Как изменить свою жизнь с диагнозом рак


На фото: Я и моя мама этим летом

Эта рассылка состоит из 17 писем, в каждом из которых Вы найдете Шаги, которые Вы должны будете выполнить на пути к здоровой жизни, а также информацию, которая поможет уменьшить негативные побочные явления при прохождении медицинского лечения онкологии: химио и радио терапии.

Как вернуться к нормальной жизни после того, как поставлен диагноз рак?

Очень часто я получаю от Вас письма, где Вы задаете один и тот же вопрос: что нужно делать, чтобы вернуться к нормальной жизни после прохождения трудного медицинского лечения? Возможно ли это? Как избежать рецидива? Как избавиться от страха рецидива?

Понятно, что каждый случай индивидуален и нужно рассматривать его отдельно. Хотя я и стараюсь отвечать на Ваши письма по мере возможности, но к сожалению, у меня нет достаточно времени, чтобы оказать каждому полноценную психологическую поддержку.

Вот в этой статье я давала конкретные шаги для профилактики рецидива. Эти шаги касаются прежде всего изменения Вашего привычного образа жизни, правильного питания, занятия спортом и исследований своего генетического дерева.

Более того, даже если она вернется, а такое случается, Вы встретите ее во всеоружии, и у меня нет никаких сомнений, что Вы снова уложите ее на лопатки.

Итак, что можно сделать для того, чтобы жить в гармонии с собой?

Диагноз рак, как жить в гармонии с собой и с окружающими?

1) Работа с психологом, с семейным психологом или с онкопсихологом в зависимости от того, какие проблемы Вас беспокоят или какие проблемы предшествовали болезни. Возможно, что при онкоклиниках в Вашем городе можно найти онкопсихолога. Можно обратиться за помощью просто к профессиональному психологу.

Работа с психологом или в группах поддержки помогает. Особенно если у Вас нет близких людей, с которыми Вы можете разделить, обсудить все то, что Вас волнует.


2) Вы знаете, мне почему-то кажется, что зайдя на этот сайт, мало кто обращает внимание на маленькую фотографию суслика на главной странице и надпись на ней:

И совершенно зря!

К сожалению, когда в нашу жизнь приходит какая-то проблема, будь то болезнь или непонимание с близкими или еще что-то, мы ищем решение, поддержку, помощь во вне, совершенно забывая о том, что в нас самих есть все то необходимое, чтобы справляться со стрессовыми ситуациями и решением проблем. Мы сами можем справиться со всем!

Я успешно работаю с ментальным мусором в своей голове по системе Турбо-Суслик. Использую эту технику уже 6 лет.

Дело в том, что работа с психологом помогает, но не на долго. Новый мусор в голове появляется снова и снова, а работа с психологом это дорогостоящее удовольствие. Система Турбо Суслик — это универсальный инструмент по избавлению от ментального мусора, ментальной жвачки для самостоятельной работы.

Предлагаю сделать это и Вам. Тем более, что для этого Вам не нужно никуда ходить, ничего искать. Работа самостоятельная и бесплатная.

Об этой системе я не раз писала на своем сайте. К примеру, вот эта статья.

Надо отметить, что работа по системе Турбо-Суслик подходит не всем. Не каждый сможет переломить свое ЭГО. Многие отсеиваются уже на этапе прочтения книги. Действительно, трудно признать тот факт, что все проблемы в жизни создаем только мы сами своими ментальными установками, которые являются мусором, и вот так вот взять и избавиться от всего этого хлама.

Как строится работа? Нужно прочитать книгу Турбо-Суслик. Скачать ее можно здесь. И начать работать по той методике, которая описана в книге. Работа только самостоятельная. На сайте, который указан в конце книги, регистрироваться можно позже, когда основная работа по протоколам из книги будет проведена.

Не переживайте, перемены в Вашей жизни станут настолько серьезными, что у Вас появятся дополнительные финансы, чтобы перейти на следующий уровень.

Но, возможно, что уже на бесплатном уровне произошедшие с Вами перемены полностью Вас устроят, и Вы не захотите идти дальше. Это будет Ваш выбор. Но я бы советовала идти до конца, так как протоколы Турбо-Суслика являются практически волшебной палочкой, удаляющей все проблемы… как иголка лопает мыльные пузыри.


Знаете ли Вы, что история Люмилы из Иваново об Астроцитоме — опухоли головного мозга, на сегодняшний день получила больше всего откликов. Счетчик уже насчитал 383 комментария!

А чего стоит история Александра, у которого рак простаты 4 степени с проникновением в лимфоузлы и в близлежащие ткани! Вот что значит желание жить!

5) Ну, и последний вариант, который я хотела бы предложить Вам на сегодня: проработать самостоятельно все задания Марафона здоровья. Это совершенно бесплатно и достаточно эффективно, если все сделать правильно.

Теперь у Вас есть настоящий план для того, чтобы изменить жизнь к лучшему 🙂

П.С. Да, совсем забыла, есть еще один вариант: оставить все как есть и ничего не делать. Но помните, что прошлое имеет свойство возвращаться. И если ничего не делать, может случиться так, что старые ситуации, которые привели к болезни повторяться.

Поэтому запомните, самое главное, не стоять на месте, а тем более не поворачивать назад, в прошлое, где что-то запустило беспорядочное размножение раковых клеток. Нужно всегда двигаться вперед и не позволить снова стрессовым ситуациям в Вашей жизни быть ментальным мусором, нажимающим на спусковой крючок болезни!

«Чего я хочу от нашего разговора? Прежде всего не пугать читателей — градус страха и так слишком высок. Я хотела бы открыто поговорить об онкологии как о проблеме, которая близка каждому из нас. И осознание этой близости повод не отступить назад, а, наоборот, сделать шаг вперед, чтобы увидеть: рак синоним не смерти, а нового этапа жизни.

Мне хотелось бы, чтоб мы стали более внимательны к себе и терпимы к своим эмоциям. Понимали, что иногда отчаяние — это просто этап, который нужно пройти ради продолжения жизни, но уже в новом и лучшем ее качестве… Никто не знает, что будет завтра — и в эту фразу стоит вложить не обреченность, а веру",


Ведь эмоции даны нам не просто так, они позволяют быть живыми — чувствовать что-то каждый день, каждый миг.

Но мы живем в социальном мире, и он диктует нам свои установки: нужно быть хорошим, вернее, удобным для всех. Злиться нельзя, обижаться — плохо, много не радуйся — как бы плакать потом не пришлось, не ной, ты должен быть сильным.

И мы начинаем сдерживать эмоции, каждая из которых тем или иным образом отражается в нашем теле. Это похоже на сжатый добела кулак. Если долго держать его, а потом резко отпустить — вы почувствуете онемение руки, ее бессилие.

То же и с эмоциями: если вы долго сдерживаете эмоцию, вы перестаете ее чувствовать, но это не значит, что ее нет.

Неверно говорить: если вы все время обижаетесь, печалитесь, боитесь — это приведет к заболеванию. Вопрос только в том, умеем ли мы выражать и проживать все эти эмоции? Можем ли мы о них говорить? Умеем ли мы жить в принципе?


galiciya.com

— Внутренние конфликты, невысказанные противоречия, которые разрывают изнутри. Допустим, я хочу быть лучшей сотрудницей в отделе и получить повышение, но при этом я хочу быть хорошей мамой и проводить время с ребенком. Каждый раз задерживаясь по вечерам на работе, женщина чувствует себя виноватой, неправильной — и самообвинение становится еще одним разрушительным фактором.

Ведь как возникает вторичная выгода заболевания? Несмотря на боль, страх, разрушения, только при помощи болезни люди иногда получают то, к чему они на самом деле стремились — свободу от нелюбимой работы, перерыв в сумасшедшем ритме жизни, внимание и заботу близких.

Ну и детские психологические травмы… Не всегда то, что мы о них забыли, значит, что они исчезли и не влияют на нас.

— Если бы все было так просто, как бы это облегчало жизнь и врачам, и пациентам, и психологам! Достаточно было бы одного справочника, где расписано: рак горла — проглатывание эмоций, желудка — страх нового, онкология молочной железы — чрезмерная забота о близких.

Все значительно сложнее. Тело — зеркало переживаний. Другой вопрос: часто самому пациенту бывает довольно трудно понять и почувствовать — помним же о подавлении эмоций, — какая эмоция удержалась в теле. Это может совпадать с так называемой таблицей психосоматических заболеваний, а может и нет. Я иду за переживаниями клиента и верю им.


5dreal.com

— Родственники больного проходят те же стадии, что и он сам. Чувства могут различаться по интенсивности, по времени проживания каждого этапа. Элизабет Кюблер Росс выделила 5 стадий. Не все стадии идут последовательно друг за другом, некоторые очень сглажены, почти незаметны. Это процесс проживания.

Начинается все с шока и отрицания — нет, это не со мной, этого не может быть. Врач говорит о болезни, объясняет, что делать дальше, а пациент слышит только 25% — каждое четвертое слово. На этой стадии характерна внутренняя пустота.

Человек хочет выплеснуть гнев, а мы стараемся остановить это чувство. Он потерял точку опоры, а его убеждают: все будет хорошо, не переживай ты так! И так онкопациент (или родственник) чувствует себя непонятым и начинает изолироваться.

Но с кем мы торгуемся. Наша жизнь так непредсказуема.

Эта стадия очень опасна вот чем: в этот период люди легко верят шарлатанам, поддаются любому влиянию, уходят от схемы лечения — частично или полностью…

— Жизнь — это всегда выбор, который человек делает сам для себя. Вы не можете решить жить за другого…

И что делать? Ведь насильно никто не будет ее лечить. Да и неизвестно, может ли дать эффект принудительное лечение.

Все, что я как человек могу в этом случае, — выражать свое несогласие, говорить о причинах отказа, убеждать, что есть варианты. Объяснять, что в первую очередь нужно медицинское лечение, а дополнением к нему может быть и психотерапия, и вера, и питание, и фитотерапия.

На то, чтобы убедить больного, у родственников уходит много сил и энергии. А если учесть, что часть этих сил тратится на то, чтобы справиться со своими переживаниями, стоит ли удивляться эмоциональному бессилию близких?


static1.squarespace.com

Но потом наступает новый, главный этап — принятие. Все пережито, иллюзии разрушены, но ты нашел что-то новое и принял свою жизнь такой, какая она есть сегодня.

Но не все пациенты и родственники доходят до принятия. Многие застревают в круге гнев-торги-депрессия или на каком-то одном этапе.

— Близким важно заботиться о себе, находить место для собственной жизни, не отказываться от тех вещей, которые дают им спокойствие, устойчивость — например, хобби. Родственники чувствуют боль, страх, отчаяние. И важно, чтобы было место для любви, надежды и радости, тогда этим можно поделиться с тем, кто болеет.

А на самом деле родственникам пациента очень важно найти человека, с кем они могли бы проговаривать свои переживания ради себя и самого больного.

Это подобно кругам на воде: больной — в центре, ближайший круг — родственники и близкие друзья. Так вот, этот ближайший круг пускает переживаемую эмоцию дальше — передает ее своим друзьям, приятелям, создает новый круг. Иначе эмоция снова возвращается в центр и обрушивается на пациента.

— Я это мнение разделяю. Если больной знает, что он чувствует, понимает, где и насколько ему больно, чего он боится, тот, кто рядом с ним, может только догадываться и додумывать. А свои переживания добавляют ещё больший эмоциональный накал. Родственник больного теряет почву под ногами и просто не понимает, что говорить и делать, как помочь родному человеку и жить дальше.

Надо понимать, что разделение чувств в молчании дает большую близость, чем тысяча слов сочувствия.


s6.images.www.tvn.hu

Это непросто женщинам, но мужчинам еще сложнее. Ведь с детства они усваивают: мальчики должны быть сильными, мальчики не плачут, мальчики не имеют права жаловаться.

А тут взрослый мальчик сталкивается лицом к лицу с сильнейшими переживаниями — и не знает, как с этим быть.

Все эти истории о мужьях, которые позволяют себе запои во время болезни жены, холодность или резкость по отношению к ней, часто происходят не от того, что мужчины слабые, черствые, жестокие.

В этой ситуации ему нужно очень много ресурсов, чтобы поддержать свои прежние стереотипы и справиться с чувствами. Мужчины редко обращается к психологу, но хорошо если у них есть место, где они могут осознать свои чувства, поговорить о них и побыть с самим собой.

Ведь иногда анестезия (напиться, уйти с головой в работу, найти любой способ не чувствовать) становится для них единственным способом выживания в трудной эмоциональной ситуации.

— На самом деле, хочу сказать: не бывает так, чтобы человек оказался совершенно один. Понимаю, как это звучит, и поясню: то, что мы не видим тех, кто нас поддерживает, не значит, что их вовсе нет.

Просто зачастую мы хотим помощи от конкретного человека, которого нет рядом: мужа, который ушел; мамы, которой больше нет; сестры, с которой много лет нет никакого контакта.

Не получая отдачи от конкретного человека, мы чувствуем, что оказались одни в мире наедине со своей бедой.

А выясняется, что на самом деле нас поддерживают друзья, коллеги и даже соседи, которые приносят продукты, кормят твоего кота, искренне спрашивают, как дела, как самочувствие.

В большинстве случаев поддержка есть. Но человек просто не способен ее принять, и это может сделать его несчастным.

— Не рискну по одной причине: для каждого та или иная книга, фильм отзовутся по-своему. У каждого своя история. Для кого-то эта строчка или кадр станут облегчением, а для кого-то — дополнительным грузом.

Например, собственное творчество. Оно действительно исцеляет. Заниматься им — универсальная рекомендация.

Арт-терапия — очень бережный и щадящий метод, который помогает не говорить о тяжелых чувствах (это действительно бывает очень больно), а выражать их в чем-то конкретном, находить для них форму — будь то рисунок или фигурка из теста, кусок мыла, сделанный своими руками, кукла-помощник или связанный шарф.

А бывает, что люди поют и танцуют свою болезнь — выплескивают все чувства, которые она в них пробуждает. И это тоже работает. Танцовщица Анна Халприн, перенесшая рак в 51 год, буквально вытанцовывала все, что она ощущала — так Анна говорит в своих интервью. Сегодня ей 96 лет, и она полна сил, жажды жизни!


mayasakura.ru

Но вместе с тем он описывает, какие вещи о себе и о жизни этот рецидив позволил ему понять и принять, к каким истинам он пришел, с какой благодарностью проживал и этот опыт. Рецидив — это чаще всего про смирение. И про смысл жизни, глубокие изменения в ней…

Так вот: переживания человека в рецидиве нормальны, но аномальны для нас — нам трудно до конца осознать, что он чувствует. Это большая внутренняя работа — онкопациенты о жизни, о ее ценности знают больше!

Я знаю людей, которые пережили рецидив, восстановились после него, живут дальше и счастливы. Но было бы нечестно сказать, что я не знаю и тех, кто боролся до последнего, но не смог преодолеть болезнь. У каждого свои уроки рецидива.

И я сама себе задаю вопрос, а был ли счастлив Давид Серван-Шрейбер? Уверена, что да, несмотря на то, что 20 лет он находился в борьбе за жизнь. Он много сделал для других и для себя. Это не может оценить никто, кроме самого человека, столкнувшегося с рецидивом. Для некоторых даже часы счастья и принятия, осмысленности жизни, важнее десятков лет, потраченных впустую.

А на самом деле: как важно говорить об этом опыте выздоровления! В нашем обществе так сильна канцерофобия (патологическая боязнь онкологических заболеваний). Мы буквально заполнены до краев страхами и стереотипами.

Потому что страх — это не смерть, а то, как мы сами препятствуем жизни. Это тень, которая заслоняет от нас саму возможность любви, радости, света. Нужно мужество, чтобы пройти через свой страх насквозь и понять, что там, за ним, происходит настоящая жизнь. И не меньшая смелость необходима для того, чтобы рассказать об этом, произнести: я прошел через это, я справился, я живу!


okeydoc.ru

— Доказано, что люди, которые чувствуют любовь и счастье, даже простудами болеют реже и быстрее восстанавливаются после болезни.

Уверена, это внутреннее состояние: важно прислушиваться к себе, чаще спрашивать — а чего я хочу, как я живу, что я могу изменить для того, чтобы мне стало лучше?

Не скрою, я тоже иногда за нее прячусь. (Улыбается.)

Но дело вот в чем: времени вообще нет как такового. Его невозможно найти, его можно только выделить — на то, что для вас действительно важно.

— Нужно преодолеть три ступени: понимание, принятие, изменение. Когда мы долго отказываемся сделать это сами, на помощь часто приходит та самая вторичная выгода заболевания.

Но это слишком высокая цена за нереализованную жажду перемен, правда же?

Если вы заметили ошибку в тексте новости, пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter


Психологи рак не лечат


Василина Шабалина: В сопровождении онкопсихолога нуждаются 90% больных и 40% их родственников. Когда наша служба только появилась в диспансере, в день к нам приходили один-два пациента. Сейчас к одному психологу обращаются по 25-30 человек. Конечно, больше всего женщин. Но в последнее время стали обращаться и мужчины. Чаще всего их приводят жёны. Ведь у нас работает стереотип: как я, такой большой и сильный, не могу справиться сам? Но если мужчины приходят, они обычно остаются до конца курса психотерапии, и у них хорошая положительная динамика. В прошлом году мы впервые сформировали две мужские группы по 7-8 человек.

Не все могут справляться со стрессом сами. Если за спиной есть родственники, жёны-мужья, тыл прикрыт. Но много пожилых одиноких пациентов. Они приходят даже просто ради общения.


- То есть занятия у вас проходят в группах?

- Мы консультируем и индивидуально, и в группах. Лечащие врачи всем рекомендуют обратиться за помощью к психологу. Когда они приходят, я смотрю, в каком психоэмоциональном состоянии находится человек: это может быть и шок, и истерика, и непонимание происходящей ситуации. Поэтому для начала я работаю с пациентом индивидуально. После таких занятий я отправляю его в группы танцедвигательной терапии, медитации, арт-терапии и так далее.

Нам важно, чтобы пациенты не оставались одни. После занятий в группах многие начинают дружить, вместе ходят в театр, кино, на Столбы.

- В чём заключается ваша работа с пациентами?

- Мы ведём их на всех этапах. Сразу после постановки диагноза, потом готовим к операции, химио- или лучевой терапии, занимаемся с ними после лечения. И даже когда человек входит в ремиссию, пусть пять-десять лет прошло, тоже консультируем. Таких пациентов приглашаем на групповые встречи.


- Как психологическая помощь помогает человеку избавиться от болезни?

- Онкопсихологи рак не лечат. Мы помогаем приобрести положительный настрой на лечение. Чтобы человек в спокойном психоэмоциональном состоянии пришёл на химиотерапию, психологически подготовился к операции. Чтобы у него не было скачков давления и панических атак, когда его повезут в операционную. Обследование в первый год болезни для многих тоже катастрофа. Раз в три месяца нужно делать УЗИ. И пациенты могут по две недели не спать. Рассказывают, что когда приходят на процедуру, то эти две минуты, пока их врач смотрит, кажутся вечностью.

Мы обучаем пациентов психотерапевтическим методам борьбы со стрессом: как правильно дышать, как своё тело привести в порядок, чтобы не было бессонных ночей. Случись стрессовая ситуация - пациенты будут знать, как этот опыт применить.

- Конкретнее спрошу: сколько тех, кто обращался к вам за помощью, уже нет на этом свете?

- Из тех, кто был постоянно на виду, двух. Одна пришла ко мне ещё десять лет назад, летом её не стало. Другая скончалась осенью. Обеих очень поддерживали другие пациентки, с которыми они вместе ходили в группы.


Кому задать вопрос?

- На каждом этапе у онкологических больных очень много разных вопросов, которые раньше перед ними не стояли. И не всегда в нужный момент они могут получить на них ответы. Вы же занимаетесь ещё и информированием?

- Мы проводим для пациентов круглые столы. Наши
доктора рассказывают о питании или обезболивании, о том, как бороться с побочными эффектами лечения, а после отвечают на вопросы. Мы считаем эту работу важной, поскольку многие уезжают в районы и часто не знают, к кому обратиться.


В группах на первом занятии обычно затрагиваем важные вопросы социальной адаптации. Говорить ли о болезни на работе? Какой парик подобрать? Как быть в интимной жизни? Где взять протез и удобное бельё после удаления молочной железы?

- Много ли тех, кто уверен, что им не тот диагноз поставили, доктора неправильно лечат?

- Немного, но периодически такое всё-таки случается. Например, недавно приходил мужчина с женой. Они убеждали, что нужно по второму кругу обследоваться, потому что врачи не тот диагноз поставили. Этот пациент находился в стадии отрицания. Я объясняю, что, пока он по второму-пятому кругу будет обследоваться, время упустит.

Когда идёт отрицание болезни, многие оказываются у экстрасенсов. Отдают деньги и дипломов не спрашивают. Я всегда привожу случаи из практики. Рассказываю про пациентов, которые не начали вовремя лечиться, а потом через год-два пришли уже не с первой, а с четвёртой стадией.


- Как работаете с теми пациентами, которых направили на паллиативное лечение?

- С такими пациентами я работаю в индивидуальном порядке. Мы говорим обо всех проблемах, которые беспокоят их в настоящий момент.

Также мы работаем с родственниками таких пациентов. Даём рекомендации, как общаться с заболевшим, как гулять, рассказываем о занятиях, которые могут помочь. Пациент может разгадывать кроссворды, заниматься мандалотерапией, читать. Нужно чем-то время заполнить. Неважно, сколько ему осталось жить - качество жизни должно быть достойным.

Не бойтесь разговоров

- Нужно ли с родственниками говорить о наследстве, похоронах?


Если даже похороны хочет обсудить, дайте ему эту возможность. Тут вы можете не вступать в беседу, просто выслушайте, не спорьте.

Гораздо хуже бывает после того, как человек уже ушёл, а вы что-то важное ему не сказали, прощения не попросили, за руку не подержали.

- Как вы сами, постоянно общаясь с пациентами, которым поставили столь серьёзный диагноз, не выгораете?

- Выгорание может быть на любой работе. Я тоже могу устать, захотеть в отпуск. Нас не зря учат бороться с выгоранием. Нужно уметь уделять время себе, заполнять жизненный ресурс и не носить рабочие проблемы домой. А вообще, я люблю свою работу, чувствую себя на своём месте, потому что знаю, что могу помочь людям.

От рака не застрахован никто. Сегодня ты здоров, а завтра оказываешься на койке в палате онкоцентра. Александр Полещук, переживший лимфому и два рецидива болезни, утверждает, что даже рак третьей стадии - это не смертный приговор.

Александр Полещук мог и не дожить до своих 32 лет. В 2008 году он узнал, что болен онкологией: лимфома Ходжкина третьей стадии с отдаленными метастазами — таким был диагноз. Но скорой смерти в планах у парня не было, и он решил побороться. Химиотерапия, облучение, операции и два рецидива болезни — и спустя семь лет после окончания лечения Александр сидит напротив корреспондента Sputnik Ирины Петрович совершенно здоровый и рассказывает о том, как это — пережить рак.


— Когда я узнал о болезни, мне было почти 23 года. Я начал жаловаться на острые боли в позвоночнике. Боли были такие, что я без обезболивающих не мог. Через некоторое время после постановки диагноза оказалось, что это было метастазирование в позвонки.

Онкологические болезни крови часто начинаются с тех же симптомов, что и грипп. Это просто повышенная утомляемость, повышение температуры, возможно, боль и обильное потоотделение по ночам. У меня было такое. Я не мог восстановиться после рабочего дня, утомлялся до такой степени, что мог только лежать.

Я обратился к терапевту, получил больничный, пил антибиотики. А потом он просто выписал меня, говоря, что я сильно залежался и что пора работать. Я вышел на работу и постоянно колол себе обезболивающее, потому что боль в спине была невыносимой. В этот момент родственники начали рекомендовать мне обратиться к бабкам. Они уже даже нашли какого-то костоправа в Гомельской области и хотели, чтобы я к нему поехал. Я не знаю, что было бы, если бы послушался, с моими полуразрушенными позвонками.

Позже я обратился к заведующему терапевтическим отделением, он дал мне больничный, и я начал свой путь по медицинским учреждениям. В конце концов я приехал в Боровляны, было сделано довольно банальное исследование — компьютерная томография, и стало понятно, что в тимусе — небольшом органе лимфатической системы — есть опухоль. Когда узнал диагноз, наступило облегчение, потому что четыре месяца жить с непонятной болезнью — это очень тяжело. Стало ясно, что шансы на выживание высокие и что наконец-то начнется лечение.


— От моего первого обращения к врачу до постановки диагноза прошло четыре месяца, время было потеряно. В онкологии считается, что факторы болезни, которые не изменяются, могут существовать только на протяжении двух недель. Поэтому если за эти две недели не оказывается помощь, это значит, что рак прогрессирует.

Я болел лимфомой Ходжкина третьей стадии, метастазы были уже распространены и находились в удаленных отделах организма от первоначальной опухоли. Третья стадия — это совершенно не приговор, можно лечиться. Насколько я могу судить, безвозвратная излечимость моего типа достигает 70%.


Меня прооперировали: удалили лимфоузлы, которые можно было удалить, вместе с тимусом. Потом была химия и лучевая терапия. После этого я благополучно прожил семь месяцев и рецидивировал. Если кому-то интересно, в сериале "Доктор Хауз", если не ошибаюсь, в третьей серии третьего сезона — мой случай.

Меня поддерживали родители, и я был достаточно молодым. Конечно, все проходят стадии отрицания диагноза, потом примирения. Нужно с этим как-то жить. Химиотерапия очень похожа на интоксикацию при беременности, я, правда, не знаю, в какой степени. Тебя раздражают запахи, различные вкусы. Химиотерапия, лучевое лечение и оперативное вмешательство — это довольно кардинальное лечение. Но организм может его преодолеть и через некоторое время полностью восстановиться от тяжелых последствий.

Человек во время лечения чувствует себя отвратительно. Прежде всего, это связано с тем, что каким-то образом препараты влияют на гормональный фон. Поэтому дают лекарства, которые помогают организму пережить это. Но когда прием прекращается, наступает синдром отмены, и это может доходить до галлюцинаций. Мне, например, казалось, что родители на кухне убивают попугая. Я не знаю, откуда это.

От стероидов появляется агрессия, потребность в насилии, но ее можно перебороть. Во время химиотерапии я не похудел, но выпали волосы. Самочувствие становится нормальным буквально за месяц, когда человек поправляется. Только внешний вид какое-то время сероватый и дохловатый. Но и это довольно быстро проходит.

— Есть несколько правил, которым люди, больные раком, должны следовать. Прежде всего, никаких бабок, повитух, заговорщиков, массажистов, мануальщиков и прочих. Лечение рака сыроедением — это бред. Питание онкобольных должно быть высококалорийным, потому что организм тратит очень много ресурсов на производство новых клеток. И обязательно нужно выполнять указания врачей. У народных методов лечения нет никакой доказательной базы.


Были случаи, когда поступали в больницу люди, которые после первого обращения решили лечиться травами, молитвами, заговорами, а потом умирали. На соседней койке лежал мальчик из Украины, родители которого принадлежали к одной из религиозных сект, они отказались от медицины и лечили его молитвами. Но когда поняли, что это не помогает, приехали в Минск, но было поздно. Мальчик умер. Тотальная безграмотность населения достигает чудовищных размеров.

Осознание того, что ты не один болеешь, не помогает, а мешает. Больные онкологией люди должны общаться со здоровыми и, по возможности, вести себя как обычно. Даже врачи говорят больным не общаться между собой, потому что может еще больше затягивать в это болото. Многие умирают, на самом деле.

— Есть мнение, что онкология передается по наследству. В моей палате мучительно умирал парень с неходжскинской лимфомой самой последней стадии. Самым ужасным в этой ситуации было то, что его отец в 23-25 лет заболел такой же болезнью и вылечился. Он завел ребенка, зная, что его болезнь могла передаться по наследству. Я не знаю, как он себя чувствовал.

В один из моментов этот умирающий парень пытался задушить себя цепочкой, но у него не было сил. Я написал записку медперсоналу, и нас сразу перевели в палату с решетками на окнах. Многие люди просто-напросто выходят из окон, поэтому начали ставить решетки и ограничители. В больничных туалетах нет щеколд — эта мера была принята после череды самоубийств.


Поскольку белорусы — одна из самых депрессивных наций, суицидальные мысли возникают, наверное, у многих, независимо от онкологического статуса. У меня возникали мысли о самоубийстве во время лечения. Это, наверное, типичная ситуация.

Психологическая помощь у нас не оказывается. Если человек заболел онкологией и у него появились суицидальные мысли, ему нужна литература, которая поможет справиться с этим. Возможно, это будут книги по психологии и социологии, книги о том, как пережить рак. Есть группы в соцсетях по психологической помощи для онкобольных. Я за помощью к психологу не обращался, потому что у меня была не настолько критическая ситуация. Да, мне было плохо, но не так, как другим.

— Считается, что онкологическая помощь в Беларуси доступна. В принципе, у государства есть мощности, чтобы таких людей лечить. Но в онкологической отрасли есть одна большая проблема — это диагностика. Почему бы президенту перед очередными выборами не оснастить каждую поликлинику компьютерным томографом или аппаратом МРТ? Это был бы прекрасный пиар. В онкоцентре из-за того, что не достает мощностей по той же компьютерной томографии, возникают огромные очереди на несколько месяцев вперед и спекулятивные явления. Ладно минчане. А что делать иногородним? К тому же, выявление болезни на ранней стадии существенно сэкономит деньги на лечение, которые тратит государство.


Онкологию на ранних стадиях можно выявить только с помощью скрининга населения. Но люди у нас почему-то не любят диагностироваться. Они думают, что никогда чем-то серьезным не заболеют, могут с болезнями ходить годами. А не идут к врачу по той же причине, по которой не идут в филармонию слушать классику: у них есть определенные материальные проблемы, и, решая их, они не задумываются о высоком. Люди должны понимать, что нужно себя любить, относиться к себе бережно, не рвать жилы и обращаться к врачу.

Сейчас есть в Беларуси центр генетического анализа, который использует международные базы данных. Человек может сдать анализ, чтобы типизировали его ДНК и выяснили, к каким заболеваниям у него есть генетическая склонность. Это, правда, недешево. Такой анализ провела Анджелина Джоли, и когда стало понятно, что некоторые ее гены указывают на очень высокий риск онкологии, врач строго рекомендовал удалить молочные железы.

— С любым больным человеком нужно общаться на равных. Не надо его стигматизировать. Нужно просто делать то, что вы делаете всегда. Не надо акцентировать внимание на болезни. Жалость — это стигматизация. Самое лучшее, что можно сделать для больного онкологией — это общаться с ним так же, как вы общались до этого. Если у вас были плохие отношения, то нужно продолжать общение в их контексте. Это будет лучше, чем если вы будете льстить.


Многие люди начинают помогать больному проживать каждый день, как последний. Но если у человека спрашивают, что бы он сделал, если бы узнал, что ему осталось жить один день, он, вероятнее всего, ответит, что хотел бы провести его, как обычно.

Это тошно, когда тебе говорят, что ты поправишься. Ты понимаешь, что у тебя есть реальные шансы умереть, и слова — это, конечно, вежливо, но раздражает. В принципе, поддержка важна. Но если ты совершил преступление или заболел онкологией, то единственными людьми, которые останутся рядом с тобой, будут твои родители. Если ты успел жениться или выйти замуж, то тогда, возможно, к тебе супруга или супруг будут ходить. Больше никому ты не нужен. Друзья могут приходить, но вся помощь — на родных. Я очень благодарен им, что они меня поддерживали, хотя все у нас было не гладко.

В отличие от людей с тяжелыми инфекционными заболеваниями и ВИЧ-инфицированных, в Беларуси редко стигматизируют людей с онкологическими болезнями. Хотя некоторые люди думают, что онкология может передаваться через какие-то вирусы, но это необоснованно. У людей в головах свалка из средневековых предубеждений.

— Я перестал бояться смерти. Это позволяет сосредоточиться на том, что сейчас называют пафосным словом "гештальт" — обращать внимание на то, что происходит сейчас, осознавать момент, а не страдать из-за того, что происходило в прошлом или может произойти в будущем. Это позволяет сконцентрироваться на том, как хорошо сейчас.

Я перестал бояться всяких вещей, которые вызывают у людей отвращение. Это касается и физиологических процессов. Я полюбил анатомию. Это осталось после болезни, потому что мне стало интересно, как функционирует наше тело.

Для себя планов на будущее не строю, потому что еще не решил, что мне делать. Я пока живу, как живется, и получаю удовольствие.

Читайте также: