехенди (роспись по телу, как на фотографиях с Анастасией, — прим. ред.). Теперь осталось найти смелых женщин и помещение для съемки. Для фоторамок и печати фотографий найду спонсоров, а снимки можно размещать в стационарах, где проходит лечение. Получится отличная мотивация.

Назначили операцию. Мне попался очень крутой доктор, мы с ним потом в перевязочной все время угорали. Потом была химия, которую я очень боялась, думала, что не выдержу, — начиталась много негативного.

Химия — это как ломка у наркомана, ты как уж на сковородке на кровати. Наверное, так плохо было из-за того, что почти не было веса, ноги отказывали, была в положении эмбриона. Муж сидел около кровати, приезжала скорая, но что они могли поделать? Это была война, как на линии фронта, — надо было просто пережить этот момент, так как обратного пути нет.

Потом потеряла волосы — перед этим выбрила висок, что всегда мечтала сделать, муж заплакал. Сказал, что не может меня побрить, выкинул машинку. Помню, был солнечный день: я со своей головой — и эти взгляды и пальцы в мою сторону. Одна женщина даже отодвинула от меня коляску со своим ребенком, хотя, возможно, мне и показалось.

Эти метаморфозы с внешностью заставляют работать. Нельзя расслабляться: красота важна в этот период. Поэтому я начала краситься, следить за цветом лица — химия сильно бьет по этим местам.

Но принятия нового тела так и не произошло. Стоишь, в зеркало смотришь, а там огромный шрам. До болезни я пять лет работала на государственной службе, было очень много стресса, я начала болеть. В итоге решила уволиться. Сейчас больше тянусь к духовности, к мечте. Также много ушло лишних людей — болезнь не просто так приходит к человеку.
У меня произошел рецидив недавно, болезнь коварная. Но я привыкла бороться.

Елена

Сначала мне попались амбициозные, молодые доктора — они видели только операционное поле, не человека: резать будем так, сяк. Пришлось поменять место лечения. Там врач четко сказал — будем сохранять. Мне понравился такой настрой, и я доверилась.

Помню, как сделали УЗИ — на нем я увидела какого-то монстра

До операции был жуткий страх, даже мыслей не было, нужна грудь или нет — было просто страшно, что жизнь может прерваться. Появились сильные боли в области груди — аж звезды из глаз. Более того, у меня была не очень хорошая кардиограмма, а тут наркоз и нагрузка, но работодатели пошли навстречу, и мне не нужно было разрываться между работой и лечением. Это помогло успокоиться и сосредоточиться на обследованиях.

Я проснулась после операции в реанимации — про грудь мыслей не было. Я была вся в трубках, выдали сумку для банки с лимфой, которую носят все послеоперационные: перешила ее на свой лад, хоть рука и не работала.

На перевязках не могла смотреть на себя — первый раз посмотрела дома. Шов был страшный, но восприняла довольно спокойно.

Потом была химия. Я знала, что на 14-15-й день должны выпасть волосы. Помню, мы были с подругой на выставке Куинджи с его белыми полотнами, я поправляла волосы и осталась с клоком в ладони. Первая мысль — где ближайший магазин с париками. Парик я в итоге купила, но все-таки носила редко. Например, чтобы сняться на паспорт. Потом побрилась в парикмахерской, плакала. В итоге медсестры уговорили меня ходить лысой, в косыночке.

Болезнь меняет человека — начала видеть меньше негатива в жизни, стараюсь во всем найти хорошие стороны. Ценности появляются другие. Начала заниматься творчеством — шить, рисовать. Сначала для отвлечения, а сейчас уже по-другому просто не могу. Также болезнь заставляет смотреть на свое окружение по-другому — расстаешься с ненужными людьми. Моя жизнь сейчас — это чистый лист, непаханное поле. Белое полотно, как у Куинджи.

Про диагноз я узнала случайно, ничего страшного он в мою жизнь не привнес. У мамы был диагноз, и она прожила 20 лет после этого, так что паники у меня не было. Не было ощущения, что это конец. После диагноза начались обследования — это было самое ужасное, не было понятно вообще ничего. Муж поддержал, сказал: тебе же не голову собираются отрезать.
На самом деле, я уверена, что болезнь проявляет все, она как лакмусовая бумажка — от доброго человека люди не отворачиваются, злой же станет еще злее.

Сделали операцию. Что касается принятия — то при всем моем пофигизме принять шрам было довольно сложно.

В больнице не было зеркал, когда пришла домой после выписки — размотала повязку и заорала нечеловеческим голосом, как дикий зверь

Первая фраза была — я урод. Муж сказал, если не можешь изменить ситуацию — поменяй отношение. Я каждый день мылась в душе, смотрела на шрам, ревела, но в итоге приняла, наверное.

Через три года решила начать делать реконструкцию — надоело ходить с протезом [груди]. Каждой девушке решать самой — нужно ей это или нет, но если думает об этом — надо делать. И понимать: так, как раньше, никогда не будет. Чтобы не происходило завышенных ожиданий от результата.

На самом деле для меня внешние признаки никогда не были первичными. Женственность — она в голове: если там все нормально, то и как выглядишь — неважно. А что внутри твоей головы — это работа над собой и осознанность.

Я вышла в коридор, у меня брызнули слезы — надо было выпустить эмоции. У меня не было никакой осведомленности: я ничего не читала до этого и была первая в роду, кому поставили такой диагноз.

От диагноза до операции прошла целая вечность — семь месяцев, мне сделали химию до нее. Ко внешним изменениям отнеслась как к эксперименту со внешностью и со стилем. Волосы все равно сбривать бы пришлось — они уже клочками оставались на подушке. Операции я очень боялась, так как у меня их никогда не было. Но затем страх немного ушел из-за длительного ожидания, мысль прорастала, что груди не будет, — хирург сказал, что сохранение тканей невозможно.

Операция случилась — обширная и травматичная. Очень хотелось посмотреть, как выглядит тело, очень хотелось красивый шов. Но внутренних переживаний не было, только физиологическое неудобство. Чувствовала себя нормально, даже любовалась своим телом. Раньше была помешана на фитнесе, было много комплексов, а когда грудь удалили, смотрела и думала — само совершенство. Когда стоишь на краю пропасти, начинаешь ценить свою уникальность.

Мне очень помогло, что меня сильно поддержали мои близкие люди и подруги. Навещали меня, ходили со мной на выставки. Насчет мужчины — у меня не было человека, которого надо было проверять болезнью, а мужчины-друзья тоже поддерживали.

Мне все-таки кажется, что мужчины боятся этого диагноза, если в плане отношений. У меня был один такой, когда узнал — ушел. Я его не виню, человек боится влюбиться, а потом потерять. Болезнь очень непредсказуемая. Раз — и рецидив.
Пыталась, кстати, на работу устроиться — не могла найти. У меня есть инвалидность, третья группа. Потенциальные работодатели боялись, что буду отпрашиваться.

Я думаю, болезнь ведет к трансформации — я начала ощущать себя глубже. Женское начало — это не длина ресниц и ногтей, это что-то на энергетическом уровне, абсолютно точно. Меня это привело к эмоциональному обнулению, перерождению, ты начинаешь жизнь с чистого листа. Как младенец.

Евгения

Опухоль я нащупала сама. Пошла обследоваться, когда делала УЗИ — чуть не упала в обморок от боли. Сдала анализы — был маленький шанс, что не так серьезно, но когда получила последний — ком в горле. Вышла на улицу — слезы, не могла долго решиться, чтобы позвонить родителям. Еще страшно, непонятно, что делать, куда бежать.

Операция оказалась дорогим предприятием. Пока оформляла все необходимые документы для проведения бесплатной операции, включая страховой полис, опухоль выросла. Нашла доктора, которому доверяю. На операцию выехала при параде — накрашенная, красивая.

После операции очень хотелось настроить себя, чтобы принять свое тело так, как есть. Это мне советовал мой врач. Но я чувствовала себя неполноценной. Был огромный шрам, который стал моим самым жирным тараканом. Было ужасное самоедство — я не такая, как все. Парик, да и к тому же по лицу видно — такое ощущение, что постарела на несколько лет, гормоны сказались на наборе веса. Короче, все 33 удовольствия.

Для осознания происходящего потребовалось много времени, да и окружение было недобрым. Меня предали в самую трудную минуту моей жизни подруги, муж ушел после операции — оказывается, он изменял мне. Это было тяжело, с ним мы прожили очень долгое время. Сын — мужчина, который меня поддержал.

Марина

Говорят, что рак не приходит просто так — я с этим не согласна. Но я всегда считала себя счастливой женщиной, активной, спортивной, в роду рака ни у кого не было. Однако стояла на учете, так как были доброкачественные образования в области груди.

Операцию назначили очень быстро, поэтому времени дальше переживать не было. Во время операции сделали и реконструкцию, поставили имплант. Я приняла и его — теперь это мое тело, хотя я и ощущаю что-то инородное внутри. Дальше мне очень повезло, что не назначили химии по диагнозу, поэтому через выпадение волос мне проходить не пришлось.

Муж был в ступоре долгое время, у него от рака желудка умер отец. Но потом сели, поговорили. Он просто не знал, что говорить, как вести себя. Года два с половиной было очень тяжело. Дочки тоже испугались. Что касается друзей, то по сути я была одна, ведь люди, которые этого не пережили, сами понять до конца не смогут.

Сама я очень поменялась — стала боязливой. Страх смерти присутствует все же, очень тороплюсь жить, хочу больше увидеть и больше успеть. Как маленький ребенок радуюсь красивому закату, чему-то простому, что раньше проходило мимо в суете, подсознательно убеждаю себя в том, что увижу старость.

Татьяна

Диагноз мне поставили восемь лет назад. Как-то нащупала у себя шишку, которая начала увеличиваться — отправили к онкологу. Это был испуг, ощущение из разряда — вот и все. Довольно глубокая психологическая травма. Однако как-то все быстро закрутилось. Сделали операцию. Очень большое значение сыграла поддержка специалистов и хирурга. Он был хороший психолог, спокойно говорил, что все будет в порядке.

Пришло четкое ощущение, что жизнь кончена, что ничего никуда откладывать нельзя. Было что-то вроде чувства обиды — ведь столько всего напланировала. Диагноз заставляет посмотреть на жизнь по-другому.

Принятие происходит не сразу, первое ощущение — ты урод. Потом начинаешь на себя уже с любопытством смотреть

Выписали из больницы через две недели после операции, не оставляло чувство неполноценности, несмотря на то что хирург и внушал мне — не надо бояться своего тела.

Особенно странно я себя ощущала в период химии — была лысая, да еще и без одной груди. В нашем обществе людей часто любят разглядывать. Прекрасно помню такие взгляды на себе в бассейне. Однако какое-то время спустя поехала отдыхать, и мужчина пригласил меня на свидание. Я решила сказать незнакомому человеку про свою особенность — он не ушел, не отвернулся, отреагировал спокойно. И у меня внутри щелкнуло — если всем все равно, то почему меня должно заботить так сильно?

Я приняла решение делать реконструкцию через пять лет после операции. Чисто физически было неудобно — ведь идет перекос на одну сторону, особенно если грудь большая. Начинает болеть спина, да и как-то дома хочется ходить в футболке, без протеза.

Болезнь сильно поменяла меня как человека — я стала обращать внимание на себя, на свои удобства. Раньше все время ходила на каблуках, сейчас стало на это наплевать. Грудь-то, конечно, ассоциируется с женственностью, однако жить дальше надо. Женская сила остается и трансформируется, принимает другие формы.

Диагноз мне поставили совсем недавно — в конце марта 2019 года. Я переехала в Москву из Павлодара. Почувствовала жжение и дискомфорт в области груди и сразу пошла к врачу. Полтора года назад, еще дома, у меня появилась шишка. Тогда сделали биопсию — оказалось, что это доброкачественная опухоль. На этот раз диагноз уже был другой.

Была куча планов, я до последнего не верила, не хотела верить. Перед операцией стала много читать, изучать, надеялась, что все будет хорошо. Страха особого не было — я сама по себе очень спокойный человек.

Если честно, я сама не понимаю, приняла я свое новое тело или нет — временами принятие есть, а потом депрессия. Стараешься как-то забыться в круговороте дел, но бывают срывы. Мама у меня в шоке была. Вот она как раз в затяжной депрессии, до сих пор не верит, что это правда.

Друзья поддерживают. Даже те, от кого я особо ничего и не ждала, и это очень приятно. Ребенок у меня еще маленький и особо не понимает, что к чему.

После операции началась химия. Она сильно ударила по внешности, особенно по коже. Также началось онемение пальцев рук и ног, ночью невозможно спать — бросает в пот. Про волосы я тоже знала, что они будут выпадать, была готова и, как только стали сильно лезть, — побрилась. Сбрила и стало легче, без стресса. Купила парик.

Думаю, что болезнь для чего-то нужна. Не могу сказать, что плохо жила, но все-таки начинаешь думать: почему ты? Я стала замечать жизнь вокруг, радоваться и больше думать о себе, стала больше ценить себя, учиться принимать себя. Раньше все время комплексовала по мелочам, а сейчас вспоминаешь и понимаешь — все было идеальным.

Очень хочу сделать реконструкцию. Все-таки есть ощущение, что какой-то твоей части не хватает, это чувствуется внутри. Хочется ощущения целостности.